Вторая мировая война
Шрифт:
Смятение, охватившее командование северных армий, очевидный паралич французской 1-й армии и неуверенность в том, что происходит, вызвали крайнее беспокойство военного кабинета. Вся наша работа проходила спокойно и сдержанно, но за нашими единодушными и твердыми решениями таилось безмолвное волнение. 19-го (в 4 часа 30 минут пополудни) нам сообщили, что лорд Горт «изучает возможность отхода к Дюнкерку, если он будет вынужден это сделать». Начальник имперского генерального штаба Айронсайд не мог принять этого предложения, поскольку он, как и большинство из нас, считал правильным движение на юг. Поэтому мы послали его к генералу Горту с указаниями двинуть английскую армию в юго-западном направлении и пробиваться через любые препятствия с целью соединиться на
На совещании военного кабинета утром 20 мая мы снова обсуждали положение нашей армии. Даже при условии успешного отхода с боями к Сомме я считал вполне вероятным, что значительные силы могут быть отрезаны или отброшены обратно к морю. В протоколе совещания было отмечено:
«Премьер-министр полагает, что в качестве меры предосторожности морскому министерству следует собрать большое количество мелких судов, которые должны быть готовы к выходу в порты и бухты на французском побережье».
Военно-морское министерство начало немедленно действовать со все усиливающимся рвением, так как время шло и положение становилось все более мрачным. Планировалось, если окажется необходимым, проводить эвакуацию из Кале, Булони и Дюнкерка по 10 тысяч человек из каждого порта в сутки. 30 судов типа пассажирских паромов, 10 военно-морских дрифтеров и 6 небольших каботажных судов были выделены в состав первой очереди. 22 мая морское министерство отдало приказ о реквизиции 40 голландских шхун, которые нашли у нас убежище, и укомплектовании их военно-морскими командами. Во всех английских гаванях была проведена полная проверка всех судов. Эти планы, которые получили название операции «Динамо», десять дней спустя обеспечили спасение армии.
Направление немецкого удара стало теперь более ясным. Танки и моторизованные дивизии продолжали двигаться потоком через брешь в направлении Амьена и Арраса, поворачивая к западу по течению Соммы в сторону моря. В ночь на 20 мая они вступили в Абвиль, пересекли и перерезали все коммуникации северных армий. Эти чудовищные, смертоносные серпы встретили слабое или вообще не встретили никакого сопротивления после того, как фронт был прорван. Наводившие ужас германские танки беспрепятственно рыскали по открытой местности, поддерживаемые и снабжаемые моторизованным транспортом, преодолевая от 30 до 40 миль в день.
Они прошли через десятки городов и сотни деревень, не встречая ни малейшего сопротивления; их офицеры стояли в открытых башенных люках, самодовольно приветствуя население. Очевидцы рассказывали о толпах пленных французов, которые шагали рядом с немцами, причем многие из них все еще несли свои винтовки, которые время от времени собирались и уничтожались под танками. Я был потрясен крайней беспомощностью и отказом от борьбы с немецкими танковыми частями, которые, имея несколько тысяч машин, осуществляли полное уничтожение могущественных армий; не менее поразил меня и быстрый крах французского сопротивления сразу же после прорыва фронта. Все немецкое передвижение осуществлялось но главным дорогам, и ни в одном месте их не остановили.
21 мая Айронсайд вернулся и доложил, что лорд Горт, получив указания кабинета, заявил ему следующее:
1) отход на юг вызовет необходимость арьергардных боев у Шельды и в то же время необходимость атаковать врага, который уже крепко удерживает территорию своими танковыми и моторизованными соединениями. При этой операции придется защищать оба фланга;
2) продолжительные наступательные действия окажутся трудными ввиду положения со снабжением;
3)
Айронсайд добавил, что во французском командовании на севере царит смятение; что генерал Бийот не выполнял своих обязанностей по организации взаимодействия в течение последних восьми дней и, как оказалось, не имел никаких планов; что английские экспедиционные силы полны бодрости и до настоящего времени потеряли в боях всего около 500 человек. Он живо обрисовал нам состояние дорог, забитых беженцами, поливаемых огнем немецких самолетов. Он сам оказался в достаточно тяжелом положении.
Таким образом, перед военным кабинетом стояла тяжелая альтернатива: английской армии любой ценой, совместно с французами и бельгийцами или без них, пробиваться на юг, на Сомму, – задача, в возможности выполнения которой лорд Горт сомневался, – или же отойти к Дюнкерку и осуществить морскую эвакуацию под бомбами вражеской авиации при полной уверенности потерять всю артиллерию и вооружение, которого было так мало и которое было так ценно. Выполнение первой задачи было, совершенно очевидно, связано с большим риском, но не было никаких причин, почему бы не принять всевозможные предупредительные и подготовительные меры для того, чтобы обеспечить эвакуацию морем в случае провала южного плана. Я поставил перед своими коллегами вопрос о моей повторной поездке во Францию, чтобы встретиться с Рейно и Вейганом и прийти к какому-то решению.
Когда я прибыл в Париж 22 мая, обстановка там была уже иной: Гамелен ушел, а Даладье отошел от военных дел. Рейно был одновременно премьер-министром и военным министром. Поскольку германское наступление определенно направилось в сторону моря, Парижу не грозила немедленная опасность. Главная квартира все еще находилась в Венсене. Рейно привез меня туда примерно около полудня. Вейган объяснил нам свой план. Он не соглашался с тем, чтобы северные армии шли или отступали на юг. Они должны ударить на юго-восток от Камбре и Арраса в общем направлении на Сен-Кантен, осуществляя тем самым обход с фланга немецких танковых дивизий, которые в настоящее время ведут бои в мешке Сен-Кантен – Амьен, как выразился Вейган. Он думал, что их тыл должна обеспечить бельгийская армия, которая будет прикрывать их с востока и, если необходимо, с севера. В это же время новая французская армия под командованием генерала Фрера, составленная из 18 – 20 дивизий, снятых из Эльзаса, с линии Мажино, из Африки и из других мест, должна была образовать фронт по течению Соммы. Ее левое крыло должно будет пробиться вперед к Аррасу через Амьен и, таким образом, путем крайних усилий установить контакт с армиями севера. Танковые дивизии должны находиться под постоянным давлением.
«Танковым дивизиям, – сказал Вейган, – нельзя позволять удерживать инициативу».
Необходимые приказы были отданы, насколько было возможно вообще давать какие-либо приказы.
Дальше будет видно, что новый план Вейгана отличался от отмененного приказа № 12 генерала Гамелена лишь более энергичным тоном. Даже после того как Вейган принял командование, три дня было потеряно на принятие решений. Смена верховного командования была правильной. Вызванное же этим промедление было вредным.
В результате отсутствия какого-либо верховного руководства военными действиями случайности и противник стали управлять событиями. 17 мая Горт начал посылать войска на линию Рюйолькур, Арле и занимать Аррас, постоянно усиливая свой южный фланг. Французская 7-я армия, без 16-го корпуса, который понес очень большие потери в боях за Валхерен, продвинулась на юг с целью соединения с французской 1-й армией. Она пересекла тыл англичан, не причинив им серьезных помех. 20 мая противник форсировал Шельду у Уденарда, и три английских корпуса, которые все еще были развернуты на восток, 23 мая отошли на ту линию обороны, которую мы создали вдоль бельгийской границы зимой и с которой наши корпуса так энергично начали свое наступление за 12 дней до этого.