Вторая жизнь
Шрифт:
— Отчего такое милосердие? Про запас на суп оставил?
— О чем ты? — поднял брови Сигурд.
— О мясе. Печени и почках, например. Ты его допросил, зачем он тебе?
— Пригодится. Строго говоря, он не наш кровник, так что живым он некоторое время полезнее будет, и еще надобна парочка таких же молодых недоумков. Имейте в виду, пленные будут нужны. Много не надо, пять-шесть хватит.
— А сколько еще их осталось, и где они бродят? Ты чего тут выдумываешь? Тридцать-сорок конных эльфов, как бы нас не потоптали, а ты уже на пленных замахнулся.
— Двадцать
— Так зачем нам пленные? — настаивал я.
— Подумай, почему эльфы сами пошли в набег, а не отправили людей?
— На баб так надежнее впечатление произвести. А командовать — сопливые еще.
— Верно, но не только это. Эльфы в своих домах — высшие, кстати, люди дома их так и называют. Людей-воинов не каждый род может себе позволить, не говоря о том, что не все роды, даже богатые, имеют такое право. В большинстве своем короткоухие служат князю. Эльфы собирают обычное ополчение, ледунг, как и мы. Тебе, коли эльфов пощупать захочешь, конунг или ярл своих дружинников в подчинение даст?
Я фыркнул.
— Ну ярл-то, может, и даст, — неожиданно тоже хмыкнул Сигурд. — Но этим соплякам подчиненных не досталось, сами отряд и сколотили.
— Понятно, шляхта, — остановил я его лекцию. — Ты мне поясни, зачем нам пленные?
— Что за шляхта? — как ни в чем не бывало спросил Сигурд.
Пришлось отвечать:
— Благородное сословие долго и много воюющих стран. Благородных как грязи, владений на всех не хватает. В результате бывает, что от крестьян они отличаются исключительно наличием герба. Если только на войне не кормятся.
— Правильно понял. Эльфам, правда, никто не даст землю пахать. Но по сути верно. Так на чем я остановился?
— О пленных мы говорили, о пленных. Зачем они нужны?
— Не пленные нам нужны, а выкуп или сведения.
— Какой выкуп, если их Совет князей такие грозные указы издает?
— При чем тут Совет князей, если наследник рода в яме сидит? Вот такой, как этот лоботряс? У них дети редко рождаются, над каждым трясутся.
— А меняют как? Пустынный островок, лучники с двух сторон и все такое?
— Тебе этот, в чешуе, по голове, случайно, не успел стукнуть? Зачем такие сложности, если есть купцы? Проще говоря, эльфы выкуп передают купцу, тот в Оркланде рассчитывается с нами и забирает пленного. Ничем не отличается от того, как людей пленных выкупают.
— Подожди, благородные пленные — это добыча только конунга да ярлов?
— Нет, это если поход под их предводительством или под их именем. А тут, — Сигурд мечтательно прищурился, — золотые самородки, можно сказать, сами в руки идут.
— Что, родных убивали? — Логика была понятна, но спросить хотелось.
— За родных мы рассчитались, все, кто на Тайнборг напали, уже мертвы, — включился в разговор появившийся дед. — А тут разговор о деньгах идет.
— Они других убивали.
— За других пусть их родня мстит. На тех кораблях наших родичей не было, — рассудительно пояснил дедуля.
— Поссориться не рискуем?
— Пусть первыми такой же выкуп платят, какой мы с родичей этих эльфов запросим. Им отдадим, нам не жалко, — пожал плечами Сигурд. — Не могут сами отомстить, почему мы за это платить должны? А взять за этих можно много. Эльфам из обычных, незнатных родов князья никогда никого не выделят в помощь отряду — ни Приносящих Смерть, ни даже короткоухих. Даже если люди-воины не только молодежь охраняли, они в любом случае исполняли волю князя.
— Ты, похоже, Черным Рекином стать мечтаешь? — неожиданно спросил дед.
— Это еще кто?
— Был такой хевдинг, у серых, лет сто назад, у него тоже эльфы семью вырезали. Так он мстить начал. Никого не жалел, резал и молодых, и старых, и людей домов, и эльфов, не разбирая. Как эльфы в Тайнборге. Под конец дюжиной кораблей владел, в дружине кого только не было, изгнанники и преступники в том числе. Лет десять веселился.
— И что?
— Что-что. Кожу с него содрали в конце концов, вот что. Хотя и с мертвого. Повезло хоть в этом. Тем, кто из его воинов в плен попал, хуже пришлось, на колья угодили.
— Нет, на кол не хочу.
— Вот и хорошо.
— Ладно, понял, — сказал я. — Надеюсь, что супом из эльфов нас кормить не станут, хоть на душе полегчало.
— Так вот что тебя волнует, — прищурился колдун, — у нас что, нормального мяса не хватает? Зачем нам эльфов и людей жрать?
— А при чем тут нормальное мясо и все такое? — Эрик с Седриком, лежавшие неподалеку, вытаращили глаза. — Считается же, что храбрость — в печени?
Дед хмыкнул, Сигурд тоже ухмыльнулся:
— Мало ли что среди молодежи болтают. Печень — это просто мясо. Стоит повзрослеть, это всем становится ясно. То есть большинству.
— Так отчего такие пиршества на поле боя бывают? — заинтересовался я злободневной темой.
— Когда воину действительно страшно становится? — поднял вверх указательный палец Сигурд.
Я молчал.
— В первом бою, как принято думать, но это не так. Новик просто не знает, что такое битва и смерть. А если сражение не слишком удачное, то видит он не столько убитых врагов, сколько искромсанные тела своих. Потом, после сражения, примеряет эти раны на себя, вот тогда ужас и приходит. И с этим он в следующее сражение и идет. Как этот страх рассеять?
— Понятно, можешь не продолжать.
Все было ясно. Кошмар, чем не тема для диссертации: «Людоедство-эльфоедство у орков как средство для снятия стресса после сражений».
Сигурд тем не менее добил:
— Потому-то никто на людей, убитых в башнях, и не посягал. Храбрые враги, зачем их унижать? Воины у нас и так все опытные, трусов нет. Только молодежи то, что тебе тут рассказали, не объясняй, я тоже когда-то верил. Полезную сказку кто-то когда-то придумал.
Великолепно. Потрясающий прагматизм. Как молодого затрясет после боя, ему: «На, отведай печени, дружище, восстанови запас храбрости». Психотерапевты, куда там. Бррр!