Второй Беличий Песок
Шрифт:
Белочка подвысунула язык и таки мотнула ушами. Она встала из-за стола и подошла к окну, где плотно колосились огурцы и горох в земляных ящиках; грызь опять призажмурился, потому как грызунья была не только пушистая, но и стройная, а тушку, как и у большинства грызей, прикрывали только короткие шорты. Мариса отодвинула лапкой заросли и поглядела наружу, где уже достаточно рассвело, чтобы что-либо видеть. Макузь облизнулся и подумал, чтобы такого цокнуть, чтобы точно в пух, но в это время в дверь сунулся молодой белкач.
– Марисо, кло, - цокнул тот, - В Похавроньевское идёшь?
– А вам без меня никак?
– хихикнула белочка, поводя изящными ушками.
– Без
– Тогда сейчас буду, подождёшь?
А цокнула недавно приехали, подумал Макузь, впрочем тут особо много времени не надо, чтобы хохола поднялись. Мариса шустро рассовала бумаги обратно по полкам и вытащила плащ-дождевик, заброшенный в угол за метлу.
– Макузь-пуш, ещё услышимся, - кивнула ухом белка и проскользнула в дверь.
Хррр, подумал Макузь, развалившись за столом, чтоб мне не грызть, если не услышимся! Он просто аж уставился на то место, где сидела белка, и погладил лапой стол, ещё слегка тёплый. Погладил и снова подумал "хррр" много раз. Возня грызя, который продолжал разбирать завалы в шкафу, вывели его из изменённого состояния ума в обычное, и Макузь припомнил, что пришёл сюда не для того, чтобы пялиться на белочек. Это пусть вон эти, молодо-зелено, ходят чтобы пялиться, подумал грызь, а йа пришёл бить мозг и буду бить мозг, только всё равно получилось, что и с белочкой познакомился, а это в пушнину. Решив бить мозг, он открыл толстенную книгу и принялся искать требуемое.
К обеденному времени грызь очнулся и понял, что таки мозг избит; как это часто и случалось, от этого не слышалось никаких результатов, тоесть вообще никаких! Вот попробуй цокни, что делал битых пол-дня, и ничего не получится. Тем более не получится сложить результат в корзину, как результат сбора рябины, кпримеру. И тем не менее результат был, потому что по истечению определённого срока и количества крошек, выкрошенных на голову, происходила генерация той мысли, которую и пытался поймать за хвост грызь. В его же деле постановка задачи по сути была наиболее важной частью процесса, потому как работал он с вещами уже хорошо известными, и для конкретных решений всё уже было готово, только задать направление...
...направление, в Похавроньевское, это где? Кажется восточнее, туда "собака" ездит. Интересно, что там такого забыла Мариска? Сделав хватательные движения лапами, Макузь в очередной раз мотнул ухом. Ладно, подумал он, это всё в пух, но стоит и правда зайти в мехсарай, послушать почём перья. Подумав сие, грызь потянулся, разминая затёкшие от долгого сидения лапы и спину, сложил книги на место и пошёл себе в мехсарай.
С закрытого серыми облаками неба вяло сыпал снежок, добавляясь к общему покрывалу, уже возлежавшему на земле и ветках деревьев. Настойчиво хотелось забиться в гнездо и сурковать до следующего утра, но это было не в пух, любой грызь знает, что чрезмерное что-либо, в том числе суркование, мимо пуха. Грызей было видно мало, как и обычно - постройки располагались на большом удалении друг от друга, как уже было уцокнуто, так что в Щенкове, как и в любом цокалище, на каждого слыханного грызя приходилось как минимум по одному другому животному. В данном случае куда более, чем по одному, потому как возле дороги паслось целое стадо лосей, жравших ветки - пришлось переходить лыжную колею и шлёндать по другой тропинке, чтобы не толкаться среди копытных. Тропинка была вполне умятая, так что ходить по ней можно, как по хорошей дороге, и никакой снегопад не страшен. Вот весной с дорогами наступали затруднения, но пока снег лежал и таять даже не собирался.
По колее прокатился паровозик, тащивший телеги с дровами - "Мышь", как погоняли эти самые мелкие изделия. Мелкость мелкостью, а весь Щенков дровами снабжают исправно, да и отнюдь не только дровами. Макузь прислушался к шипению и скрежету механизма и заключил, что ухо ничего неправильного не улавливает. Ухо улавливало пухову тучу всего правильного - огромные заснеженные ёлки, торчавшие из слоя кустов, также полностью засыпанных, вызвали чувство восторга. Грызь соображал, что пасмурным днём можно особенно хорошо расслушать их, потому что когда солнечно - глаза ослепляет.
С дороги этого было не слыхать, но куртины огромных елей, премежаемые полянками и пролесками, уходили по местности в неослушимую даль на целые тысячи килошагов во все стороны, куда ни цокни - и это внушало довольство, потому как белки любили хвойнички. Покрытые сверкающими белоснежными шубами, ёлки казались просто идеальными, а раз казались так собственно и были. Пырючись на зимний лес - как впрочем и на летний - Макузь явственно чувствовал силы Мира, которые в том числе и его заставляли трясти и осмысленно радоваться всему сущему... грызь вряд ли смог бы цокнуть это точно, но именно Лес как часть Мира придавал ему большой импульс для дальнейшей возни, ведь Лес скрывал множество загадок, и Возня помогала находить ответы на них. Ну а Макузю приходилось трепать уже уцокнутую загадку насчёт свойств масел.
Как это бывало с ним чуть чаще чем постоянно, грызь вспоминал своих пушных родичей и с довольством приматывал ухом. Сейчас они были далеко, потому как из Распухяевых в Щенков сорвался он один, но это не особенно умаляло довольство - будет пух, обязательно схожу и выслушаю, почём перья, подумал Макузь. Тем не менее его самого удивляло, как это его так угораздило совершить такенную миграцию по территории - до родного околотка было очень изрядно расстояния, так что добраться реально только зимой на паровозе. Пожалуй, причиной миграции был завозившийся внутри лемминг, а когда тот успокоился - Макузь уже погряз в возне в химучгнезде, или как это называли, ХУГе.
Приходилось мотаться, как овечий курдюк, по всему Щенкову и окрестностям, дабы окинуть ухом все аспекты Возни; сдесь имелось достаточно промышленных объектов, использовавших нечто, похожее на масло, так что приходилось сильно издумать мысли, грузить дрова и работать по металлу. В частности, металл притаился в мехсарае, куда и направился Макузь. Механический сарай, или как его ещё называли "жараг", с виду мало чем отличался от любого другого сарая, только внутри содержал всякую фигню. В данном случае можно было мордозреть, как трое грызей в довольно немалом ступоре пырятся на агрегат, стоящий у открытых ворот сарая.
– Кло!
– цокнул Макузь, по возможности подобравшись неслышно, так что грызи подпрыгнули от неожиданности.
Грызи поведали, что агрегат сдох, но они не могут понять почему. Макузь уставился на них двумя глазами так, чтобы видеть всех сразу - два белкача и белка были явно того вида, что имеют дикоживущие грызи, так что неудивительно. Для начала он осведомился, давно ли они эт-самое и всё такое; на что получил ответ, что недавно, осенью. Собственно с той же волной, что и Марисочка... кхм! Помотав головой, грызь вернулся к теме и расслушал наличное - с пухом было ясно, оставалось железо. Таковое представляло из себя трёхколёсный паровичок, какого обычно погоняли "козлом" - по большей части это была одноосная телега с небольшим котлом и большими ящиками для дров, спереди к которой прикручивался велосипед. Вдобавок сейчас всё это великолепие стояло не на колёсах, а на лыжах, в честь зимы.