Встретимся до полуночи

Этот день ничем не выделялся в череде серых будней Риты Грековой. Если не считать того, что положил начало роковому влечению к незнакомцу, устоять перед которым не было никакой возможности.

Среда. Средина недели, разрезавшая жизнь Маргариты, как нож подтаявшее сливочное масло. Её жизнь, внешне пристойное и благополучное замужество, от одной мысли о котором начинало сводить зубы, стали настолько предсказуемыми, что захотелось послать всё к чёрту.

Почему именно сегодня? Чёрт его знает! Просто

надоело, наелась досыта, до тошноты!

Диплом юриста у неё есть, связи отца не совсем потеряны, пусть со дня смерти последнего и прошло более четырёх лет, — но всё это ещё можно пустить в дело и вырваться из золотой клетки, в которую её поместил муж, бывший партнёр отца, Александра Грекова, уже узнаваемого адвоката.

Она же сто раз продумывала всё до мельчайших подробностей. Как гордо объявит, что подаёт на развод, снимет квартиру и устроится в ближайшую юридическую консультацию. Да хоть помощником нотариуса!

Айфон затянул протяжную мелодию голосом Стаса Михайлова. Рита усмехнулась и не спеша потянулась к спинке стула, на которой висела сумочка. Она никогда не брала трубку раньше, чем досчитает до семи. Иногда до десяти.

Невежливо, зато честно. Такая мелодия всегда стояла лишь на одного человека, Бориса Строгина, её мужа. И да, она терпеть не могла творчество Михайлова.

— Да, дорогой, — выдохнула Рита в трубку, нацепив на лицо жалкое подобие улыбки. Пока не время для решительных действий. — Я ещё на работе.

— Рита, я не люблю, когда ты задерживаешься, — гаркнула трубка басом. — Это моя фирма, и я хочу, чтобы ты работала до четырёх. А в пять ждала меня дома.

— Но ты ведь приходишь не раньше десяти, — стандартный ответ на его возражения. Логичный, как и всё в их совместной жизни.

— У тебя как раз будет время заняться собой и встречать меня. Я хочу видеть жену свежей и отдохнувшей кобылкой, а не затюканной рабочей лошадью. Сегодня буду поздно. За полночь.

В трубке раздались гудки. Борис никогда не прощался, считая это ненужной тратой ценного времени. Которое он, к счастью, тратил не только на неё.

— Доброго и нескучного вечера, Маргарита Александровна! — проворковала томным голосом секретарша мужа, пока Рита ждала лифт. Длинноногая блондинка с накачанными губами-уточками процокала каблучками мимо, направляясь к лестнице.

Ну и пусть! У неё уже нет сил. Другие к концу рабочего дня приободрялись и бежали окрылённые в объятия ночного города, а она наоборот. Жила только работой. Отец, к примеру, никогда не взял бы в секретарши девку-потаскуху, все умения которой сводились к хорошему сосанию и разработанным дыркам.

«Боже, как пошло!» — мысленно одёрнула себя Рита, сделав шаг в открывшиеся двери зеркального лифта.

А ведь всего этого могло и не случиться. Не подведи отца сердце, сейчас она могла бы работать в его фирме на правах партнёра. И матери не пришлось бы продавать девственность дочери «приличному человеку», готовому взять на себя все обязательства скоропостижно почившего адвоката Грекова.

Не останови отца инфаркт,

он бы сумел отдать занятые под дело деньги в сжатые сроки, а тогда, четыре года назад, на это не было надежды.

Дверь открылась в роскошный холл бизнес-центра, где арендовали офисы такие же приличные люди, как её муж.

«Тот, кто собирается жениться на тебе, а не кормить обещаниями», — всплыл в памяти Риты, с силой толкнувшей дверь на выход, мамин голос. Прошлое встало перед ней, как живое…

Женщина в траурном платье захлопнула дамскую лакированную сумочку. Дело было решено, как обычно, без Риты и учёта её мнения.

Что толку кричать, плакать, умолять? При том, что Рита понимала мать и где-то в душе даже оправдывала. После скоропостижной смерти отца и кормильца, юриста средней руки и больших перспектив, у них остался дом в пригороде, квартира в центре и долги. Большие долги.

А Рита всегда была послушной, так воспитал её отец. И порядочной.

Порядочные дочери поступают так, как хотят их родители, действующие им же во благо. Да и не простила бы она себе смерти матери, а ведь им сразу начали угрожать! Впрочем. Убивать их не собирались, но ведь есть и другие способы отработать.

А девственность? Не велика плата.

Машина заводиться не хотела. Чёрт знает почему! Маргарита откинулась на спинку водительского кресла, заправила за ухо непослушную смоляную прядь и зарыдала. Она очнулась только когда в уши врезался гудок собственного авто и поняла, что с силой давит на руль.

Боль стиснула грудь, а картинка прошлого так и осталась стоять перед глазами.

— Ну посмотри на себя! — убеждала её мать через три дня после похорон. — Какая из тебя работница?! Что ты умеешь? Посещать лекции на своей кафедре Международной экономики и права?

— Мне остался всего лишь год. Я пойду подрабатывать, — кричала Рита, достав с верней полки чемодан, и судорожно бросала в него сдёрнутые с плечиков вещи, не разбирая, что и зачем кладёт.

— А кто заплатит за этот год? А за преддипломную практику? А кто покроет долги? Даже если продать всё, что есть, не хватит даже, на половину! — голос матери был то сух и холоден, то мягок и льстив. Она присела рядом с плачущей Ритой и обняла её за плечи: — Потерпи, девочка моя. Борис Викторович, слава Богу, готов взять на себя решение наших проблем. Но у него одно условие. Ты ведь ещё девственница, правда?

Правда, конечно. Тогда так и было. Рита была начитанной девушкой и мечтала о большой светлой любви, хранила себя для того единственного, при виде которого в сердце вспыхнет пламя. Как в любовных романах, неважно девятнадцатого века они или современные.

Рита не была писаной красавицей, но прекрасно понимала, что привлекательна. Немного стеснительная, девушка временами выглядела настолько растерянной, что каждый мужчина желал взять её под своё покровительство.

Машина, наконец, завелась. Наверное, просто опять глючила сигнализация. Пальцы дрожали настолько сильно, что она не могла пересилить себя.