Второе убийство Сталина
Шрифт:
Тогда, в 50-е годы, как и позднее, в таком аспекте о хрущевском «правдоискательстве» никто не думал, да и сами творцы «разоблачений культа» того, что у них вышло, отнюдь не программировали. Просто после смерти Сталина сменилась власть, только и всего. И, чтобы придать пришедшим к власти пигмеям хоть какой-то вид и вес, надо было принизить их предшественника. А то, что попутно со Сталиным, которого надо было принизить, чтобы возвысился Хрущев и его компания, походя, между делом, отменяли целую эпоху, отменяли жизнь поколения, заодно объявленного либо соучастниками преступления, либо стадом безмозглых баранов – да кого это волновало? Кого интересует, что чувствуют «массы»?
А эти «массы», между прочим, за пятнадцать лет построили на месте разваленной промышленности новую, сломали хребет Гитлеру, перед которым легли в пыль мощнейшие армии Европы, в кратчайшие сроки восстановили разрушенную
Так что второе, настоящее, убийство Сталина было еще и убийством времени, убийством поколения, а заодно и убийством народа. Согласитесь, что сын достойных родителей ощущает себя в жизни иначе, чем сын убийцы и проститутки, и относятся к нему иначе. И если бы не хрущевская экзекуция, то не дошли бы мы через поколение до жизни такой, при которой каждый заезжий иностранец учит нас жить, а мы ему внимаем, согласно кивая. И будем внимать до тех пор, пока не перестанем ощущать себя детьми убийцы и проститутки, опять же, согласно кивая. В годы перестройки договорились до полного абсурда, начав подсчитывать, сколько и чего вывезли наши из побежденной Германии. Картинную галерею, дескать, поимели. Какой кошмар! А то, что немцы прошли огнем и мечом по нашей земле – это не считается. Да и вообще, это Сталин хотел весь мир завоевать, как пишет господин Суворов (а его русские читатели, опять же, согласно кивают), а Гитлер, бедненький, только защищался. Так, блин, защищался, что до Москвы дошел! Осталось только потребовать от российского правительства пенсиона немецким ветеранам, по примеру того, какой в Германии получают евреи. Они, конечно, молодцы, что сумели эти выплаты организовать. Вот только хотелось бы знать, что думают на том свете сгоревшие в печах Освенцима по поводу гешефта, который сделали потомки на их смерти?
Никита Сергеевич, конечно, обо всем этом не думал. Он просто хотел удержать власть и не казаться при этом ничтожеством себе самому и другим. Средства его не волновали. И не было баснописца, чтобы сказать: «Когда бы от земли могла поднять ты рыло, тебе бы видно было, что эти желуди на мне растут».
И, что хуже всего, разрушая, Хрущев и компания ведь ничего не дали взамен. Будь на их месте умные политики, они хотя бы всемерно помогали церкви – но идейно Хрущев так и остался навсегда большевиком-ленинцем, так что ненависть его к церкви была еще более сильной и желудочной, чем ненависть к Сталину. А его собственная команда, идеологи нового режима, его писатели, киношники и прочие «инженеры человеческих душ» оказались в идеологическом смысле абсолютно бесплодны. Попытка заменить культ Сталина культом Хрущева с треском провалилась – уж больно карикатурный персонаж уселся в «кресло № 1» Страны Советов. Молодежь, прекрасное поколение «шестидесятников», начав с пропаганды «простой жизни, жизни без надрыва, жизни, как она есть», кончило неприкрытым и бесстыдным культом приобретательства, в которое к зрелому возрасту эта «жизнь как она есть» у них выродилась, поклонением даже не золотому тельцу, а джинсам и «Сникерсам». Вот уж доподлинно, благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда.
Какое-то время еще держались на старых идеологических запасах, на воспоминании о войне, но ведь вечно Днем Победы жить не будешь. Страна, лишенная высокого идеала, за несколько десятилетий сгнила на корню. Во-первых, в ней стало ничего не стыдно. Не стыдно воровать, не стыдно получать незаработанные деньги, не стыдно женщине рекламировать по телевидению прокладки, а мужику презервативы, не стыдно быть проституткой или гомосексуалистом, не стыдно бросать мусор на чистый тротуар и писать в подъездах. Не в том беда, что все это есть, а в том, что – не стыдно. Это все мелкие симптомы, как «звездная сыпь» у сифилитика. Более серьезный симптом, как провалившийся нос, – отсутствие патриотизма, привычка стыдиться своего образа жизни, своей страны как чего-то недоношенно-провинциального. Ну, а третья стадия, до которой у нас, слава Богу, еще пока дошли не все, хотя и многие, – это прогрессивный паралич совести.
Факт тот, что после ХХ съезда мы жили все бессмысленней и бессмысленней, все грязнее и грязнее. Говорят, «после этого» не всегда значит «вследствие этого». Но ведь не всегда и не значит…
Любой журналист по характеру своей работы является специалистом по обработке массового сознания. Поэтому человеку, достаточно
Но это частный случай. А большинство хрущевских агиток, подпитанных перестроечной «разоблачительной волной», так и пребывают в полном здравии. Пример? Пожалуйста. «Черты грубости, коварства, нелояльности, капризности в характере Сталина, а главное – стремление к неограниченному правлению в партии и государстве, неразборчивость в средствах для достижения целей…» – так пишут о Сталине, между прочим, профессиональные историки, доктора исторических наук Г. Арутюнов и Ф. Волков в своей статье «Перед судом истории» [1] . Да откуда вы все это взяли, господа хорошие! Вы что, со Сталиным вино вместе пили, детей крестили, что вы так прекрасно разбираетесь в его характере? «Ну как же, – ответят мне господа хорошие. – Это же общеизвестно, это все знают!» Общеизвестные истины – штука коварная. В свое время «все знали», что Солнце движется вокруг Земли, а несогласных с этой истиной, как известно, немножко поджаривали.
1
Московская правда. 30 марта 1989 г.
Ну да, правильно, это все знают. А откуда знают? Волкогонов сказал? А ему кто? Авторханов? А кто такой Авторханов, он со Сталиным сколько миллиграммов соли съел? А знают это все вот откуда: эту байку запустил в обращение господин Троцкий, успешно приписавший Сталину черты собственного милейшего характера. Ну как же, я хочу власти, значит, и он хочет, не может не хотеть, да и вообще – как может человек не хотеть власти? А историки, до которых все это дошло уже десятой дорогой, потом эти байки радостно подхватили.
А вот Молотов, который рядом со Сталиным полжизни прошел, одним из его основных качеств называет скромность. Реальные факты показывают, что он вовсе не стремился к власти как таковой. Что же касается средств, то он был как раз слишком разборчив. Гитлер устроил «ночь длинных ножей» практически сразу, как пришел к власти, и правил, в общем-то, долгое время достаточно спокойно. Если бы Гражданскую войну выиграли не красные, а белые, они бы на законных основаниях залили полстраны кровью и… приобрели бы статус спасителей отечества. А если бы Сталин устроил «тридцать седьмой год» году этак в 1924-м, то и у него, и у страны оказалось бы куда меньше проблем. Не было бы сотен тысяч репрессированных, и коллективизация бы обошлась легче, и войну бы куда с меньшими жертвами выиграли… А он все в партийную демократию играл, ну и доигрался до того, что пришлось накануне войны наполовину обезглавить страну. Но, чтобы знать это, мало волкогоновские «зады» повторять, надо интересоваться не только мнением историков, но и историей как таковой.
Опять же общеизвестно, что Сталин довел свою жену до самоубийства. Только не надо этого доказывать женщинам, потому что любая женщина тут же поинтересуется – а что собой представляла жена Сталина? Узнать это нетрудно. И, когда узнаешь, то сочувствие как-то улетучивается, и вместо него хочется лишь сказать: во влип мужик!
И так во всем, так всегда. Что такое метод журналистского расследования? Это когда ты выслушиваешь все, что тебе говорят по теме, все взаимоисключающие версии и не лезущие никуда факты. Некоторое время мрачно смотришь на этот ворох событий, мнений, выводов, понимая, что разобраться в этой куче невозможно. А потом начинаешь сортировать все это добро, и в конце концов все каким-то невероятным способом выстраивается в непротиворечивую картину. Метод совершенно одинаков, применяется ли он к коммунальной разборке или всемирной истории. Идеальное воплощение метода – мисс Марпл у Агаты Кристи, которая может упорно думать над крошечным, не лезущим в общую картину фактиком, пока он, наконец, не станет на свое место. А обосновавшись на своем месте, может полностью перевернуть всю картину.