Второе кольцо силы
Шрифт:
Я сделал заключение, что все, что сделал дон Хуан с ней, должно было иметь место в течение двух лет, в которые я не видел ее, хотя два года, казалось, едва ли были достаточны для такого замечательного изменения.
– Мне кажется, я теперь знаю, что произошло с тобой, – сказал я небрежным и бодрым тоном. – кое-что прояснилось у меня в уме прямо сейчас.
– О, вот как? – сказала она совершенно незаинтересованно.
– Нагваль научил тебя, и ты стала магом, не правда ли?
Она свирепо посмотрела на меня. Я ощутил, что я сказал наихудшую возможную вещь. На ее лице
– Какой же ты ублюдок! – внезапно воскликнула она, сотрясаясь от ярости.
Я подумал, что ее гнев был неоправданным. Я сидел на одном конце кровати, а она нервно постукивала по полу пяткой. Затем она села на другой конец, не глядя на меня.
– Чего ты на самом деле хочешь, чтобы я сделал? – спросил я твердым угрожающим тоном.
– Я уже сказала тебе! – ответила она криком. – ты и я – одно и тоже.
Я попросил ее объясниться, что она имеет в виду, так как не мог и на мгновение допустить, что я что-нибудь знаю. Эти утверждения рассердили ее еще больше. Она резко вскочила и сбросила свою юбку на пол.
– Вот то, что я имею в виду! – завопила она, проводя рукой по области лона.
Мой рот непроизвольно открылся. До меня начало доходить, что я уставился на нее, как идиот.
– Ты и я являемся одним здесь! – сказала она.
Я был ошеломлен. Донья Соледад, старая индейская женщина, мать моего друга Паблито, стояла полуобнаженной в нескольких футах от меня, показывая свои гениталии. Я уставился на нее, неспособный сформулировать никакой мысли. Единственное, что я знал, это то, что ее тело не было телом старой женщины. У нее были прекрасные мускулистые бедра, темные и лишенные волос. Костная структура ее боков была широкой, но на них не было жировых отложений.
Она, должно быть заметила мой изучающий взгляд и бросилась на постель.
– Ты не знаешь, что делать, – сказала она, указывая на свое лоно. – мы являемся одним здесь.
Она обнажила свои крепкие груди.
– Донья Соледад, я тебя умоляю! – воскликнул я. – что с тобой происходит? Ты же мать Паблито!
– Нет! – отрезала она. – я ему не мать.
Она села и посмотрела на меня горящими глазами.
– Я, как и ты, часть Нагваля, – сказала она. – нам предназначено соединиться.
Она раздвинула свои ноги и я отскочил.
– Подожди немного, донья Соледад, – сказал я. – давай поговорим.
У меня был приступ дикого страха и возникла внезапно сводящая с ума мысль. Почему не может быть так, спросил я себя, что дон Хуан спрятался где-нибудь поблизости, смеясь до упаду?
– Дон Хуан! – заорал я.
Мой вопль был таким громким и глубоким, что донья Соледад соскочила с постели и поспешно натянула на себя юбку. Я видел, как она надевала ее, когда я закричал снова.
– Дон Хуан!
Я побежал через дом, выкрикивая имя дона Хуана до тех пор, пока у меня не заболело горло. Донья Соледад тем временем тоже выбежала из дому и стала около моей машины, смущенно глядя на меня.
Я шагнул к ней и спросил ее, не дон ли Хуан сказал ей сделать это. Она кивнула утвердительно. Я спросил ее, нет ли его поблизости. Она сказала, что
– Расскажи мне все, – сказал я.
Она рассказал мне, что она только следовала распоряжениям дона Хуана. Он велел ей изменить свое существо в воина, чтобы помочь мне. Она заявила, что она ожидала годы, чтобы выполнить это обязательство.
– Я очень сильная сейчас, – сказала она мягко. – как раз для тебя. Но ты невзлюбил меня в моей комнате, не так ли?
Я пустился в объяснения, что дело не в этом, что я учитывал лишь свои чувства к Паблито; затем я осознал, что я не отдаю себе никакого отчета в том, что я говорю.
Донья Соледад, казалось, поняла мое замешательство и сказала, что наш инцидент должен быть забыт.
– Ты, должно быть, голоден, – сказала она оживленно, – я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
– Ты мне ничего не объяснила, – сказал я. – я буду откровенным с тобой, – я не хотел бы оставаться здесь ни за что на свете. Ты пугаешь меня.
– Ты обязан принять мое гостеприимство, раз речь идет только о чашке кофе, – сказала она спокойно. – ну, давай забудем то, что случилось.
Она сделала жест, приглашающий идти в дом. В этот момент я услышал громкое рычание. Пес стоял, глядя на нас, как будто понимая, о чем идет речь.
Донья Соледад фиксировала на мне самый пугающий пристальный взгляд. Затем она смягчила его и улыбнулась.
– Не допускай, чтобы мои глаза беспокоили тебя, – сказала она. – по правде говоря, я старая. В последнее время у меня бывают головокружения. Я думаю, что мне нужны очки.
Она разразилась смехом и стала дурачиться, глядя через свернутые кольцом пальцы, как будто они были очками.
– Старая индейская женщина в очках! Это будет посмешище, – сказала она, хихикая.
Тогда я принял решение грубо удалиться отсюда без всяких объяснений. Но перед отъездом отсюда я хотел оставить некоторые вещи для Паблито и его сестер. Я открыл багажник машины, чтобы достать подарки, которые я привез им. Я наклонился глубоко в него, чтобы достать сначала два пакета, которые были уложены против стенки заднего сидения, за запасной камерой. Я взял один и уже приготовился взять другой, как вдруг я ощутил легкую пушистую лапу на затылке. Я непроизвольно вскрикнул и стукнулся головой об открытую крышку. Я обернулся, чтобы посмотреть. Давление пушистой лапы не позволяло мне повернуться полностью, но я смог мельком заметить серебристую руку или лапу, нависающую над моей шеей. Я изогнулся в панике, метнулся прочь от багажника и упал ни сидение с пакетом в руке. Все тело у меня сотрясалось, мускулы ног, сжались и я непроизвольно вскочил и побежал прочь.
– Я не собиралась напугать тебя, – сказала донья Соледад извиняющимся тоном, когда я наблюдал за ней с расстояния десяти футов.
Она показала мне ладони своих рук в жесте капитуляции, как бы заверяя меня, что то, что я ощутил, не было ее рукой.
– Что ты сделала со мной? – спросил я, пытаясь говорить спокойно и отрешенно.
Она казалась совершенно озадаченной и растерянной. Она пробормотала что-то и встряхнула головой, словно не могла сказать это или не знала, о чем я говорю.