Вся ложь
Шрифт:
Я так долго причиняла ему боль, и хочу это исправить.
Его футболка прилипает к напряженным мышцам груди и плеч, как вторая кожа. Я хочу снять эту скованность.
Расслабить.
Я не позволяю себе думать дважды, когда встаю перед ним на колени. Я ощущаю его аромат сандалового дерева на своем языке и чувствую, как он проникает в каждую пору моей кожи.
С глубоким вздохом я тянусь к резинке его шорт.
Он хватает меня за оба запястья одной из своих рук.
— Какого хрена ты делаешь?
Я
— Позволь мне.
Его хватка крепче сжимает мои запястья, когда он смотрит на меня прищуренными глазами.
— Ты стоишь на коленях, — говорит он с каким-то благоговением.
Пока он все еще находится в своем созерцательном режиме, пристально наблюдая за мной, я высвобождаю свою руку из его и стягиваю с него шорты.
У меня перехватывает дыхание.
О, Боже.
Он без нижнего белья, и уже наполовину тверд.
Покалывание пробегает по моему позвоночнику и проникает в самую сердцевину.
Честно говоря, я не помню, как это делается, но надеюсь, что моя память восстановится, как во время учебы и прыжков.
Я позволяю шортам упасть вокруг его лодыжек и сжимаю основание его члена.
Рычание вырывается из задней части его горла, и мне нравится, как его член встает по стойке смирно при одном моем прикосновении.
Я влияю на него так же сильно, как он влияет на меня.
Придвигаясь ближе, я приподнимаюсь и наношу ему один длинный удар в виде облизывания. На этот раз он даже не пытается скрыть свой стон.
— Черт, Рейна.
Его полуприкрытые глаза фокусируются на мне.
Мое сердце в рукаве, когда я неуверенно улыбаюсь ему и слизываю предварительную сперму, капающую с головки.
Он пульсирующий и покрытый прожилками. Я хочу всего этого. Я хочу его всего.
Я хочу, чтобы он взял меня и поглотил, но сначала я хочу, чтобы он расслабился. Я хочу изменить эти испорченные отношения.
Если это не изменится, мы навсегда застрянем.
Я облизываю его еще раз и наслаждаюсь его низким стоном. Звук такой мужской и грубый, что у меня сжимается живот.
В последний раз лизнув, я беру его в рот, полностью.
— Бляяяядь. — его пальцы вплетаются в мои волосы, и я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его во рту.
Несмотря на то, что я не помню, как это делается, очевидно, у меня к этому талант. Мне не нужно думать, прежде чем я облизываю его член сбоку. Затем посасываю головку, скользя языком по кончику, пока не чувствую вкус его предварительной спермы.
Его бедра выдвигаются вперед, и его член упирается в заднюю стенку горла. У меня срабатывает рвотный рефлекс, и я давлюсь им. Вместо того, чтобы выйти, Ашер держит член прямо внутри. Мои глаза резко открываются, и я кладу обе руки ему на бедра, пытаясь оттолкнуть его.
Я не могу дышать.
Я,
На лице Ашера написано чистое презрение. Словно он планирует задушить меня до смерти.
— Ты думала, что сможешь манипулировать мной с помощью этого?
Я отчаянно качаю головой.
Нехватка воздуха и давление заставляют слезы затуманивать мое зрение. Но он не отпускает меня.
— Это то, что у тебя получается лучше всего, не так ли, Рейна? Думаешь, что сможешь затащить меня в свою паутину и прикончить?
Я качаю головой, ощущая головокружение и близость к обмороку.
Он отстраняется. Я кашляю и отплевываюсь, хватаясь за пол для равновесия. Слюна стекает по моей щеке и подбородку.
Я хриплю, хватая ртом воздух, как умирающая женщина с последним желанием, как человек, у которого ничего не осталось.
Он наматывает мои волосы на кулак, дергая меня вверх, и я, спотыкаясь, встаю на ноги. Я жду, что он уйдет, но он несет меня на своих сильных руках и кладет на кровать на мою сторону.
— Ч-что? — спрашиваю я в замешательстве.
Мой рот кажется сухим и пустым без его члена.
Он скидывает шорты, срывает футболку через голову и снимает обувь, так что остаётся голым.
Полностью, абсолютно обнаженным.
Я смотрю на его рельефный пресс и небольшой шрам под ребрами. Такое маленькое несовершенство делает его еще более совершенным. Завитки его татуировок струятся по правому плечу и бицепсу. В середине завитков, кажется, есть предложение, написанное иностранным шрифтом. По-арабски?
Мои пальцы дергаются, страстно желая прикоснуться к этим татуировкам и спросить его, что они означают, но прежде, чем я успеваю подумать об этом, он оказывается на мне.
Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он стягивает мои шорты и трусики одним жестоким движением.
Я задыхаюсь, от этого ощущения моя кожа горит огнем.
Нет, это не огонь. Как будто воздух наполнен только им и его присутствием.
После того, как я проснулась в больнице в тот день, я боролась с чувством принадлежности и того, что что-то — или кто-то — полностью принадлежит мне.
Теперь я признаю, что хочу, чтобы Ашер был этим кем-то. Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Говорил со мной. Прикасался ко мне.
Может, именно поэтому его отказ причиняет боль больше всего.
Мне больно, что он так сильно ненавидит меня.
Он опускается на колени перед моим лицом, сжимая свой твердый член обеими руками.
— Ты закончишь то, что начала.
Я сглатываю, внимательно глядя на него.
— Я думала, ты сказал, что я манипулирую тобой — почему ты хочешь, чтобы я закончила?
— Потому что ты будешь делать это на моих условиях. — он прижимает головку к моим губам; с нее стекает предварительная сперма. — Открой.