Вторая жизнь
Шрифт:
«Когда-нибудь вы это поймете — ты и Бен». Когда она закончила, Бен ничем не выдал своих мыслей — лицо у него было замкнутое. Откинувшись на кушетку, он покачивал свой бокал и пристально смотрел в пространство. Так долго, что ей стало тяжело это выносить.
— Ты мне веришь?
— Здесь многое надо понять и переварить, — сказал он, избегая ответа на ее вопрос. — Я мало что знаю о существовании вне тела и обо всех этих вещах, предшествующих смерти, тем более о перевоплощении. Но то, что ты рассказала, соответствует тому, о чем я читал.
Она в смятении подошла к единственному окну и стала всматриваться в темноту ночи.
— Я прочла об этом все, что смогла найти за прошедшие
— А где остальные? — Бен наклонился вперед.
Марина отвернулась от окна.
— О тех, кто пережил то же, что и я, ничего не написано. — Она развела руками. — Зачем открывать свою тайну, рассказывая нелепые сказки, подобные моей? Мне бы не поверили, и я считалась бы умалишенной до конца своих дней. — Она засмеялась, но это был смех отчаяния. — Вернее, до конца дней той, чьей жизнью я сейчас живу.
Глава 7
В Маринином кабинете висела гнетущая, тревожная тишина. Бен сидел, тяжело откинувшись на спинку кушетки, и невидящим взглядом смотрел на украшавший стену эстамп. Мысли вертелись, кружились, проносились как сумасшедшие в его голове с того самого момента, когда прошлой ночью с ее уст сорвались эти не правдоподобные слова.
Боже, неужели все это было только вчера? Всего лишь двадцать четыре часа назад? Он чувствовал, что за это время постарел на несколько лет. У него было такое ощущение, как будто он пережил войну или землетрясение. Он не мог вспомнить ничего, что делал в течение рабочего дня. Он позвонил матери, спросил, не может ли она оставить у себя Дженни на ночь, потому, что на него свалилась неотложная работа. Но он не мог вспомнить, что она ему ответила. Однако раз он находится здесь, то, должно быть, она согласилась.
— Чего ты от меня хочешь? — Бен и не предполагал, что этот вопрос прозвучит так прямолинейно. Он испытывал смутное чувство вины за свой агрессивный тон, но считал, что имеет право задать прямой вопрос — самый трудный вопрос во всей этой истории, если предположить, что он поверил ей. А он действительно начинал ей верить, несмотря на всю кажущуюся абсурдность ее рассказа. Ни один человек не смог бы так тщательно собрать все скрытые от посторонних факты его жизни с Кэрри. Однако Марина о них знала.
С неохотой вспомнил он обо всех случаях, когда был ошеломлен разными мелкими деталями, которыми Марина напоминала его жену. Это ее ругательство: «каррамба», эта любовь к животным, способность оживить засохшие цветы, отвращение к тыквенному пирогу, ее неоднократные заявления: «сахар — это яд»…
За несколько недель их знакомства она умудрилась приготовить почти все его любимые блюда, даже не спрашивая у него. После каждой еды она убирала кухню так, как будто шла в бой со своим смертельным врагом. Даже ее манера складывать на груди руки в защитной позе ему знакома. Так же как и манера прикусывать кончик языка, поливая цветы. Он не видел желтенький кувшин для поливки цветов со времени смерти Кэрри, а Марина сразу нашла его и поливала из него цветы в первый свой приход к нему, когда осталась на кухне одна. И здесь, в этом ее доме, все книги на полках расставлены в алфавитном порядке по фамилиям авторов, как это всегда делала Кэрри. Полотенца в ее ванной комнате сложены таким же причудливым веером. И, наконец, она предпочитает такой же сорт чая без теина, какой любила Кэрри.
Взятые по отдельности, все эти детали могут быть простым совпадением. Миллионы других людей на свете имеют какие-нибудь из этих причуд и привычек. Но все вместе! Прибавить к ним
Но тогда это значит, что она и есть Кэрри. Должен ли он хотеть ее возвращения? Хочет ли он?
Марину поразил его вопрос. Ее глаза заблестели, точно она сдерживала подступившие слезы. И так она выглядела весь вечер.
— Мне ничего не надо от тебя. — Голос у нее был тихий, но твердый. — Я не собиралась переезжать сюда, разрушать твою жизнь. Но когда увидела, что этот дом продается, то не могла пройти мимо. Я хотела всего лишь быть поближе к вам, чтобы иметь возможность время от времени видеть тебя и Дженни.
Под конец голос у нее стал более громким и высоким. Бен пришел в ужас, когда заметил, что слезы хлынули из ее глаз.
— Ты думаешь, я этого хотела? Неужели я так старалась бы вернуться к жизни, если бы знала, что лишусь всего, родного и близкого мне? Знать, что мой ребенок растет всего в нескольких ярдах от меня, и упускать возможность общения с ним? Жить рядом и постоянно помнить о том, что ты в конце концов влюбишься в кого-нибудь и снова женишься? Я сопротивлялась уходу навсегда только потому, что хотела успокоить тебя и сказать, что буду тебя ждать и что когда-нибудь мы снова будем вместе. Только ради этого и больше ни для чего. Если бы я знала, что меня ждет одиночество… — Она помедлила и обожгла его взглядом, выражавшим всю боль и страдание, которые она испытывала с того момента, как очнулась в больнице Мариной Деверо. — Я уйду, — закончила она с горечью. — Мне не надо было бороться за возвращение назад.
— Марина…
— Нет! — Не скрывая рыданий, она отвернулась от него, показав рукой на дверь. — Иди, Бен. Нет смысла затягивать все это.
Он должен. Он должен забыть всю эту путаницу, пойти домой и продолжать жить с тем, что осталось у него в жизни. Но…
Его жена здесь, в этой комнате!
Даже до того, как Марина рассказала ему о своем возвращении к жизни, она привлекала его больше, чем какая-либо другая женщина, кроме жены. Он собирал осколки своей жизни, разбитой вдребезги смертью Кэрри, и медленно склеивал их в прочное целое, когда на его пути появилась Марина. Она ускорила этот процесс, открыв перед ним какую-то перспективу, дав ему возможность ощутить теплоту, радость, близость, которые, ему казалось, он потерял навсегда.
И неудивительно! С самого начала его тянуло к ней, хотя его ум и сознание отказывались воспринимать это.
Поднявшись с кушетки, Бен шагнул вперед и положил руки ей на плечи. На какое-то мгновенье она напряглась от его прикосновения, а затем, рыдая, прижалась к нему. Обняв ее, он зарылся лицом в ее волосы. Его сердце приняло решение, которое отказывался принимать рассудок.
— С возвращением домой, моя любовь.
Следующий день, субботу, Бен просил ее провести вместе с ним и Дженни, и Марина проснулась, как только рассвело, в предвкушении встречи.
Накануне вечером Бен сидел у нее допоздна, и они проговорили несколько часов. Она была этому рада. Их отношения были новыми и не прошедшими испытаний; и она не считала возможным форсировать их. Безумная любовная страсть, которую они пережили позавчера, породила новые сомнения. Ее теперешнее тело очень отличалось от тела Кэрри. У нее была слишком маленькая грудь, что приводило ее в смятение, хотя длинные ноги и тонкая талия доставляли удовольствие. Ей очень не нравились ее волосы — короткие и развевающиеся. И она ничего не могла сделать, чтобы они превратились в густую вьющуюся копну волос, которая была у Кэрри. Которую так любил Бен и которую Дженни дергала, когда была совсем маленькой.