Вторая гробница
Шрифт:
На обратной дороге в Дра-абу-эль-Нага Говарда поджидал коренастый человек в спортивной одежде.
– Мистер Картер? Меня зовут Джеймс Квибелл.
– Да, – раздраженно ответил Картер. – И что?
– Мне крайне неприятно, – начал издалека незнакомец, – но я уполномочен передать вам это письмо из Управления древностями.
Картер взял листок и прочитал. Гастон Масперо, новый директор Управления древностями, обвинил Говарда в разрушении карнакского храма, происшедшего якобы по недосмотру Картера, и принял немедленное решение.
Квибелл пожал плечами.
–
– Надеюсь, вы не ждете, что я вас с этим поздравлю! Что же касается дома, отмечу, что это моя частная собственность. – Затем, смерив незнакомца взглядом, Картер добавил: – Хотя, наверное, его и не хватило бы для ваших потребностей. А сейчас оставьте меня в покое, мне нужно поработать.
Позже Говард счел это заявление не вполне логичным, потому что единственным, чего у него сейчас было в избытке, так это времени. В первые дни после увольнения Говард не знал, с чего начать. Он понимал, что в Луксоре было много людей, которые ликовали по поводу его отставки.
О том, чтобы вернуться в Англию, нечего было и думать. Умолять Фонд исследования Египта о новой должности? Никогда! Даже если Говарду придется опять рисовать кошек и собак, в Луксоре у него все равно клиентов будет больше, чем в Сваффхеме.
Говард представлял собой странное зрелище: неплохо одетый, в широкой панаме, он держал в одной руке ружье, а в другой – принадлежности для рисования. Так он издали наблюдал за раскопками, которыми когда-то занимался. Он избегал любых встреч, которые напоминали ему о прошлом, и жил бы уединенно и без происшествий, если бы не визиты Сайеда. Египтянин держал его в курсе всего, что происходило вокруг.
Сначала Картер рисовал открытки, виды Луксора, большие отели, Курну и Дейр-эль-Бахри с противоположного берега Нила, а Сайед продавал их туристам. Дело шло неплохо, но это был трудоемкий процесс. Картер был рад, если за неделю получал один фунт, за вычетом зарплаты Сайеда. Этого хватало на жизнь, но больших достижений в новом бизнесе Говард добиться не мог.
Однако Сайед не был бы Сайедом, если бы не нашел выхода из этой досадной ситуации.
Понаблюдав за зажиточными европейцами, которые проводили зимние месяцы в Луксоре и из скуки переправлялись на другой берег Нила, чтобы вести тщетные поиски сокровищ, Сайед как-то сказал Говарду:
– Картер-эфенди, вы знаменитый археолог, вы как никто другой знаете тот берег Нила. Почему бы вам не показать этим людям за солидное вознаграждение места, где можно что-нибудь найти?
Картера развеселила наивность Сайеда.
– Как ты себе это представляешь? У Навилля работает четыре сотни батраков, и каждые пару месяцев он делает какие-нибудь открытия и находки, но при этом все зависит от случая.
– Тогда нужно помочь этому случаю приключиться!
– Ага, – удивленно протянул Говард. – И как же все это произойдет?
– Очень просто, Картер-эфенди. Вы сегодня зароете сокровища, которые завтра найдут. Перед отелем «Уинтер пэлэо» спекулянты предлагают купить кучу находок, но никто их не хочет. Все думают, что это подделки. Но если человек сам что-нибудь откапывает, он даже не задумывается над тем, подлинные ли эти вещи.
Сайед с таким добродушием смотрел на него, что Картер с трудом удержался от смеха. Наконец Говард сказал:
– Ты – гениальный мошенник, Саейд, действительно гениальный.
– Сайед не мошенник! – запротестовал парнишка, – Сайед просто умный. Все говорят, что лучше с умным потерять, чем с дураком найти.
Идея показалась Говарду интересной, и он решился немедленно воплотить ее в жизнь. Дома у Говарда хранился ящик с ушебти – статуэтками размером с ладонь. Они, конечно, чего-то да стоили. Картер находил их случайно во время раскопок то здесь то там .Пять или шесть из них он зарыл на глубину пятьдесят-шестьдесят сантиметров в разных местах и пометил их камнями особой формы. Все остальное обещал уладить Сайед.
На следующий же день к Картеру пожаловали два француза из Лиона. Они вежливо представились, и один из них без лишних слов вытащил пятифунтовую банкноту и предъявил сумку с инструментами. Говард великодушно кивнул.
По дороге к месту раскопок Картер сообщил французам, чтобы те никому не сообщали о своем приключении и не показывали возможные находки, поскольку дело это, как известно, незаконное. И вот Картер повел мужчин за дюну. После часа напряженных раскопок он указал французам на неприметный холмик с двумя камнями, и те бросились рыть песок как сумасшедшие. Вскоре они наткнулись на маленькую кобальтовую статуэтку.
Голыми руками Говард очистил предварительно вымазанную верблюжьим пометом мнимую находку и протянул гордым археологам. Речь шла о находке периода Нового царства, которой было около трех тысяч лет. Француз постарше даже расплакался от умиления.
Двумя днями позже действо повторилось, но уже с участием новых актеров. Говард вновь напомнил новоиспеченным археологам, что нужно держать язык за зубами и никому не говорить о раскопках. В случае поимки им всем грозит тюрьма, а египетские тюрьмы не отличаются комфортом.
Среди клиентов Говарда оказался также Теодор Дэвис, коренастый американец с толстым кошельком. Он заработал состояние в Чикаго на производстве меди, но это не мешало ему в далеком Египте одеваться как заправскому техасскому ковбою. Даже его симпатичная жена Линда, отправляясь в Долину царей, одевалась в том же стиле. Мистер и миссис Дэвис жили на яхте своего друга. Она называлась «Иштар» и как раз в эти дни стала местом грандиозного праздника.
Едва Дэвис откопал первую голубую статуэтку под руководством Картера, еготут же охватила археологическая лихорадка – довольно безобидное слово для неизлечимой болезни. Говард не мот закопать достаточное количество статуэток в песке, а для американца не существовало непреодолимых преград: он был готов таскать любые камни и копать любые ямы, лишь бы добиться успеха. После того как Картер выложил ему самые лучшие статуэтки из своей коллекции – естественно, за хорошие деньги, – Дэвис в свои шестьдесят шесть лет принял решение начать новую жизнь и стать археологом.