Вторая мировая война (Том 5-6)
Шрифт:
Теперь посмотрим, что произошло у немцев. Неприятельские силы в составе «Тирпица», «Шеера» и «Хиппера» с сопровождавшими их эсминцами, сосредоточившиеся в Альта-фиорде, на самом деле вышли из гавани только в полдень 5 июля. К этому времени они знали от своей воздушной разведки, что конвой рассредоточен, а английские крейсера ушли. Вскоре германские корабли были обнаружены – сперва русской подводной лодкой, которая атаковала «Тирпиц» и неверно утверждала, что ею зарегистрированы два попадания в этот корабль. В дальнейшем его увидела английская подводная лодка, которая донесла, что «Тирпиц» по-прежнему идет быстрым ходом на северо-восток. Германский адмирал, зная, что местопребывание его стало известно, боялся нападения английских самолетов, которые, как он полагал, могли находиться в пределах досягаемости; тем не менее он имел намерение продолжать выполнение полученного им задания. Однако германское верховное командование теперь иначе отнеслось к делу и, вспомнив судьбу «Бисмарка» за год до этого, приняло решение в пользу отхода. Оно также считало, до некоторой степени обоснованно, что с рассредоточенным конвоем смогут лучше справиться самолеты и подводные лодки. Вечером того же дня германским тяжелым кораблям было приказано вернуться в порт. Созданная ими потенциальная угроза привела к рассредоточению конвоя. Таким образом, само их присутствие в этих водах непосредственно содействовало этому значительному успеху.
Для нас последствия были тяжелыми. Рассредоточившийся беззащитный конвой оказался теперь легкой добычей для мародеров – самолетов и подводных лодок. Печальная повесть экипажей отдельных судов или маленьких групп судов (некоторые из них сопровождались одним или несколькими мелкими кораблями эскорта) стала настоящей сагой. Некоторые из этих судов укрылись у замерзшего побережья Новой Земли. Из 34 судов, вышедших из Исландии, 23 были потоплены, а их команды погибли в ледяной
15 июля я писал военно-морскому министру и начальнику военно-морского штаба:
«До сегодняшнего утра я не знал, что именно адмирал Гамильтон, командовавший крейсерами, приказал эсминцам покинуть конвой. Как вы расценили это решение в то время? Как вы расцениваете его сейчас?»
Я ожидал результатов расследования поведения лиц, участвовавших в этом деле. Это расследование заняло довольно много времени. Никто не был признан виновным. Как иначе он мог действовать при наличии радиограмм, отправленных по приказу начальника военно-морского штаба?
Учитывая катастрофу, постигшую конвой PQ-17, военно-морское министерство предложило приостановить арктические конвои, по крайней мере до тех пор, пока северные паковые льды не растают и не отступят и пока не кончится непрерывный полярный день. Я сознавал, что это будет весьма серьезным решением, и был склонен не снижать, а напротив, повышать то, что ставилось на карту, действуя по принципу «вопреки поражению».
Премьер-министр – военно-морскому министру и начальнику военно-морского штаба
15 июля 1942 года
Рассмотреть следующее:
Отложить отплытие конвоя «PQ-18», намечаемое сейчас на 18 июля. Посмотреть, что произойдет с нашей Мальтийской операцией. Если все пойдет хорошо, перебросить «Индомитебл», «Викториес», «Аргус» и «Игл» на север в Скапа-Флоу и сосредоточить там вместе со всеми имеющимися в наличии крейсерами и минимум 25 эсминцами. Пусть 2 линкора с 16-дюймовыми орудиями пойдут прямо под этим воздушным зонтом и прикрытием эсминцев, идя южнее, не держась кромки льда, а выжидая самой ясной погоды, чтобы, таким образом, сразиться с врагом. Если мы сможем двинуть нашу армаду в виде конвоя под прикрытием минимум 100 истребителей, мы должны оказаться в состоянии проложить себе путь туда и обратно, а если в результате этого произойдет морское сражение, то тем лучше.
Однако я не смог убедить своих друзей в военно-морском министерстве согласиться с подобной линией действий, которая, конечно, требовала использования наших жизненно важных сил, несоразмерного фактическому военному значению арктических конвоев.
Поэтому мне пришлось послать Сталину следующую телеграмму, на которую я заранее получил согласие президента Рузвельта.
Премьер-министр – премьеру Сталину
18 июля 1942 года
Мы начали отправлять в Северную Россию небольшие конвои судов в августе 1941 года, и до декабря немцы не предпринимали каких-либо шагов для того, чтобы помешать им. С февраля 1942 года размер конвоев был увеличен, и тогда немцы перебросили в Северную Норвегию значительные силы подводных лодок и большое количество самолетов и начали предпринимать решительные нападения на конвои. В результате предоставления конвоям возможно более сильного охранения в виде эсминцев и специальных судов для борьбы с подводными лодками конвои проходили с различными, но допустимыми потерями. Ясно, что немцы были недовольны результатами, достигнутыми при помощи одних только самолетов и подводных лодок, так как они начали использовать свои надводные силы против конвоев. Однако, к нашему счастью, вначале они использовали свои тяжелые надводные корабли к западу от острова Медвежий, а свои подводные лодки к востоку от него.
Благодаря этому флот метрополии был в состоянии предотвращать нападения со стороны надводных сил противника. Перед отправкой майского конвоя адмиралтейство предостерегало нас, что потери будут очень тяжелыми в случае, если, как это ожидалось, немцы используют свои надводные корабли к востоку от острова Медвежий. Мы решили отправить конвой. Нападения надводных кораблей не произошло, и конвой прошел, потеряв одну шестую часть своего состава, главным образом в результате нападений с воздуха. Однако в случае с последним конвоем под номером PQ-17 немцы, наконец, использовали свои силы таким способом, которого мы всегда опасались. Они сконцентрировали свои подводные лодки к западу от острова Медвежий, а свои надводные корабли держали в резерве для нападения к востоку от острова Медвежий. Окончательная судьба конвоя PQ-17 еще не ясна. В настоящий момент в Архангельск прибыли только четыре парохода, а шесть других находятся в гаванях Новой Земли. Последние, однако, могут по отдельности подвергнуться нападению с воздуха. Поэтому в лучшем случае уцелеет только одна треть.
Я должен объяснить опасности и трудности этих операций с конвоями, когда эскадра противника базируется на Крайнем Севере. Мы не считаем правильным рисковать нашим флотом метрополии к востоку от острова Медвежий или там, где он может подвергнуться нападению немецких самолетов, базирующихся на побережье. Если один или два из наших весьма немногочисленных мощных судов погибли бы или хотя бы были серьезно повреждены, в то время как «Тирпиц» и сопровождающие его корабли, к которым скоро должен присоединиться «Шарнхорст», остались бы в действии, то все господство в Атлантике было бы потеряно. Помимо того, что это отразилось бы на поставках нам продовольствия, за счет которых мы существуем, это подорвало бы наши военные усилия и прежде всего помешало бы отправке через океан больших конвоев судов с американскими войсками, ежемесячно доставляемые контингенты которых скоро достигнут приблизительно 80 000 человек, и сделало бы невозможным создание действительно сильного второго фронта в 1943 году.
Мои военно-морские советники сообщают мне, что если бы они располагали германскими надводными, подводными и воздушными силами при данных обстоятельствах, то они гарантировали бы полное уничтожение любого конвоя, направляющегося в Северную Россию. До сих пор у них нет никакой надежды на то, что конвоям, которые попытались бы пройти при постоянном дневном свете, повезло бы больше, чем PQ-17. Поэтому с очень большим сожалением мы пришли к заключению, что попытка направить следующий конвой PQ-18 не принесла бы Вам пользы и нанесла бы только невозместимый ущерб общему делу. В то же самое время я заверяю Вас в том, что если мы сможем изыскать меры, которые позволят не без оснований надеяться на то, что по крайней мере значительная часть судов конвоев достигнет Вашей страны, то мы немедленно возобновим их отправку. Задача заключается в том, чтобы сделать Баренцево море таким же опасным для немецких военных судов, каким они его делают для нас. Это то, к чему мы должны стремиться при помощи наших совместных ресурсов. Я хотел бы направить в скором времени офицера старшего ранга в Северную Россию для совещания с Вашими офицерами и выработки плана.
Тем временем мы готовы направить немедленно в Персидский залив некоторые из тех судов, которые должны были отплыть с конвоем PQ. Отбор судов был бы произведен совместно с советскими представителями в Лондоне с тем, чтобы согласовать с ними очередность грузов. Если предпочтение будет отдано истребителям (типов «харрикейн» и «аэрокобра»), можете ли Вы использовать и обслуживать их на Южном фронте? Мы могли бы производить сборку их в Басре. Мы надеемся увеличить пропускную способность трансиранских магистралей с тем, чтобы достичь 75 000 тонн в месяц к октябрю, и принимаем меры к дальнейшему ее увеличению. Мы просим правительство Соединенных Штатов помочь нам путем ускорения поставок подвижного состава и грузовиков. С увеличившимся объемом перевозок можно было бы немедленно справиться, если бы Вы согласились на использование американских грузовиков, предназначенных для СССР, сборка которых в настоящее время производится на побережье Персидского залива, для перевозки грузов по шоссейной дороге между заливом и Каспием. Для того чтобы обеспечить полное использование пропускной способности, мы согласны увеличить количество грузов, которые должны прибыть в сентябре, до 95 000 тонн и до 100 000 тонн – в октябре, исключая грузовики и самолеты.
Телеграмма от 20 июня, направленная Вами мне, касалась совместных операций на Севере. Препятствия, существующие в настоящее время на пути посылки дальнейших конвоев, в равной мере делают невозможной отправку сухопутных и воздушных сил для операций в Северной Норвегии. Однако наши офицеры должны немедленно совместно рассмотреть, какие совместные операции могут оказаться возможными в октябре или после октября, когда будет достаточно темно. Было бы хорошо, если бы Вы могли направить сюда Ваших офицеров. Но если это невозможно, то наши офицеры приедут к Вам.
В дополнение к совместным операциям на Севере мы рассматриваем вопрос о том, как помочь Вам на Вашем южном фланге. Если мы сможем отбросить Роммеля, то мы могли бы осенью послать мощные воздушные силы для операций на левом фланге Вашего фронта. Трудности снабжения этих сил по трансиранскому маршруту без сокращения поставок Вам, разумеется, будут значительными, но я надеюсь в ближайшем будущем представить Вам детальные предложения. Мы должны сначала разбить Роммеля. Бои идут сейчас напряженные. Разрешите мне еще раз выразить благодарность за 40 «бостонов». Немцы непрестанно направляют в Африку все больше людей и самолетов, однако к генералу Окинлеку подходят большие подкрепления, и предстоящее прибытие мощных английских и американских соединений тяжелых бомбардировщиков должно обеспечить безопасность в восточной части Средиземного моря и блокировать порты снабжения Роммеля – Тобрук и Бенгази.
Я уверен, что было бы в наших общих интересах, премьер Сталин, если бы три польские дивизии, которые Вы так любезно предложили, объединились со своими соотечественниками в Палестине, где мы можем их полностью вооружить. Они будут играть очень важную роль в будущей борьбе, так же как и в сохранении у турок бодрого духа в результате ощущения ими растущей численности сил на юге. Я надеюсь, что предложенный Вами проект, который мы высоко ценим, не будет не претворен в жизнь из-за того, что поляки захотят отправить вместе с войсками значительное число своих женщин и детей, которые в основном существуют на пайки польских солдат. Питание этих иждивенцев будет значительным бременем для нас. Мы думаем, что стоит принять это бремя в целях создания упомянутой польской армии, которая будет добросовестно использована к нашей общей выгоде. Мы сами испытываем острый недостаток продовольствия в районе Леванта, но продовольствия достаточно в Индии, лишь бы мы смогли доставить его в Левант.
Если мы не получим поляков, то мы должны будем заменить их за счет сил, подготавливаемых ныне в большом масштабе для англо-американского массового вторжения на континент. Эти приготовления уже заставили немцев перебросить две группы тяжелых бомбардировщиков из Южной России во Францию. Поверьте мне, нет ничего полезного и разумного, чего бы мы и американцы не сделали для того, чтобы помочь Вам в Вашей великолепной борьбе. Президент и я непрестанно ищем средства для преодоления чрезвычайных трудностей, которые ставят нам географические условия, моря и воздушные силы противника.
Я показал эту телеграмму президенту.
Едва ли необходимо указывать, что я получил резкий и суровый ответ.
Премьер Сталин – премьер-министру
23 июля 1942 года
Получил Ваше послание от 17 июля.
Из послания видно, что, во-первых, правительство Великобритании отказывается продолжать снабжение Советского Союза военными материалами по северному пути и, во-вторых, несмотря на известное согласованное англо-советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в 1942 году, правительство Великобритании откладывает это дело на 1943 год.
Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и готовности выполнить взятые на себя обязательства подвоз мог бы осуществляться регулярно с большими потерями для немцев. Приказ английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым. Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь. Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте. Понятно, что подвоз через персидские порты ни в какой мере не окупит той потери, которая будет иметь место при отказе от подвоза северным путем.
Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год.
Надеюсь, что Вы не будете в обиде на то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании.
Эти утверждения необоснованны. Мы отнюдь не нарушали «взятые на себя обязательства» о поставке военных материалов в советские порты, ибо в момент заключения соглашения специально оговаривалось, что русские несут ответственность за доставку их в Россию. Все, что мы делали сверх этого, было проявлением доброй воли. Что касается утверждения о вероломстве в вопросе о втором фронте в 1942 году, то наша памятная записка обеспечивала нам прочную защиту. Однако я не считал разумным спорить обо всем этом с советским правительством, которое, прежде чем оно само подверглось нападению, хотело видеть нас полностью уничтоженными и разделить добычу с Гитлером и которое даже в нашей общей борьбе не могло обмолвиться ни словом сочувствия по поводу тяжелых английских и американских потерь, понесенных при попытках послать им помощь.
Президент согласился с этой точкой зрения.
Президент Рузвельт – бывшему военному моряку
29 июля 1942 года
Я согласен с Вами, что к Вашему совету Сталину нужно подойти с большой осмотрительностью. Нам всегда нужно помнить о характере нашего союзника и о весьма трудном и опасном положении, в котором он находится. От любого человека, страна которого подвергается вторжению, не приходится ждать, что он будет подходить к войне со всемирной точки зрения. Мне кажется, мы должны попытаться поставить себя на его место. Я думаю, что ему нужно сообщить в первую очередь и совершенно конкретно, что именно мы решили по поводу курса действий в 1942 году. Я думаю, что, не сообщая ему точного характера намечаемых нами операций, нужно сказать ему без всяких оговорок о том факте, что они будут предприняты.
Хотя я считаю, что Вам не следует возбуждать у Сталина ложных надежд по поводу северного конвоя, тем не менее я согласен с Вами, что мы должны организовать такой конвой, если есть какая-либо возможность успеха, несмотря на связанный с этим большой риск.
Я все еще надеюсь, что мы сможем двинуть авиацию прямо на русский фронт, и я обсуждаю здесь этот вопрос. Полагаю, что было бы неразумно обещать эту авиацию только при условии, если сражение в Египте пойдет хорошо. Нужда России неотложна и настоятельна. Я чувствую, что для русской армии и русского народа значило бы много, если бы они знали, что часть наших военно-воздушных сил сражается вместе с ними самым непосредственным образом.
Хотя мы можем считать, что нынешнее и намечаемое использование наших объединенных военно-воздушных сил является наилучшим со стратегической точки зрения, тем не менее я чувствую, что Сталин с этим не согласен. Сталин, как я представляю себе, совсем не настроен заниматься теоретической стратегической дискуссией, и я уверен, что если не считать нашей главной операции, то мероприятием, которое больше всего устроило бы его, является непосредственная поддержка авиации на южном фланге его фронта.
Поэтому я оставил резкое послание Сталина без особого возражения. Ведь в конце концов русские армии страшно страдали, а военная кампания вступила в критическое состояние.
Следующий конвой отправился в Северную Россию только в сентябре. К этому времени система защиты была пересмотрена, и конвой шел в сопровождении сомкнутого эскорта из 16 эсминцев, а также первого из новых эскортных авианосцев «Авенджер» с 12 самолетами-истребителями. Как и раньше, английский флот оказывал сильную поддержку. Однако на этот раз германские надводные корабли не пытались вмешаться, а предоставили задачу нападения самолетам и подводным лодкам. Результатом явилась чрезвычайно ожесточенная битва в воздухе, в ходе которой из примерно 100 неприятельских самолетов, принявших участие в атаках, было уничтожено 24. В этих операциях было потеряно 10 торговых судов; еще 2 судна были потоплены немецкими подводными лодками, но 27 судов успешно пробились к месту назначения.
На нас не только падало почти все бремя, связанное с этими конвоями, но из наших напряженных ресурсов мы выделяли как в 1941, так и в 1942 году гораздо больше самолетов и танков для России. Эти цифры служат убедительным ответом людям, утверждающим, будто наши усилия, направленные на то, чтобы помочь России в ее борьбе, были не слишком ревностными. Мы решительно отдавали кровь нашего сердца нашему доблестному страдающему союзнику.
После прохода PQ-18 в сентябре 1942 года конвои в Северную Россию снова были приостановлены. В дальнейшем крупные операции в Северной Африке должны были занять все силы нашего флота во внутренних водах. Но вопрос о материалах, скопившихся в ожидании доставки в Россию, и о средствах для защиты будущих конвоев внимательно изучался. Только в конце декабря следующий конвой отправился в свой опасный путь. Он двинулся двумя частями, каждая из которых эскортировалась 6 или 7 эсминцами и прикрывалась флотом метрополии.