Шрифт:
Каждый раз, когда зима оттаивала под наступлением весны, выбоины, оспинам покрывавшие улицы городка Путнам, штат Огайо, выползали из-подо льда. Как волны морей бились о края ледников Антарктики, так в миниатюре мягкое асфальтовое покрытие крошилось изнутри, расширяя зону разрушения вокруг этих кратеров от хлюп-ШЛЕПанья колес проезжающих грузовичков-пикапов.
Так что никто не заметил новой дыры перед домом Пойнтера. Первым, кто обратил на нее внимание, был Уэлдо Симпсон, выруливавший на подъезд к своему собственному дому.
— Эта дрянь запорола мне оба передних амортизатора, — жаловался он, — Согнула ровно пополам. Это обойдется мне в сто двадцать восемь баксов.
Но люди с Милтон Стрит, терпение у которых вошло в привычку, безмолвно ждали, пока городские службы найдут время, чтобы уложить черную асфальтовую корку на их исцарапанную зимой улицу. Иногда это случалось уже в июле, а то и в августе, или даже следующей весной. А пока они ездили медленно, петляя и дергаясь в непредсказуемых маневрах, наводивших ужас на невинных велосипедистов.
Пригнав свой автомобиль с новенькими амортизаторами из магазина по ремонту глушителей и тормозов, расположенному вверх по Сентер Стрит (ходили слухи, что шурин мэра был негласным партнером в этом предприятии, полностью повернувшем вспять взаимосвязь сохранения дорожных выбоин с частотой ремонта автомобилей ради своего рода доморощенного бизнеса), Симпсон отправился осмотреть оскорбившую его дыру.
— Черт, — с уважением прошептал он, — глубокая.
Он уставился вниз в будто осязаемую черноту. Трудно было на глаз определить насколько глубока выбоина из-за маскировки, оставленной весенними дождями. Ровная маслянистая пленка лужи могла запросто скрыть под собой как двухдюймовые углубления, которые едва ли стоит объезжать по разделительной полосе прямо навстречу приближающемуся «Питербилту», так и заглатывающие колеса пещеры, от которых сжимаются рессоры и, клацая зубами, подскакивает челюсть. Но в этой дыре не было воды, лишь бархатная темнота.
Симпсон, удивленно подняв брови, обошел ее кругом, буркнул «Ха!» и вернулся к себе в гараж, чтобы продолжить настройку своей газонокосилки, работа с которой прерывалась уже дважды: первый раз поездкой для приобретения новой свечи, а второй, чтобы раздобыть новые амортизаторы, потребность в которых возникла во время выполнения задачи первой.
Еще было не достаточно тепло, чтобы открылся сезон прикрылечных посиделок, когда все соседи выходили из своих домов будто цикады, выбиравшиеся из своих норок, чтобы засверкать на солнце и возобновить знакомства, отложенные прошлой осенью. Поэтому прошла почти неделя, прежде чем кто-то еще решил поближе взглянуть на дыру.
За ночь до этого, служба оповещения о приближении торнадо заставила самых впечатлительных весь вечер ежиться у своих стереоприемников, настроенных на погодные сводки единственной Путнамской радиостанции «Дабл-Ю-Ди-Ай-Пи». К их разочарованию, в округе не было замечено ни одного реального завихрения воздушных масс. Но сильный ветер грубо обломал засохшие ветви серебреных кленов перед домом Пойнтера, так что Билл Пойнтер этим утром занимался такой ерундой, что собирал обломки в огромный пластиковый мешок для мусора. Жителям запрещалось сжигать мусор, а городские мусорные бригады отказывались забирать какой-либо не по правилам упакованный мусор.
Семифутовая ветка, чей ствол был испорчен черной гнилью, а веер поникших листьев мелькал то зеленью, то серебром под порывами бодрящего утреннего ветерка, наполовину лежала в сточной канаве. Когда Пойнтер нагнулся, чтобы подобрать и поломать ее на части, достаточно мелкие, чтобы поместиться в его мешок (с действительно здоровыми сучьями этот фокус не проходил; и все же иногда ему удавалось обдурить мусорщиков, чтобы они их забрали — он оборачивал мешок посередине какого-нибудь сука наподобие набедренной повязки), в поле его зрения попала черная клякса на мостовой. Он лениво проверил ее глубину концом ветви.
Поначалу он подумал, что она должна быть наполнена мокрой грязью, поскольку ветка сразу встретила вязкое сопротивление, но с глубиной оно не увеличивалось. Пойнтер проталкивал ветку до тех пор, пока проталкивать оказалось нечего, кроме зажатой в кулак листвы. Он потянул обратно, но листья оторвались и остались у него в руке. Он смотрел, как кончики ветвей исчезали во тьме с мягким засасывающим звуком.
Озадаченный, он скормил в дыру другую ветку, и третью. Остановился, едва не сунув в черноту свою руку.
— Че делаешь, Билл? — спросил его сосед, Гарольд Кригер, притормозивший в процессе своего занятия: он тащил мешки со своим мусором к обочине, чтобы завтра их забрали. — Похожа на чемпиона среди дыр, на которых можно и мост раздолбать.
— На ней у Симпсона на прошлой неделе передние амортизаторы екнулись. Эй, ходь сюда, глянь-ка. Довольно жуткая штука.
Кригер шагнул через улицу, чтобы заглянуть вниз в дыру.
— Ух-ты! — начал было он, но был вынужден отпрыгнуть с дороги, так как старый Бьюик, чей оригинальный цвет потемнел от пестрых пятен недоделанной обработки грунтовкой, чуть не задел его.
— Куда прешь, придурок! — закричали Пойнтер и Кригер практически в унисон. В знак протеста злобно просигналил автомобильный гудок. Движение на Милтон Стрит вот уже двенадцать лет было односторонним, но до сих пор можно было, сидя на крылечке в летний день, отсчитывать где-то по одной машине в час, сопротивлявшихся потоку.
Пойнтер уронил в дыру очередную палку. Заглянуть в черноту было нельзя, но можно было видеть, как предметы падали во тьму, вся больше затеняясь и тускнея, пока не исчезали из виду где-то на глубине двух футов.
— Ничего подобного раньше не видал, — заметил Пойнтер.
Кригер в ответ рассудительно нахмурился.
— Я тоже. Скажем… — его глаза осветились угрюмым удовлетворением. — Спорим, я знаю что это такое. Это карстовая трещина. Видел как-то одну такую в новостях, где-то во Флориде — раскрылась посреди улицы, разломила тротуар. И продолжала расти — два дома просто ухнули прямо в нее. Чертовски впечатляющее зрелище. Что-то там насчет спада грунтовых вод.
— Ну и что они с этим делали?