Вторая мировая война (Том 1-2)
Шрифт:
Нас, которые имели превосходство на море и могли высадиться в любом месте на незащищенном побережье, превзошел противник, преодолевавший по суше большие расстояния, невзирая ни на какие препятствия. В этой норвежской схватке наши превосходные войска -шотландская и ирландская гвардия -- были разбиты гитлеровской молодежью благодаря ее энергии, инициативе и военной подготовке.
Повинуясь долгу, мы, не щадя сил, старались закрепиться в Норвегии.
Мы считали, что судьба очень жестоко обошлась с нами. Теперь мы видим, что дело было вовсе не в этом. А пока нам оставалось утешаться лишь рядом успешных эвакуации. Неудача в Тронхейме! Тупик в Нарвике! Таковы были в первую неделю мая единственные результаты, которые могли видеть английский народ, наши союзники и весь нейтральный -- дружественный и враждебный -мир. Учитывая видную роль, которую я играл в этих событиях, и невозможность разъяснить погубившие
Нападением Гитлера на Норвегию закончились "сумерки войны". Она разгорелась ослепительным пламенем такого страшного военного взрыва, какого еще не знало человечество. Я охарактеризовал состояние транса, в котором пребывали восемь месяцев Франция и Англия, когда весь мир недоумевал. Эта фаза оказалась самой вредной Для союзников. Моральное состояние Франции, ее солдат и народа стало теперь, в мае, определенно хуже, чем в начале войны.
Ничего подобного не произошло в Англии. Тем не менее мы все еще оставались однопартийным правительством, возглавлявшимся премьер-министром, от которого оппозиция была враждебно отдалена и которое не получало активной и позитивной помощи тред-юнионов.
Невозмутимый, искренний, но косный характер правительства не мог вызвать тех энергичных усилий ни в правительственных кругах, ни на военных заводах, которые были жизненной необходимостью. Нужен был удар катастрофы и приближение опасности, чтобы дремлющие силы английского народа пробудились. Набат должен был вот-вот грянуть.
Глава шестнадцатая НОРВЕГИЯ. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ФАЗА
В нарушение хронологии имеет смысл рассказать, как закончился норвежский эпизод.
После 16 апреля лорд Корк был вынужден отказаться от немедленного штурма Нарвика. Трехчасовой обстрел, предпринятый 24 апреля линкором "Уорспайт" и тремя крейсерами, не смог выбить гарнизон из города. Я попросил начальника военно-морского штаба договориться о замене "Уорспайта" менее ценным, но не менее полезным для обстрела линкором "Резолюшн". Тем временем прибытие французских и польских войск и, в еще большей мере, начавшаяся оттепель побудили лорда Корка поторопиться со штурмом города. Новый план состоял в том, чтобы высадиться в северной части фиорда за Нарвиком, а затем атаковать Нарвик через Румбакс-фиорд. 24-я гвардейская бригада была оттянута, чтобы сдержать наступление немцев из Тронхейма; но к началу мая в наличии имелось три батальона альпийских стрелков, два батальона французского иностранного легиона, четыре польских батальона и норвежский отряд, численностью примерно в три с половиной тысячи человек. Противник, со своей стороны, получил подкрепления от 3-й горной дивизии, которые были либо переброшены на самолетах из Южной Норвегии, либо перевезены тайком по железной дороге из Швеции.
Первая высадка была произведена под руководством генерала Макэзи в Бьерквике в ночь на 13 мая с очень небольшими потерями. Генерал Окинлек, которого я направил командовать всеми войсками в Северной Норвегии, присутствовал при высадке и принял командование на следующий день. Он получил инструкции не допустить поставки немцам железной руды и оборонять опорный пункт в Норвегии. Новый английский командующий, естественно, попросил очень больших подкреплений, чтобы довести численность своих войск до 17 батальонов, 200 тяжелых и легких зенитных орудий и 4 авиаэскадрилий. Но его требования можно было пообещать удовлетворить лишь наполовину.
С этого времени главенствующую роль стали играть события колоссального значения. 24 мая в обстановке кризиса, вызванного сокрушительным поражением, было почти единогласно решено, что мы должны сосредоточить во Франции и у себя на родине все, что имеем. Однако Нарвик нужно было захватить, чтобы разрушить порт и прикрыть наш отход. Главный удар на Нарвик через Румбакс-фиорд начался 27 мая. В нем участвовало два батальона иностранного легиона и один норвежский батальон под опытным руководством генерала Бетуара. Операция увенчалась полным успехом. Высадка прошла практически без потерь, а контратака противника была отбита. 28 мая Нарвик был взят. Немцы, столь долго сопротивлявшиеся силам, превосходившим их в четыре раза, отступили в горы, оставив в наших руках 400 пленных.
Теперь же приходилось отказаться от всего, чего мы достигли ценой столь тяжких усилий. Отступление было само по себе значительной операцией, возлагавшей тяжелую задачу на флот, силы которого и так были полностью напряжены сражениями в Норвегии, в Ла-Манше и Ирландском море. Над нами нависла угроза Дюнкерка, и все наличные легкие силы были оттянуты на юг. Линейный флот следовало держать в состоянии готовности для сопротивления вторжению. Многие крейсера и эсминцы уже были посланы на юг, чтобы предотвратить вторжение. В Скапа-Флоу главнокомандующий имел в своем распоряжении крупные линейные корабли: "Родней", "Вэлиент", "Ринаун" и "Рипалс". Они находились здесь на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.
В Нарвике эвакуация шла полным ходом, и к 8 июня все войска -французские и английские, -- насчитывавшие 24 тысячи человек, вместе с большим количеством воинского снаряжения и вооружения были погружены и отчалили тремя конвоями, не встретив никаких препятствий со стороны противника, войска которого на побережье составляли теперь несколько тысяч солдат, рассеянных, дезорганизованных, но победоносных. В эти последние дни надежную защиту от германской авиации обеспечивали не только военно-морская авиация, но и базировавшаяся на береговых базах эскадрилья "харрикейнов". Конвои, вышедшие из Нарвика, благополучно прибыли к месту назначения, и английская кампания в Норвегии закончилась.
Из всех этих катастроф и замешательства вытекал один важный факт, потенциально затрагивавший весь дальнейший ход войны. В отчаянной схватке с английским военно-морским флотом немцы уничтожили собственный флот, который был им нужен для предстоящих решающих столкновений. Во всех морских сражениях у побережья Норвегии союзники потеряли один авианосец, два крейсера, один корвет и девять эсминцев. Шесть крейсеров, два корвета и восемь эсминцев были выведены из строя, но их можно было отремонтировать. С другой стороны, к концу июня 1940 года -- знаменательная дата -- действующий германский флот имел не более одного крейсера, вооруженного восьмидюймовыми орудиями, два легких крейсера и четыре эсминца. Хотя многие из их поврежденных кораблей можно было, подобно нашим, отремонтировать, германский военно-морской флот уже не был фактором в решении важнейшей задачи -- задачи вторжения в Англию.
Глава семнадцатая ПАДЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА
Многочисленные разочарования и бедствия, постигшие нас за время непродолжительной кампании в Норвегии, вызвали сильное смятение в самой Англии, и страсти бушевали даже в сердцах тех, кто в предвоенные годы отличался крайней апатией и слепотой. Оппозиция требовала прений о военном положении, и они были назначены на 7 мая. Палата общин была заполнена депутатами, находившимися в состоянии крайнего раздражения и уныния. Вступительное заявление Чемберлена не смогло сдержать враждебности. Его насмешливо прерывали и напоминали о его речи 5 апреля, когда в совершенно иной связи он неосторожно сказал: "Гитлер упустил возможность". Он охарактеризовал мое новое положение и мои взаимоотношения с начальниками штабов. Отвечая Герберту Моррисону, он разъяснил, что я не располагал этими полномочиями в период норвежских операций. Один оратор за другим с обеих сторон палаты с небывалым ожесточением и горячностью под аплодисменты, раздававшиеся отовсюду, нападали на правительство и в особенности на его главу.
На второй день, 8 мая, прения продолжались, несмотря на решение прекратить их, и приняли характер выражения недоверия. Герберт Моррисон от имени оппозиции потребовал голосования. Премьер-министр снова поднялся, принял вызов и весьма неубедительно призвал своих друзей поддержать его. Он имел право на это, так как эти друзья поддерживали его действия, равно как и бездействие, а следовательно, разделяли ответственность с ним в предвоенные годы. Но сейчас они сидели смущенные и молчаливые, и некоторые из них примкнули к враждебной демонстрации. Этот день был днем последнего решительного выступления Ллойд Джорджа в палате общин. В речи, длившейся не более двадцати минут, он нанес сокрушительный удар главе правительства. Он пытался выгородить меня: "Я не думаю, чтобы военно-морской министр был целиком и полностью виновен во всем происшедшем в Норвегии". Я немедленно возразил: "Я беру на себя полную ответственность за все действия военно-морского министерства и всецело готов разделить бремя". Предупредив меня, что не следует позволять, чтобы меня превращали в своего рода бомбоубежище для защиты моих коллег от осколков, Ллойд Джордж ополчился на Чемберлена: "Дело не в том, кто друзья премьер-министра. Дело значительно серьезнее". Он призывал к жертвам. Страна готова на любые жертвы, пока она имеет руководство, пока правительство ясно показывает, какова его цель, и пока страна уверена в том, что те, кто руководят ею, делают все необходимое, не щадя сил. "Я торжественно заявляю, -- сказал он в заключение, -- что премьер-министр должен подать пример самопожертвования, ибо ничто другое не будет больше способствовать победе в этой войне, как его уход с поста премьер-министра".