Вся ложь
Шрифт:
— Голос назвал меня Рай, и мы пообещали друг другу кое-что… Не знаю. Я говорила тебе. В этом нет никакого смысла.
— Тебе раньше снились такие сны?
— Да. Несколько раз. — я замолкаю, прищурившись, вглядываясь вдаль. — Теперь, думая об этом, мне всегда казалось, что я разговариваю сама с собой.
— Разговариваешь сама с собой. Интересно.
— Почему? Как думаешь, что произошло?
Расчетливая жилка возвращается в его черты.
— Я сам собираю это воедино.
— Это не имеет
— Это то, что ты действительно думаешь?
Я проглатываю комок в горле.
— Я... не знаю.
И я не хочу знать. Эти сны, должно быть, какая-то жестокая шутка подсознания. В противном случае все обернется к худшему.
Это может означать, что у меня диссоциативное расстройство личности или что-то в этом роде. Это единственное объяснение тому факту, что я разговариваю сама с собой и у меня есть два имени.
Есть также возможность рождения близнеца, но это недействительно. Я была единственным ребенком в семье.
Движение большого пальца Ашера вверх и вниз по моему бедру останавливается на секунду, прежде чем возобновиться.
Мое сердце учащается, чем больше он прикасается ко мне. Я тону в нем. В его лосьоне после бритья с легким цитрусовым мужским ароматом. В тепле его объятий.
Как он мог стать таким теплым после того, как был таким холодным? Что изменилось?
— Почему ты здесь, Эш? — спрашиваю я тихим голосом.
— Ашер, — клянусь, он сдержался, чтобы не закатить глаза. — И ты плакала прошлой ночью, не забыла? Ты вроде как цеплялась за меня.
— Ты мог бы уйти, когда я спала. На самом деле, ты это сделал. Ты принял душ и переоделся. Так почему ты вернулся?
Он молчит несколько секунд, воздух наполнен невысказанными словами, прежде чем из него вырывается глубокий вздох.
— Ложись обратно спать, Рейна.
Я сильнее впиваюсь пальцами в его грудь.
— Нет. Скажи мне. Если ты так сильно меня ненавидишь, почему продолжаешь возвращаться ко мне?
Его война молчания возвращается, и я ожидаю, что он проигнорирует меня, притворится, что у нас никогда не было этого разговора.
Черт, я ожидаю, что он встанет и выйдет из комнаты. Конечно, я должна была получить то, что могла получить от Ашера. Наверное, мне следовало держать рот на замке, спать в его объятиях и притворяться, что ничего не случилось.
Но я обязана себе гораздо большим, чем это.
Правда, Старая Рейна была дьявольским отродьем и каким-то образом причинила Ашеру боль, но я больше не она. Если он этого не видит, если он не может отличить нас двоих, тогда он не заслуживает новой меня.
Вместо того, чтобы оттолкнуть меня и уйти, Ашер сжимает челюсти, и его глаза находят мои. Они зеленые, грубые и... растерянные?
— Я не знаю.
— Ты не знаешь? —
Часть, которую я считала запечатанной и защищенной.
Часть, которую, как я думала, Ашер никогда не достигнет.
Как могли его простые слова открыть врата в мое бронированное сердце? Как я могла позволить ему так глубоко тронуть меня?
Не слишком ли далеко я зашла?
Ашер переворачивает меня, и я приземляюсь под ним со вздохом. Его массивное тело нависает надо мной, бедра обхватывают мои, а одна из его рук удерживает оба моих запястья над головой на подушке.
Мое сердцебиение учащается, и странное ощущение скребется внизу живота. Нет, не странное. Это ощущение присуще исключительно Ашеру. Всякий раз, когда он в поле зрения, всякий раз, когда он находится в непосредственной близости от меня, эта потребность слиться с ним захватывает мое существо и отказывается отпускать.
В этом он упрям, Ашер.
Он сломал меня совершенно не так, как планировал изначально. Он охотился за моим духом, он завладел моим сердцем. Моим глупым, трепещущим сердцем.
— Да, Рейна. Я не знаю, какого черта я не могу перестать думать о твоем смехе и твоей улыбке. Не знаю, почему я все время наблюдаю за тобой. Не знаю, почему мой член оживает только тогда, когда ты рядом. — он проводит большим пальцем по моей челюсти, удерживая меня на месте. — Так почему бы тебе не сказать мне? В какую гребаную игру ты играешь на этот раз?
С каждым словом, слетающим с его губ, моя грудь трепещет, а бедра становятся скользкими от возбуждения.
Смягчая свой тон, я шепчу.
— Никаких игр. Это я. Только я.
— Только ты.
— Только я.
— Даже если я скажу, что теперь ты моя?
Я невольно улыбаюсь. В глубине души, я думаю, я знала, что принадлежу Ашеру с тех пор, как пришла в себя в больнице. Наверное, тогда я была слишком горда, чтобы признаться в этом.
Я боролась с этим. Боже, я так сильно боролась с этим, но ответ всегда прятался в самых темных уголках моей души.
— Да, — бормочу я.
Ашер двигает бедрами, опускаясь на меня. Безошибочная эрекция гнездится между моих бедер, твердая и готовая.
— Скажи, что ты моя.
— Я твоя.
Это самые простые слова, которые я должна была сказать.
Стон вырывается из его горла, когда он прижимается своими губами к моим. Ярость его страсти разжигает мою собственную, и у меня нет выбора, кроме как поцеловать его в ответ, потеряться в его твердом рту и невысказанных словах, которые он говорит мне своими губами.
Как сильно ему нравится, что я принадлежу ему.
Как сильно это сводит его с ума.
Как сильно он хочет меня.