Второе правило волшебника, или Камень Слёз
Шрифт:
Ричард наблюдал за ним с довольной улыбкой. Он сказал, что никогда еще не видел такого отличного лука, и Савидлин, надувшись от гордости, протянул ему колчан, полный стрел.
Ричард для пробы несколько раз натянул тетиву.
— Как раз по мне. Как тебе удалось правильно подобрать натяжение?
Савидлин засмеялся и показал на свой подбородок:
— Я не забыл, с каким уважением ты приветствовал меня при первой встрече. Для меня этот лук туговат, подумал я, но тебе будет в самый раз. И не ошибся.
Кэлен наклонилась к Ричарду:
—
— Ужасно. Но у меня есть эти листья, а они немного помогают. Я думаю, обойдется. И потом, я не хочу разочаровывать Савидлина.
Она положила руку ему на плечо.
— Может, мне тоже пойти с вами?
Ричард поцеловал ее в лоб.
— Не думаю, что мне понадобится переводчик, если я буду стрелять плохо. Не стоит давать Чандалену возможность унизить меня больше, чем он собирается.
— Но Зедд говорил мне, что ты неплохо стреляешь. По сути, он говорил, что ты стреляешь отлично.
Ричард взглянул на Савидлина, натягивающего тетиву на свой лук.
— Это было давно, и с тех пор я почти не стрелял. И потом, боюсь, он сказал так, чтобы ты меньше беспокоилась.
Ричард поцеловал Кэлен, и мужчины вышли на улицу. Кэлен стояла на пороге и смотрела им вслед. Чандален, увидев ее, сделал вид, что перебирает стрелы.
Заметив это, Приндин и Тоссидин постарались спрятать улыбки.
Ричард огляделся. Его явно беспокоили те, кто шел позади. По сравнению с ним они казались карликами, но у каждого карлика имелся лук с отравленными стрелами, и далеко не все испытывали к Ричарду симпатию. Кэлен невольно поежилась.
Везелэн, стоящая рядом, словно прочла ее мысли.
— Савидлин обещал проследить, чтобы с Ричардом ничего не случилось, — сказала она. — Не тревожься, Чандален не станет делать глупостей.
— Вопрос только в том, что именно он считает глупостью.
Везелэн вытерла руки о подол и повернулась взглянуть, чем занят Сиддин.
Тот ковырял пальцем землю, до крайности недовольный тем, что его оставили дома. Постояв над ним несколько мгновений, Везелэн легонько шлепнула сына тряпкой:
— Беги, играй. — Сиддин стрелой вылетел за дверь, а Везелэн повернулась к Кэлен. — Молодые не понимают, как прекрасна жизнь. — Она покачала головой.
— И как коротка.
— Наверное, поэтому всем нам хочется вернуть молодость.
Везелэн кивнула:
— Наверное. — Ее смуглое лицо осветилось прелестной улыбкой. — Так какой цвет ты предпочитаешь для свадебного платья?
Кэлен задумалась, улыбаясь своим мыслям:
— Ричарду нравится синий.
— Прекрасно! — воскликнула Везелэн. — У меня есть как раз то, что нужно. Я приберегала его для особого случая.
Везелэн ушла в маленькую спальню и вернулась с небольшим свертком. Присев рядом с Кэлен, она развернула его и положила ей на колени великолепный отрез глубокого синего цвета. По темному фону были рассыпаны голубые цветы. Кэлен подумала, что из него выйдет умопомрачительное
— Какая прелесть! Откуда он у тебя?
— Выторговала у северян. — Она похлопала себя по голове. — Им понравились мои глиняные чашки, и я обменяла их на ткань.
Кэлен знала, сколько стоит такая ткань. Везелэн пришлось отдать за нее гору посуды.
— Я не могу принять его, Везелэн. Ты заработала его тяжелым трудом. Он твой.
Везелэн критически оглядела голубую ткань:
— Глупости! Вы научили нас делать крыши, которые не протекают. Вы спасли моего сына от призраков, а заодно избавили нас от этого старого дурня, Тоффалара. Мой муж стал старейшиной, и он никогда не был так счастлив, как в тот день. Когда Сиддина похитили, вы отыскали его и привезли назад. Вы убили того, кто хотел поработить весь мир. Что по сравнению с этим жалкий клочок ткани? Я буду гордиться тем, что Мать-Исповедница Срединных Земель наденет на свадьбу платье, сшитое моими руками. Я знаю, у тебя множество изысканных нарядов и диковинных вещей, привезенных издалека, но что еще я могу подарить своей подруге? Не я делаю тебе одолжение. Одолжение делаешь мне ты.
Глаза Кэлен наполнились слезами.
— Ты даже не представляешь, как я счастлива слышать твои слова, Везелэн. Быть Исповедницей — значит внушать людям ужас. Сколько я себя помню, люди боялись и избегали меня. Никто не относился ко мне, как к женщине, никто даже не говорил со мной, как с женщиной. Только Ричард разглядел во мне меня. Ни одна хозяйка не приглашала меня в свой дом. Ни одна мать не разрешала мне подержать на руках ее ребенка. — Она вытерла слезы. — Это платье станет самым красивым и самым дорогим из всех, что у меня есть и будут. Я буду носить его с гордостью, потому что его сошьет мне подруга.
Везелэн, прищурившись, глянула на нее:
— Когда твой мужчина увидит тебя в этом платье, ему сразу захочется сделать тебе ребеночка.
Кэлен засмеялась сквозь слезы. Она никогда не позволяла себе даже мечтать, что кто-то будет относиться к ней иначе, чем к Исповеднице.
Все утро они занимались шитьем. Везелэн радовалась тому, что она это платье сошьет, а Кэлен — тому, что будет его носить. В Эйдиндриле было множество искусных портних, но не одна не смогла бы сравниться с Везелэн с ее костяными иглами.
Устав от работы, они перекусили лепешками из тавы и куриным бульоном.
Везелэн сказала, что продолжит шитье вечером, и спросила, не хочет ли Кэлен заняться чем-нибудь еще. Кэлен ответила, что с удовольствием приготовила бы чего-нибудь.
Бывая в Племени Тины, Кэлен никогда не ела здесь мяса. Она знала, что люди Тины едят человечину, едят своих врагов, чтобы узнать их тайные мысли. Не желая никого оскорблять, она говорила, что не ест мяса вообще. Зная об этом, Везелэн предложила потушить овощи, и Кэлен с радостью согласилась, тем более что вчера Ричард отреагировал на мясо довольно странно.