Шрифт:
Пролог
Я любил пешие прогулки. К тому же, как врач со стажем, знал, что для сердечно-сосудистой системы это полезно. Впрочем, такие вещи в эпоху интернета должен знать любой обыватель, хотя бы мало мальски интересующийся здоровьем.
Жил я на Новой Западной поляне, и от 1-й областной, где до выхода на пенсию трудился заведующим кардиологическим отделением, прежде до дома не спеша доходил за полчаса. Я бы трудился и дальше, силы имелись, но начальство намекнуло, что пора бы дать дорогу молодым. Под молодым подразумевался Миша Беленький, проработавший под моим началом 12 лет. Как специалист он и впрямь был неплохой, что уж тут душой кривить,
После выхода на пенсию я недолго сидел без дела, мои знания пригодились в одной из частных клиник города. Всё ж таки доктор медицинских наук Арсений Коренев — своего рода местная величина.
А вечерами я просто гулял по одному и тому же маршруту. Пролегал он по Олимпийской аллее, тянувшейся среди лесопарковой полосы как раз от областной больницы до Окружной, за которой высилась громада СЗК «Дизель-арена».
Перед Новым годом наконец-то установилась нормальная погода, на смену плюсовой температуре пришёл небольшой минус, а вчерашняя слякоть спряталась под выпавшим с утра снегом, так что, прогуливаясь этим предновогодним вечером по освещённой фонарями Олимпийской аллее, я с наслаждением вдыхал чуть морозный, такой бодрящий воздух, чувствуя, как на лице тают снежинки, и предвкушая, что встречать Новый год снова буду у дочки. Они с зятем каждый раз приглашают, поначалу я отказывался, мол, чего вы будет вокруг меня, старика, водить вокруг меня хороводы… А потом решил, что не такой я уж и старик, с зятем вообще могу беседу на любую тему поддержать, и кстати, мы оба за футбольное «Динамо» болеем. Так что последние три Новых года встречал с дочкой и её семьёй, радуя каждый раз внуков подарками.
Внуки-то чем взрослее становились — тем подарки приходилось дарить более взрослые. Теперь уж подростки с разницей в два года. На этот Новый год решил подарить им игровую приставку, в которую можно и вдвоём играть. Подарок лежал дома на столе, ждал своего часа.
М-да, вот и ещё один год остался практически позади, вздохнул я про себя. А сколько ещё получится прожить? Пять, десять? Пора уже и о вечном задумываться. Вроде бы на здоровье пока не жаловался, хотя, конечно, в мои-то годы оно начинает сбоить, но мысли о вечном уже начинают закрадываться в голову. И какой капитал я успел скопить к 70 годам? Женился, родилась дочка, развод, потом ещё один неудачный брак, уже без детей, после чего я зарёкся ходить в ЗАГС. И двух штампов хватит. А когда помру, дочь обо всём позаботится — ни с первой, ни со второй женой, нашедшими себе давно уже других спутников жизни, я отношений почти не поддерживал. А вот с Маринкой — да, и внуков она ко мне в гости водила. пока те мелкими были.
Кстати, насчёт похорон я сам позаботился: деньги были отложены, и даже завёрнутая в полиэтиленовую плёнку гранитная плита хранилась на балконе с выбитой надписью:
'Коренев Арсений Ильич
10 марта 1953 — …
Помним, любим, скорбим!'
Вторую дату ещё предстояло выбить уже по факту моей кончины. Маринка из-за этой плиты мне всю плешь проела, мол, зачем накликать, совсем уже к старости с ума сходишь?! Но я оставался неумолим. Да и не выбрасывать же плиту, она мне в 25 тысяч всё-таки обошлась.
Такие вот грустные мысли меня одолевали в тот момент, когда я обратил внимание на шедшую навстречу мне шумную компанию. Их было трое, при ближайшем рассмотрении я понял, что это мигранты, то ли таджики, то ли узбеки. И тут откуда-то сбоку перед ними выскочили две девушки на лыжах.
— Эй, дэвушки!
Первая успела проскочить, а вот второй они резво перекрыли путь. Ты попыталась обойти парней, однако попытка успехом не увенчалась.
— Ребята, вы чего?
Девушка снова решилась на прорыв, и вновь неудачно. Тут уж и её подруга вернулась, тоже начала было выяснять отношения, но один из парней вырвал у неё лыжную палку, затем толкнул девушку, которая упала в снег.
Мигранты рассмеялись, глядя, как та неуклюже пытается подняться, а её подруга тем временем взывал к совести мигрантов. Тут её стали лапать, а затем и вторую, которая наконец приняла вертикальное положение. Я оглянулся… Вдалеке виднелась женщина, тянувшая за собой санки с ребёнком, больше никого за снежной пеленой не наблюдалось. От женщины толку тут явно не будет.
Вздохнув, достал из кармана мобильник.
— Дежурный старший лейтенант Фёдоров слушает!
— Беспокоит Коренев Арсений Ильич, житель Пензы. Наблюдаю на Олимпийской аллее, как трое мигрантов пристают к двум девушкам. Уже дошло до физического контакта. Желательно бы прислать наряд.
— Принято! — отрапортовал старлей. — Наряд уже высылаем. А вы, гражданин Коренев, держитесь на дистанции, возможно, эти мигранты вооружены.
Ага, как же, на дистанции…
Вздохнув, я решительно двинулся вперёд, пытаясь вспомнить, когда последний раз дрался. Пожалуй, что ещё в студенческие годы. Хотя в детстве доводилось частенько сойтись с кем-нибудь из пацанов на кулачках. Но когда это было…
Приблизившись, я схватил одного из азиатов за рукав куртки:
— Ну-ка немедленно оставьте девушек в покое!
Командный голос у меня поставлен, врач должен уметь не только быть обходительным, но и жёстким, когда потребуется.
Парень попытался вырвать рукав, но сделать это оказалось не так легко. Я хоть и не хирург, у которых в большинстве своём пальцы как клещи, однако регулярные физические упражнения приносили результат: я в свои годы мог десять раз подтянуться и тридцать раз отжаться.
— Э, дед, отпусти уже!
— А вы девчонок отпустите, — сказал я, не повышая голоса и по-прежнему сжимая затянутыми в перчатки пальцами рукав оппонента. — Неужели непонятно, что они не хотят с вами общаться?
— Слышь, э, ты чё, бессмертный?
Ещё один гость из среднеазиатской республики толкнул меня в грудь. Сильно толкнул, он был из них самый здоровый, я даже отшатнулся и всё-таки выпустил рукав куртки его соплеменника. Я глянул исподлобья:
— Ребята, вы не слишком оборзели? Дома у себя в Душанбе или каком-нибудь Самарканде вы себя так же ведёте?
Они тут же забыли о девушках, накинувшись на меня втроём. Я ещё успел заехать ринувшемуся первым на меня здоровяку в челюсть, в следующими миг меня просто опрокинули в снег и под крики девушек: «Помогите!» начали бить. Били ногами, я, свернувшись калачиком и закрывая голову руками, старался ущерб от этих ударов минимизировать. Но один по затылку всё же прилетел, у меня в под прикрытыми веками заплясали разноцветные огни. И тут же ещё один удар, после которого моё сознание окончательно померкло…
Я ехал в лифте. Как я в нём оказался — убей, не помню. Вот меня били, вот я потерял сознание, и вот я тут… На автопилоте, что ли, дошёл до дома?
Вот только это был не мой дом, потому что в моём доме таких лифтов, где нет ни одной кнопки, не было. Да и в любом другом, пожалуй, тоже. Даже на грузовых лифтах, на которых этот скромными размерами не походил, хоть пара кнопок да имеется.
Зеркала в лифте тоже не было, так что я не мог увидеть своего отражения и оценить, до какой степени оказался избит мигрантами. А избит, похоже, сильно, если случился такой серьёзный провал в памяти.