Второй фронт
Шрифт:
— А как с прокатом?
— Сказал, что из Донбасса привезли бронепрокатный стан. Просил поторопить на месте с монтажом. Днями прилетит сам.
— Видимо, до прокатки еще далеко, — вздохнул и как-то поежился Шумилов. — Вы не спешите обратно, Владимир Павлович. Добивайтесь быстрейшего налаживания проката. Здесь я управлюсь.
— За тем и еду, Петр Афанасьевич! Ну, будьте здоровы! Желаю успеха! — Он пожал руку директору и быстро зашагал к проходной.
Утром, выйдя из
На площади Черепанов расспросил, как проехать к комбинату, и почти на ходу вскочил в трамвай. В дороге его тревожили те же мысли. «Даже если и пропустят меня на завод по старому служебному удостоверению, то как же я буду говорить с директором? На пальцах, что ли, доказывать ему, что я уполномоченный ГКО?.. Просить позвонить Сарычеву — тоже неловко. Да, попал я в положение…»
Однако наркоматовское удостоверение в бюро пропусков произвело впечатление. Ему выдали пропуск на пять дней во все цехи.
Черепанов сразу же пошел в заводоуправление, надеясь встретить кого-нибудь из наркомата и уже через них представиться новому руководству.
Поднимаясь по лестнице, он внимательно присматривался к проходившим, но знакомых не попадалось. На втором этаже вдруг кто-то потянул его за рукав:
— Не узнаете?
Черепанов взглянул на невысокого человека с рыжеватой бородкой, в очках.
— Сбитнев? Не может быть…
— Я, я, Володя. Здорово! Ты, взлетев высоко, уже перестаешь узнавать старых друзей. Наверное, забыл, как меня зовут?
— Ленька! Дружище! Да разве тебя забудешь? Здорово!
Они крепко обнялись.
— Давно ли ты здесь?
— Да уж лет шесть. После академии работал в Донбассе, а потом перевели сюда. А ты? Как же ты здесь оказался? В командировке?
— Назначен уполномоченным ГКО по танкам. А вы броню не даете… Вот и приехал ругаться.
— Узнаю старого студенческого комсорга, — усмехнулся Сбитнев. — В цехах был?
— Нет, иду к начальству. Но я так срочно вылетел, что даже мандата не успел получить.
— Что за беда. Тебя же все знают.
— У вас же новое руководство…
— Не с неба же оно свалилось. Все металлурги… Проводить тебя, что ли? Представить?
— А ты куда идешь?
— В блюминговый. Хочешь взглянуть? Там кое-что новое.
— Пойдем, пойдем, интересно…
Они спустились на первый этаж, прошли длинный коридор. Сбитнев отпер дверь своим ключом, и они оказались в большом громыхающем цеху.
Миновав несколько пролетов, вошли в пышущий жаром корпус. Сбитнев потащил Черепанова по железной лестнице. Там подвел к перилам и, повернув за плечо, сказал:
— Теперь смотри!
Черепанов увидел, как навстречу ему из огромной машины, из ее черного зева выползали и катились по валкам длинные, широкие, раскаленные добела листы стали.
Опытным глазом Черепанов сразу определил — начали прокат. На лице его появилась радостная улыбка.
— Неужели катаете броневую? — спросил он.
— Ее! — весело подмигнул Сбитнев. — Ее, голубушку.
— Подожди, да уж не разыгрываешь ли ты меня, Леонид? — вдруг посуровев, спросил Черепанов. — Когда же успели смонтировать бронепрокатный? Разве вы давно получили стан?
— Присмотрись, Володя! Неужели не видишь — катаем на блюминге.
— Черт возьми! Это невиданная дерзость! Никто в мире не пробовал катать броневую на блюминге.
— А мы попробовали и освоили новый метод. Да еще как катаем!
Черепанов отер платком как-то сразу вспотевший лоб и стал всматриваться в громоздкую машину, стоящую посреди цеха на двух толстых лапах, напоминающую какого-то доисторического страшного молоха, который с тяжким грохотом выплевывал из своего зева огнедышащие листы.
«Конечно, это блюминг. Как же я не узнал его сразу?» — подумал он и взял Сбитнева под руку.
— Как же вы отважились, Леонид? Ведь могли загубить блюминг? А?
— Знали, что в случае неудачи, нас ждет тюрьма. А что оставалось делать? Ведь бронепрокатный стан только привезли. Месяца два-три уйдет на монтаж. А фронт ждет танки. Как бы ты поступил?
Черепанов снова взглянул на проплывающие мимо толстые, массивные, дышащие жаром листы, и уже более спокойно спросил:
— Сделали усовершенствования?
— Поставили гладкие валки, и, пожалуй, больше ничего.
«Хитрит, — подумал Черепанов. — Не хочет открывать тайну. Ладно, сделаю вид, что поверил». Он опять взял Сбитнева под руку.
— Скажи, Леонид, только как на духу: качество брони проверяли?
— А как же. Я сам был на испытаниях. Стреляли бронебойными с разных расстояний.
— И как?
— Комиссия дала высокую оценку.
— Ну и изумил ты меня сегодня, Леонид. Пойдем, посидим в холодке.
Они вышли во двор, сели под липами. Черепанов достал коробку папирос.
— Закуривай, дружище.
— О, довоенные, спасибо!
Молча курили, посматривая друг на друга, стараясь отрешиться от дел и вспомнить хоть и трудные, но счастливые годы юности.
— Ишь ты, каким бородачом стал. Наверное, детишек полная квартира?
— Трое растут, — не без гордости сказал Сбитнев, поглаживая бородку, — а у тебя?
— Сын и дочка. Уже большие.
— Отстаешь, Володя. Отстаешь, — усмехнулся Сбитнев, — зато вон куда поднялся! Скоро наркомом будешь!
— Наркомом не наркомом, а дело поручили ответственное. А ты, Леонид, кем же работаешь?