Второе убийство Сталина
Шрифт:
На втором этаже дома в четырех комнатах находилась преданная охрана — молодые деревенские парни — все лейтенанты.
О неблагополучии узнали, когда наутро старуха, выполнявшая обязанности официантки, пришла взять с окошка посуду от ужина и передать завтрак. Ужин оказался нетронутым. Охрана не знала, что делать. Наконец вызвали соратников. Они понимали — наверняка что-то случилось, и решили взломать дверь. Однако она оказалась сделанной из толстой, снарядонепробиваемой стали. Именно в этой двери было окошко для пищи. Ни один заключенный не содержался так строго. Все попытки взломать ее оказались безуспешными. Длинный и узкий стальной ключ, которым она открывалась, находился у Сталина. И вдруг нашелся элементарно простой выход, делавший бессмысленной тяжелую бронированную дверь. Ее сравнительно легко приподняли и сняли с петель! В комнате лежал полуживой, вернее, полумертвый вождь.
Кабинет Сталина был расположен в большой, почти пустой комнате. Посередине стоял письменный стол и у стены диван. Другой мебели не было. Сзади стола находился наблюдательный глазок, в который офицер охраны мог заглянуть, чтобы удостовериться, что все в порядке. На столе была установлена простейшая кнопочная сигнализация вызова охраны. Было принято в определенное время через окошечко в двери (как арестанту!) подавать Сталину пищу и световой сигнализацией, как в известных опытах Павлова, напоминать о еде.
В один из первых дней марта 1953 года Сталину подали еду. Сообщили об этом мерцанием лампочки, но он сидел за столом и, казалось, писал. И когда через полчаса после сигнала офицер заглянул в глазок снова, то опять увидел Сталина склоненным над столом. Ничто не вызвало тревоги. Согласно инструкции вождя не следовало беспокоить, хотя в этот раз он не притронулся к еде. Когда еще через полчаса офицер заглянул в глазок, Сталин не переменил позы, и офицер сообщил об этом начальству.
Когда вошли в кабинет, выяснилось, что рука вождя, будто бы пишущая, на самом деле тянулась к сигнализации, когда он потерял сознание. Сталина перенесли на диван. Срочно вызвали какого-то малоизвестного врача из департамента Берии. Известные же доктора, следившие за здоровьем Сталина, к тому времени были в тюрьме. Врач засвидетельствовал сердечный приступ. Сталин, незадолго до этого перенесший удар, не приходя в сознание, умер.
5 марта 1953 года должен был начаться процесс над врачами. По иронии судьбы, этот день стал днем смерти Сталина.
Сталин жил в отдельном домике. Калитку, которая отделяла его даже от охраны, он закрывал сам. Будучи «совой», Сталин просыпался не ранее 10–11 часов, открывал калитку, и тогда можно было войти в нее.
В тот день к 11 утра были вызваны на доклад несколько военных. Однако к этому часу калитка оставалась закрытой. Ждали. После часа дня стали волноваться. Наконец, в 3 часа по согласованию с начальником охраны осмелились открыть калитку. Вошедшие застали Сталина еще живым. Вызвали Светлану и соратников. Приехали они, когда Сталин был уже в агонии. Стране и миру еще дня 3 сообщали о ходе болезни уже мертвого вождя. Готовили и готовились.
В замечательном романе Агаты Кристи «Смерть в облаках» есть такой персонаж — оса. Обычная желтая, полосатая оса, летавшая по салону самолета, где произошло убийство и которую запомнили все свидетели преступления. Если бы преступник не наследил несколько больше, чем предполагал, то было бы признано, что убитая женщина умерла от укуса осы. Тут главное, чтобы насекомое бросалось всем в глаза и чтобы его запомнили и чтобы все говорили об осе.
В случае со смертью Сталина можно обнаружить целых четыре «осы». Это упорное пристегивание этой смерти к «делу врачей» и появившемуся у Сталина после начала этого дела недоверию к медицине. Это его болезненная подозрительность, из-за которой к нему практически невозможно было попасть. Это постоянно повторяющаяся информация о том, что он плохо себя чувствовал, что у него были серьезные проблемы со здоровьем, что он перенес два инсульта и т. д. И, наконец, самая крупная «оса», вылетающая из каждой щели этого дела, — Берия как главное действующее лицо. Что касается «болезненной подозрительности», то с этим вопросом мы разобрались в предыдущих главах. Рассмотрим теперь остальных «насекомых» — не зря же так упорно фиксируется на них наше внимание. Ой, не зря…
Сталин и медицина
Итак, «оса № 3» — состояние здоровья вождя народов к зиме 1953 года.
Считается общеизвестным, что к концу жизни Сталин был серьезно болен. Болен-то он был — старость не радость, — но насколько серьезно? По свидетельству дочери, его здоровье серьезно пошатнулось сразу после войны. Она вспоминает, что «отец заболел, и болел долго и трудно». Чем — она не знала и во время болезни с ним не виделась — к тому времени они вообще встречались крайне редко, могли не видеться месяцами.
В общем, это неудивительно, так часто бывает: огромное напряжение всех сил держит человека в форме, а когда оно спадает, то сразу проявляются все накопленные болезни. Говорили также о том, что Сталин вроде бы перенес два инсульта: один — после Ялтинской конференции, другой — в 1949 году. Но о состоянии здоровья вождя существует много свидетельств, и все разные. По одним, в начале 1950-х это был уже старый усталый человек, а вот, например, совсем другое свидетельство — строчка из воспоминаний Светланы: «Ему было уже семьдесят два года, но он очень бодро ходил своей стремительной походкой по парку, а за ним, отдуваясь, ковыляли толстые генералы охраны». (Какие «генералы», да еще толстые? О ком это она?)
Павел Судоплатов, встретившийся со Сталиным в феврале 1953 года, пишет, что был поражен, увидев уставшего старика. «Волосы его сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он явно произносил слова как бы через силу, а паузы между словами были длиннее». Но в таком возрасте — в семьдесят четыре года — человек, особенно проживший жизнь, полную такого невероятного напряжения, вполне может выглядеть усталым стариком. Однако это еще не показатель приближающейся смерти, «усталые старики» живут иной раз десятилетиями, тогда как вполне бодрые и сильные умирают в одночасье.
Весьма противоречивые свидетельства дает Молотов. То он говорит, что Сталин был очень утомлен, почти не лечился, а то вдруг, заявляет, что он «ничем особенно не болел, работал все время. Живой был, и очень». Светлана, вспоминая последнее застолье, говорит: «Странно, отец не курит. Странно — у него красный цвет лица, хотя он обычно всегда был бледен (очевидно, было уже сильно повышенное давление)».
Но это все отрывочные свидетельства очевидцев, по которым понять ничего нельзя. Достоверные данные может дать только официальный медицинский документ — история болезни Сталина, его карточка кремлевской поликлиники. Если в последнее время он не прибегал к услугам врачей, значит, в ней за эти годы не будет записей — но ведь карточка-то должна была сохраниться! Однако ее нигде нет, равно как и совершенно неизвестно, кто был его лечащим врачом. По некоторым свидетельствам, это был академик Виноградов, после ареста которого Сталин вроде бы и перестал пользоваться услугами медицины. Но и это известно лишь со слов Хрущева.