Встретились, поговорили
Шрифт:
Откуда-то доносится гулкий монотонный стук. Как будто тикают огромные штампованные часы. Пахнет водорослями и больничной уборной.
Головкер выкуривает последнюю сигарету. Около часа ловит такси. Интеллигентного вида шофер произносит: «Двойной тариф». Головкер механически переводит его слова на английский: «Дабл такс». Почему? Лучше не спрашивать. Да и зачем теперь Головкеру советские рубли?
В дороге шофер заговаривает с ним о кооперации. Хвалит какого-то Нуйкина. Ругает какого-то
Головкер упорно молчит. Он думает – кажется, меня впервые приняли за иностранца.
Затем он расплачивается с водителем. Дарит ему стандартную американскую зажигалку. Тот, не поблагодарив, сует ее в карман.
Головкер машет рукой:
– Приезжайте в Америку!
– Бензина не хватит, – раздается в ответ…
На освещенном тротуаре перед гостиницей стоят две женщины в коротких юбках. Одна из них вяло приближается к Головкеру:
– Мужчина, вы приезжий? Показать вам город и его окрестности?
– Показать, – шепчет он каким-то выцветшим голосом.
И затем:
– Вот только сигареты кончились.
Женщина берет его под руку:
– Купишь в баре.
Головкер видит ее руки с длинными перламутровыми ногтями и туфли без задников. Замечает внушительных размеров крест поверх трикотажной майки с надписью «Хиропрактик Альтшуллер». Ловит на себе ее кокетливый и хмурый взгляд. Затем почти неслышно выговаривает:
– Девушка, извиняюсь, вы проститутка?
В ответ раздается:
– Пошлости говорить не обязательно. А я-то думала – культурный интурист с Европы.
– Я из Америки, – сказал Головкер.
– Тем более… Дай три рубля вот этому, жирному.
– Деньги не проблема…
Неожиданно Головкер почувствовал себя увереннее. Тем более что все это слегка напоминало западную жизнь.
Через пять минут они сидели в баре. Тускло желтели лампы, скрытые от глаз морскими раковинами из алебастра. Играла музыка, показавшаяся Головкеру старомодной. Между столиками бродили официанты, чем-то напоминавшие хасидов.
Головкеру припомнилась хасидская колония в районе Монтиселло. Этакий черно-белый пережиток старины в цветном кинематографе обычной жизни…
Они сидели в баре. Пахло карамелью, мокрой обувью и водорослями из близко расположенной уборной. Над стойкой возвышался мужчина офицерского типа. Головкер протянул ему несколько долларов и сказал:
– Джинсы с тоником.
Потом добавил со значением:
– Но без лимона.
Он выпил и почувствовал себя еще лучше.
– Как вас зовут? – спросил Головкер.
– Мамаша Люсенькой звала. А так – Людмила.
– Руслан, – находчиво представился Головкер.
Он заказал еще два джина, купил сигареты. Ему хотелось быть любезным, расточительным. Он шепнул:
– Вы типичная
– Минелли? – переспросила женщина и довольно сильно толкнула его в бок. – Размечтался…
Людмилу тут, по-видимому, знали. Кому-то она махнула рукой. Кого-то не захотела видеть: «Извиняюсь, я пересяду». Кого-то даже угостила за его, Головкера, счет.
Но Головкеру и это понравилось. Он чувствовал себя великолепно.
Когда официант задел его подносом, Головкер сказал Людмиле:
– Это уже не хамство. Однако все еще не сервис…
Когда его нечаянно облили пивом, Головкер засмеялся:
– Такого со мной не бывало даже в Шанхае…
Когда при нем заговорили о политике, Головкер высказался так:
– Надеюсь, Горбачев хотя бы циник. Идеалист у власти – это катастрофа…
Когда его расспрашивали про Америку, в ответ звучало:
– Америка не рай. Но если это ад, то самый лучший в мире…
Раза два Головкер обронил:
– Непременно расскажу об этом моему дружку Филу Керри…
Потом Головкер с кем-то ссорился. Что-то доказывал, спорил. Кому-то отдал галстук, авторучку и часы.
Потом Головкера тошнило. Какие-то руки волокли его по лестнице. Он падал и кричал: «Я гражданин Соединенных Штатов!..»
Что было дальше, он не помнил. Проснулся в своем номере, один. Людмила исчезла. Разумеется, вместе с деньгами.
Головкер заказал билет на самолет. Принял душ. Спустился в поисках кофе.
В холле его окликнула Людмила. Она была в той же майке. Подошла к нему оглядываясь и говорит:
– Я деньги спрятала, чтобы не пропали.
– Кип ит, – сказал Головкер, – оставьте.
– Ой, – сказала Людмила, – правда?!. Главное, чтоб не было войны!..
Успокоился Головкер лишь в самолете компании «Панам». Один из пилотов был черный. Головкер ему страшно обрадовался. Негр, правда, оказался малоразговорчивым и хмурым. Зато бортпроводница попалась общительная, типичная американка…
Летом мы с женой купили дачу. Долгосрочный банковский заем нам организовал Головкер. Он держался просто и уверенно. То и дело переходил с английского на русский. И обратно.
Моя жена спросила тихо:
– Почему Рон Фини этого не делает?
– Чего?
– Не путает английские слова и русские?
Я ответил:
– Потому что Фини в совершенстве знает оба языка…
Так мы познакомились с Борей Головкером.
Месяц назад с Головкером беседовал корреспондент одного эмигрантского еженедельника. Брал у него интервью. Заинтересовался поездкой в Россию. Стал задавать бизнесмену и общественному деятелю (Головкер успел стать крупным жертвователем Литфонда) разные вопросы. В частности, такой: