Встретимся на Альгамбре
Шрифт:
В столовых и гостиницах Звездных городков, разбросанных по всей Земле, обслуживающий персонал до сих пор не разрешалось заменять автоматикой — по рекомендациям все тех же назойливых психологов.
Требования к внешности работниц определялись национальными стереотипами, и здесь, в сердце России, предпочтение отдавалось «красным девицам» типа матрешка — экстрим.
Повседневное общение с румяными крупнотелыми красавицами, радовавшими взгляд утомленных космонавтов, входило в курс послеполетной реабилитации, за что девушки и получили прозвище «психологички». Громоздкое прозвище постепенно превратилось в «психички»,
Несмотря на строгий отбор, текучесть кадров в обслуге была высокой: психички одна за другой выскакивали замуж, не в силах устоять перед обаянием истосковавшихся в космосе пилотов.
Некоторые, такие как Раиса, легкомысленная администраторша столовки, оправдывали ожидания взрастившей их науки, неизменно возвращаясь после очередного (уже девятого или десятого) развода на привычное рабочее место.
Впрочем, Райка, глуповатая любвеобильная красавица, не только вписала множество ярких страниц в личную жизнь летного состава. Или, правильнее было бы сказать, вырвала из нее немало лучших страниц. Прекрасная блондинка стала постоянным персонажем пилотского фольклора: героиней многочисленных анекдотов и не рекомендованных к прослушиванию детьми частушек. Одну из них так неудачно попытался исполнить Матвеев. Если б там еще и не упоминался Альтаир!
Со стороны стойки донесся тяжелый вздох. Александр, скривившись, отвернулся. Он был близок к тому, чтобы разбить холодное сердце непостоянной блондинки. Непреднамеренно. В сторону бортинженера косо поглядывали из-за соседних столиков разочарованные соперники.
Галка, не терявшая надежды окрутить холостого капитана, колебалась между Одинцовым и Корниловым. Она не могла похвастаться большими успехами, но не отчаивалась. Однако сегодня внимание симпатичной психички показалось Одинцову навязчивым. Конечно, несколько веселых ночей с девушкой без комплексов ни к чему не обязывали. Но вот именно сейчас излишняя назойливость психологических и всяких там иных служб была Алексею совсем ни к чему.
— Нет, кэп, но ты слышал, Орлов вызывает. Надо что-то делать! Того и гляди эти появятся, — растерянно сказал Матвеев, — люди в черном.
— «Наша служба и опасна и трудна», — немелодично промычал он какую-то древнюю цитату.
— Верно, что-то Данилы не видно, — мысль о том, что шефу службы безопасности космопорта пора было бы лично нарисоваться на горизонте, посещала и капитана. Все-таки альтаирцы. Да и история со сбежавшим штурманом требовала прямого вмешательства главы управленческих безопасников.
Партнеры обменялись задумчивыми взглядами. Двое космонавтов были разительно несхожи. Сандр по-прежнему казался сошедшим с экрана персонажем какого-нибудь бесконечного альфа-телесериала о любовных драмах первопроходцев. Из-за обилия мускулов, на первый взгляд, он производил впечатление безмозглого качка, но приветливый взгляд светло-карих глаз и доброжелательная улыбка легко располагали окружающих. Впечатление несколько портила появившаяся после неудачного рейса привычка настороженно оглядываться по сторонам и вздрагивать при неожиданных громких звуках. Впрочем, популярности Саньки это ничуть не умаляло.
Бывший боксер, немало повидавший в жизни, Матвеев заслуженно слыл надежным парнем, а среди космонавтов торгового флота нередко встречались и никого не удивляли ребята, поседевшие после пережитых приключений и странно реагировавшие
После бегства с Денеболы-5 капитан помог другу оформить нужные документы, и к новой фамилии инженер уже привык, как будто всю сознательную жизнь был Матвеевым.
Самого Одинцова, капитана ястребка, долговязого и неуклюжего, со светлыми нестриженными патлами, вообще трудно было принять за космонавта. Унылое выражение бледного лица, рассеянный взгляд голубых глаз, неухоженная шкиперская бородка наводили скорее на мысль о поэте, музыканте или художнике. Впечатление портила только простоватая речь. Картину довершала сидевшая на плече хозяина Врушка — купленная три года назад на птичьем рынке Альгамбры говорящая попугаиха — болтушка, знавшая неимоверное количество историй, песен и сказок на множестве языков галактики, но неизменно все перевиравшая.
Наслушавшись разговоров экипажа, в последнее время птица предпочитала общаться по-русски, но иногда выдавала перлы, недоступные даже альтаирскому автолингвисту, не справлявшемуся с переводом.
Напарники снисходительно относились к болтовне живого талисмана, но многие космонавты, например, тот же Ванюшин, вполне серьезно считали птицу разумной.
Сейчас, переместившись на стол, Врушка, привыкшая к постоянству условий корабельной жизни, молча страдала от жары и избыточной гравитации и время от времени широко разевала клюв и взмахивала крыльями.
Алексей, одетый не по погоде в серые шерстяные форменные брюки и плотную клетчатую рубашку с длинными рукавами и наглухо застегнутым воротом, казался совершенно не восприимчивым к царящей в зале духоте.
Ему было все равно — привык. На его нелепую манеру одеваться давно перестали обращать внимание.
— Ну и что? Пойдешь? — вновь не выдержал Матвеев.
— Куда? — Алексей с трудом отвлекся от мыслей о жизненной несправедливости.
— Так ведь по селектору вызывали. Три раза. К Орлову, — повторил Матвеев, — Может, просто ругать будет? За Шнобеля? Мол, не усмотрели, недовоспитали, продался фроггсам и т. п.?
— Нет. Точно, альтаирцы. Да и жара. Не хочу. Ненавижу, — Одинцов решительно помотал головой.
— Все равно придется. Да и порт работает, шагнул — и на месте, — продолжал настаивать партнер.
— Не спешу! — еще бы ему спешить! Интересно, насколько быстро Орлов заговорит об Альтаире? Одинцов мог поспорить на валюту любой торговой планеты, что в первую же минуту.
— Все равно зеленые до тебя доберутся. От тебя зависит судьба родной планеты! — Матвеев негромко хохотнул.
Сам того не сознавая, Сандр сказал чистую правду. И с этим не стоило шутить!
— Тише говори! — Одинцов кивнул в сторону соседнего столика, откуда привстал Корнилов.
— Слышал, Лех, — лениво бросив несколько слов оставшимся за столиком дружкам, Степан подошел к капитану «Вездесущего», — Орлов тебя вызывает?
Невысокий, но мощный и неожиданно гибкий, Корнилов был удачливым торговцем и заслуженно считался одним из лучших капитанов торгового флота. Он всегда держался нагло, как человек, которому не откажут. Вчерашняя неудача с пиратами заставила капитана «Астарты» поумерить гонор, но с Одинцовым Степан, как обычно, разговаривал с позиции силы. Двенадцать лет назад вместе с Ванюшиным и Орловым на Альгамбре все они входили в экипаж «Наутилуса».