Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор.
Шрифт:
Но ведь как раз то же самое произошло на Пантеллерии: в порт нельзя было вступить, пока бульдозеры не расчистили дорогу. Это же случилось в Палермо, в Регальбуто и в Рандаццо, а также в 1917 г. в боях у Пашендейля.
Бои продолжались 8 дней. Затем, достигнув немногого, союзники прекратили наступление.
За этим фиаско последовал период настоящих стратегических бомбардировок, которые осуществлялись главным образом тактической воздушной армией. Налеты совершались на шоссейные и железнодорожные сообщения немцев. К концу марта ежедневно в среднем делалось 25 налетов. К середине мая эта цифра возросла до 75 и даже больше. Не может быть сомнений, что эти непрерывные налеты на систему снабжения противника причинили ему значительно больше ущерба, чем любой из «колоссальных ударов». Они не только нарушали перевозки противника, но и заставляли его ограничиваться передвижениями по ночам.
Под прикрытием бомбардировок с целью нарушения сообщений вместо полного разрушения было подготовлено второе сражение за Гарильяно. Оно началось 11 мая.
Бой начался ночной артиллерийской подготовкой на фронте от 30 до 40 миль. Она длилась 40 мин., но была чрезвычайно интенсивной. На этот раз наступление пехоты было успешным отчасти благодаря авиационной подготовке, а отчасти потому, что зимняя линия обороны немцев отслужила свою службу, и Кессельринг, которому погода уже не являлась союзником, увидел теперь, что настало время отходить. В ночь на 16 мая он начал отводить свою армию. 17 мая Кассино, который англичане обошли с тыла, перешел в их руки 18 мая поляки заняли Монастырский холм. 4 июня, если не буквально, то душой, Черчилль — вдохновитель всей этой кампании в «уязвимом месте Европы» — привёл свои армии в Рим, подобно второму Алариху. А через два дня по всему миру молнией пронеслась весть о том, что американцы и англичане вторглись во Францию. Но прежде чем описывать это решающее событиё — открытие второго стратегического фронта, — мы должны вернуться к первому фронту, к русскому.
Когда в середине марта 1943 г. Гитлер вновь принял на себя верховное руководство войной, ему должно было стать ясным, что выиграть войну стратегически уже нельзя; единственный шанс предотвратить непоправимое поражение заключался в том, что войну следовало вести политически. Что это означало?
Несмотря на сложность обстановки, для такого мистика, как Гитлер, ответ был прямым и простым. Надлежало пересмотреть всю германскую проблему войны, переоценить все, что сих пор Гитлер объявлял важнейшим. Вместо того чтобы навязывать Европе свою волю, чтобы создать таким путем Германии Lebensraum, он будет теперь защищать свободу Европы и бороться против создания русского Lebensraum. Гитлер знал, что втайне все континентальные державы напуганы перспективой победы русских. Он знал, что гегемония какого—либо одного государства над остальными противоречит вековой политике Англии. Кроме того, он знал, что русские прекрасно осведомлены об этих чувствах и, следовательно, перед ним открывается возможность играть на опасениях европейцев и подозрениях русских. Если бы ему затянуть войну путем замены стратегии сокрушения стратегией истощения, или «фридриховской стратегией», как он и его пропагандисты называли это, тогда, возможно, Россия согласилась бы на сепаратный мир. Но чтобы склонить Россию к обсуждению такого предложения, предстояло тщательно скрывать все следы морального ослабления Германии.
Это не просто предположение, ибо как только немцы стали терпеть в этой кампании неудачи, психологическая война, начатая доктором Геббельсом, ясно показала, в чем состоит политика. Чем хуже становилось положение немцев в России, тем меньше и меньше говорили о германском «новом порядке». К концу летней кампании лозунг Lebensraum уступил место лозунгу Festung Europa. [364] Затем пустили в ход призывы о создании «восточного вала» и снова объявили крестовый поход против Азии. В дополнение к этому принятая союзниками политика безоговорочной капитуляции, которая мешала заключению мира на определенных условиям, могла означать для каждого немца одно из двух: или победить, или умереть. Поэтому требование безоговорочной капитуляции подавляло оппозицию Гитлеру внутри Германии и, подобно переливанию крови, оттянуло войну еще на два года.
364
Festung Europa (меж.) — европейская крепость.
Тем не менее войну нельзя свести к чисто психологической борьбе. Летом 1943 г. обстановка все еще носила преимущественно физический характер. Чтобы продолжать войну, Гитлеру было чрезвычайно важно сдерживать русских, а для этого требовалось восполнить потери в зимней кампании. Поэтому перед ним встал вопрос откуда взять людей? Хотя Гитлер мог сократить гарнизоны в оккупированных странах, однако существовал предел, выше которого сокращать их не представлялось возможным; ведь со времени вторжения в Северную Африку военно—морские силы западных противников Гитлера, как Дамоклов меч, висели над его головой. Потенциально эта угроза уже создала второй фронт, ибо сковывала большую и лучшую часть из тех 100 дивизий Гитлера, которые находились или вне пределов русского театра военных действий. Короче говоря, весь общий резерв, которому следовало находиться в России или быть в готовности прибыть туда по первому требованию, стоял на якоре где—то в других местах. и перед лицом военно—морских сил союзников обрубить его якорные канаты было невозможно.
Политика, которую теперь проводил Гитлер, не оправдывала сокращения фронта и коммуникаций с целью собрать резервы, так как вполне добровольный отход немцев обнаружил бы их страх перед русскими. Поэтому Гитлер решил продолжать демонстрировать свою силу. Хотя оба его предыдущие летние наступления
На этот раз он хотел только одного — сенсационной тактической победы, чтобы укрепить моральный дух в Германии и сорвать наступление, которое, как он знал, планируют русские.
Начертание линии фронта благоприятствовало этому проекту. Зимняя кампания оставила в руках у русских большой тупой клин западнее Курска, основание которого лежало между Орлом и Белгородом. Оба эти города находились еще в руках немцев. Срезав этот выступ и уничтожив войска, которые в нем находились, Гитлер мог задержать наступление русских на месяцы.
Гитлер — азартный игрок, никогда не уклонявшийся от риска, — решился на эту операцию, и хотя ей было суждено окончиться катастрофой, трудно сказать, что он в той политической обстановке допустил ошибку. Простое отступление перед сосредоточением живой силы русских и вооружений союзников ни к чему бы не привело, кроме поражения в конечном счете. Кроме того, Гитлеру, разумеется, было ясно, что американцы и англичане вряд ли откроют свой второй фронт в течение 1943 г., а крупная неудача русских до того, как этот фронт откроют, могла привести Гитлера к желаемой политической цели.
Для осуществления этого дерзкого плана в Орле было сосредоточено 7 танковых 2 моторизованные и 9 пехотных дивизий, а в Белгороде — 10 танковых, 1 моторизованная и 7 пехотных дивизий. Обе эти группировки общей численностью около 500 тыс. человек находились под командованием фельдмаршала фон Клюге. Пунктом соединения той и другой наступающих групп был назначен Тим — город восточнее Курска.
Наступление на обоих направлениях началось 5 июля в 5 час. 30 мин. Утра. Оно было построено по тому шаблону для блицнаступлений, который излагался в немецких учебникам 1939 г. Кроме того, наступление было нацелено с обеих сторон на основание клина. В начале войны эти места были наиболее выгодными в тактическом отношении направлениями удара, однако вследствие их тактической важности они уже давно стали обороняться особенно прочно. Несмотря на такой шаблон в действиях, северный фланг немцев вклинился на 10 миль, а южный — на 30–40 миль. При этом немцы понесли такие потери в людях и танках, что к 22 июля обе наступающие группы пришлось отвести назад, однако глубина прорыва показывает, что если бы атакованы были другие участки клина, наступление было бы успешным. Русские были так уверены в прочности своей глубокой обороны, что 15 июля начали наступление на Орловский выступ немцев, который находился на правом фланге русских войск на Курской дуге и который немцы ослабили, чтобы выделить войска для наступления фон Клюге. Ударив с севера по Еленскому и с юго—востока по Малоархангельску и овладев в течение 19–21 июля Мценском и Волховом, русские вынудили немцев 4 августа эвакуировать Орел. В этот же день на юге неожиданным ударом генерал Ватутин выбил их из Белгорода.
Таким образом, немецкое наступление окончилось решительным поражением: Потери танков были так велики, что оказалась подорванной вся гитлеровская оборонительная стратегия, ибо она была основана на использовании мощных подвижных сил. Отнюдь не будет преувеличением сказать, что поражение под Курском явилось для немцев такой же катастрофой, как и разгром под Сталинградом.
Сразу после захвата Орла и Белгорода русские начали стремительное движение на запад. Фронты Соколовского и Попова двигались в направлении верховьев Днепра, фронты Рокоссовского, Ватутина и Конева — на среднее течение, а фронты Малиновского и Толбухина — на нижнее течение Днепра. 11 августа был взят Чугуев, а через четыре дня наступающие войска Конева приблизились к Харькову. Одновременно началось наступление из района Орла, и 16 августа был занят Карачев на железнодорожной линии Брянск — Орел. Затем 23 августа пал Харьков и последовало общее отступление германских войск из Донбасса. После этого Толбухин продвинулся на запад от реки Миус далее, в Ростовскую область. 30 августа был штурмом взят Таганрог, а 8 сентября русские вступили в Сталино. Тем временем на Кубани фон Клейст, командовавший 1–1 танковой и 17–й армией (вероятно, в целом 14 дивизий), приступил к эвакуации своих плацдармов, переправляясь через Керченский пролив в Крым. Этот отход привел к тому, что 15 сентября Новороссийск заняли войска фронта генерала Петрова. Между тем в центре продолжалось медленное и упорное наступление. Продвигаясь к западу от Курска, Рокоссовский целил севернее Киева, в то время как Ватутин двигался южнее этого города. Наступление привело к тому, что оказались перерезанными железные дороги Гомель—Кременчуг и Гомель—Одесса и восточнее Днепра прорванными главные сообщения между германскими группами армий «Центр» и «Юг». 22 сентября была занята Полтава, а спустя три дня такая же участь постигла Смоленск.
В период с 5 августа по 22 сентября было мало серьезных боев. Немцы отступали методически. Ежедневно они отходили в среднем от полутора до трех с половиной миль, в зависимости от местоположения. По—видимому, немцев мало тревожили войска, разве только партизанские отряды. Вследствие этого у немцев было вполне достаточно времени, чтобы оставить позади себя «выжженную» территорию. Они испытывали большие трудности из—за недостатка подвижных частей, который объяснялся не только их потерями в курском сражении, но и событиями в Сицилии и угрозой вторжений в Италию и Южную Францию. Русские не могли быстро преследовать немцев, вероятно из—за трудностей снабжения.