Второй шанс попаданки. Войти в элиту

Данберг Дана

Вот только как может бестелесная сущность чему-то сопротивляться? У меня, по крайней мере, не получилось и я провалилась в эту воронку, меня закрутило, появилось ощущение, что я ухнула с большой высоты вниз. А потом вроде бы врезалась во что-то твердое и распалась на части, прекращая свое существование.

Глава 1

В себя я приходила медленно, то вроде бы обретая ясность сознания, то опять проваливаясь в затягивающую черную воронку. Но, в конце концов, я опять

почувствовала себя, осознала, что не растворилась в безвременье.

А еще пришла боль, настоящая физическая боль, которая разрывала на части буквально все мое тело. Если мне не дадут обезболивающее, я, пожалуй, умру от болевого шока. Хотя как дух может от него умереть? Не знаю, не знаю, но уж очень реальны были все ощущения и чувства.

А потом я что-то услышала. Рядом со мной кто-то ходил и что-то говорил. Я не очень понимала, кто и что, потому что все слова сливались в один только гул, но могла сказать одно — трупы обычно ничего не слышат. Ну, мне так кажется…

Я же умерла, верно? Так какого дьявола?!

Но что, если мне все это приснилось и я не отдала богу душу, а просто сильно ударилась головой? Может быть, конечно, только я в это не верю. Уж слишком реально это все было, да и ощущение времени… В безвременьи…

Ладно, дело ясное, что дело темное. Но что ж так болит-то?! Я же вроде только головой ударилась, так почему у меня болит каждая клеточка тела? И почему мне обезболивающее не дают?

Так, с этим вопросом надо разобраться.

Я открыла один глаз. И у меня это получилось! У меня есть глаза! По крайней мере, один. Вот только видела я что-то мутное, какие-то тени. Они лениво двигались, иногда приближаясь ко мне, иногда отходя дальше.

Пока я пыталась рассмотреть, что происходит вокруг, так устала, что опять провалилась в вязкое серое ничто. Оно было уже другое, будто меня затягивает в болото и не отпускает. Ох, кажется, у меня температура. Обычно такое вязкое состояние, на грани бодрствования и отключки, когда очень сильный жар.

На этой умной мысли я, собственно говоря, и отключилась.

Через какое то время я проснулась, но не сама, меня разбудили громкие стоны, которые раздавались откуда-то сбоку. Слышала я их отчетливо, гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда все звуки были будто через вату.

Открыла глаза, по которым тут же резануло ярким солнцем. Пришлось долго щуриться и смаргивать слезы. Я бы прикрылась ладонью, но руку поднять была не в состоянии из-за ужасной слабости.

Но по крайней мере, сильно ничего не болело, так чувствовались изредка отголоски, в основном, в спине и ногах. Ощущение, будто меня машина сбила.

Меня Сава переехал что ли? Да нет, не может быть… Он, конечно, альтернативно одаренный, но не до такой же степени! Не до такой же, верно? Но тогда почему у меня болит то, что не пострадало? Хотя голова тоже болит, как раз затылок.

Наконец проморгавшись, я попыталась осмотреться и оценить обстановку.

И чем больше я осматривалась, тем больше росло мое недоумение.

Я лежала в какой-то большой комнате. Высокие беленые сто лет назад потолки, при ярком солнце показавшиеся серыми и грязными, желтые стены, тоже не слишком чистые. И все помещение, насколько я могла рассмотреть, было заставлено рядами кроватей.

И на некоторых из этих кроватей тоже кто-то лежал. Именно стон одной из соседок меня и разбудил. Женщина стонала непрерывно, лишь временами переходя на тяжелое дыхание.

Ну, можно предположить, что я в больнице. Наверное. Потому что на больницу-то это как раз и не очень похоже. Где аппаратура? Ну хотя бы кронштейны для капельниц? Кровати старые, еще дореволюционные, как и ремонт. Но это ладно, я столичная девочка, могу много не знать. Хотя все же я сомневаюсь, что у нас есть больницы с палатами на несколько десятков койко-мест.

Меня другое волнует… Проводка где? В старых больницах, старая проводка. Правильно я мыслю? Правильно. Ну и где она? Ни одного завалящего провода, розетки, лампочки.

Я попыталась приподняться на локте и осмотреться внимательнее, но у меня не получилось, слабость была жуткая. Однако мои копошения заметили, и ко мне подошла девушка.

Выглядела она, ну не знаю, лет на шестнадцать. Практикантка какая-нибудь из медучилища? Да и одета была странно. Длинное до лодыжек темно-серое платье, сверху белый фартук. Ну не то чтобы белый, но это детали. Выглядела она как сестра милосердия со страниц книг о первой мировой. Я что, в прошлое попала?

Вот только вышитый значок на груди… Не красный крест и даже не посох Асклепия, а какая-то непонятная зеленая зверюга с разинутой пастью. Невероятно кропотливая работа вышивальщицы, можно только завидовать, но факт в том, что я никогда раньше таких знаков не видела.

Девушка меня что-то спросила, но я поначалу не поняла. В голове как-то сразу зашумело, а потом взорвалось такой резкой болью, что я застонала и чуть не отключилась.

Постояв несколько секунд и совершенно не собираясь бросаться мне на помощь, хотя я думала, что моя голова сейчас взорвется, девушка повторила вопрос. И на этот раз я поняла, что она говорит, хоть и с трудом.

Язык был незнакомым и непривычным, но я его как-то понимала. Боженьки, где я?

— Как меня зовут? — спросила я, с огромными усилиями ворочая языком. Спросила на этом самом чужом языке.

А, собственно, как? Наталья Владимировна Синельникова осталась там… Не знаю, где. Вопрос с тем, что мне ничего не приснилось и я действительно умерла, можно считать закрытым ровно с того момента, как девица открыла рот. Это точно не Россия. Да, было бы очень сложно поверить, что я из центра Москвы попала в какое-то совершенно убитое захолустье, но даже там нет таких больниц. И это не прошлое, по крайней мере, на прошлое нашей страны.