Второй шанс
Шрифт:
– Готова поговорить, или и дальше планируешь буянить?
– сухо спросил он, когда я стала пыхтеть уже, как паровоз.
– Не о чём нам говорить! Ты мне никто, чтобы воспитывать!
– Насчёт - никто, это дело поправимое, - ответил Арсений и неожиданно улыбнулся.
– Про это я тоже очень хочу сегодня поговорить.
– Мне плевать, что ты там хочешь! И я ничего не желаю поправлять! Мне и так хорошо живётся! Отпусти!
– Дурёха моя упрямая, - нежно сказал он, и я замерла, впервые услышав от него такие интонации.
– Не отпущу. И не позволю больше делать глупости.
Если тон и первые слова пустили по моему телу ток, и внутри разлилось тепло, то последние слова снова разозлили, и я зашипела:
– Да иди ты! Ты не мой отец!
– И это очень радует, - со смешком ответил он.
– Я испытываю к тебе далеко не отцовские чувства.
Прекрасно понимая к чему он ведёт речь, я сжалась, больше всего боясь как раз именно этого, а не гнева. “Ох, только не это! Умоляю! Не надо мне этих телячьих нежностей! Не хочу!” - подумала я и с удвоенной силой принялась вырываться.
– Засунь себе эти чувства… подальше и поглубже, - выкрикнула я.
– Меня они не интересуют!
– Интересуют, - самодовольно ответил он.
– Только трусость мешает в этом признаться…
– Я тебе сейчас такую трусость продемонстрирую, что на всю жизнь запомнишь, - процедила я, всё больше злясь, а потом, не раздумывая, впилась зубами в его плечо.
Не ожидая такого, Арсений взвыл и ослабил хватку, и я моментально бросилась к двери, надеясь, что успею выбежать на площадку и там уже подниму такой крик, что весь дом встанет на уши.
Но и вторая попытка бегства не увенчалась успехом. Когда до двери оставалось пару шагов, Арсений налетел сзади и, обхватив меня руками, оторвал от пола.
– Значит, не хочешь по-нормальному?
– зло спросил он.
– Засунуть мои чувства подальше и поглубже? Да с удовольствием! Только засуну я их в тебя! Я тебя быстро вылечу от страха перед мужчинами! Не собираюсь из-за какого-то неумелого козла упускать тебя!
– Что?
– не веря своим ушам, спросила я, и щёки залило румянцем. “Эва рассказала про мой неудачный опыт… Сестричка, но как же ты могла такое сделать?” - от предательства сердце защемило, а в горле образовался комок, и я не могла заставить себя и пискнуть, когда Арсений ногой пнул дверь в одну из комнат, и я увидела широкую кровать.
– Видит Бог, не хотел я с тобой так поступать, и надеялся, что всё произойдёт по другому, однако ты не оставляешь мне выбора, - неся меня, приговаривал он.
– Прости, моя ягодка, буду действовать радикально.
– Не надо… умоляю, - выдавила я, понимая, что Арсений не поговорить планирует.
– Надо, - ласково ответил он.
– Иначе ты меня никогда к себе не подпустишь, а только разговоров и поцелуев мне мало.
Внутри всё оцепенело от страха и, осознавая, что сейчас окажусь в его постели, я судорожно втянула воздух. “Нет… я не могу… не хочу этого… Или хочу? Нет, не хочу! Это мерзко, больно, отвратительно… Или нет? Почему внутри всё дрожит? Почему, когда он рядом, всё меняется? И что будет, если мне понравится?” - пронеслось в голове, и от последней мысли меня охватила паника. “Арсений тогда всю оставшуюся жизнь будет командовать мной! Вот что будет! А я, как дрессированная собачка буду прыгать возле него! Прощай тогда моя независимость! Не желаю этого!”.
– Отпусти!
– завизжала я, понимая, что необходимо сбежать отсюда во что бы то ни стало.
– Только посмеешь ко мне пальцем притронуться, засажу за изнасилование!
– Ух ты, за изнасилование пальцем?
– смеясь, спросил он и уложил меня на кровать.
– Судебный процесс будет очень интересным. Общественный резонанс делу обеспечен.
“Ему плевать на мои угрозы”, - подумала я и ещё больше испугалась, поэтому рванулась из последних сил, но Арсений был начеку, и моментально уложив меня обратно на кровать, сел сверху.
– Придётся связать тебе руки, - с сожалением произнёс он, снимая с моей шеи тонкий шарф.
– Иначе больше буду с тобой бороться, чем доказывать, что занятие любовью отнюдь не такая омерзительная вещь, как ты привыкла думать.
Перехватив мои руки, он ловко опутал их шарфом, а потом привязал его к спинке кровати. Сопротивляясь изо всех сил, я ощутила, что начала уже выдыхаться после борьбы на кухне, в коридоре, а потом и здесь и, осознавая, что скоро случится то, что я больше всего ненавижу, я взмолилась:
– Сенечка, ну пожалуйста, отпусти меня. Я не хочу тебя… И обещаю, что никому не расскажу, что ты так себя вёл… Честно, это не для меня…
– Малинка моя сладкая, ты этого хочешь, как и я, - ласково сказал он и, улыбнувшись, провёл пальцами по моей щеке.
– Просто очень боишься, из-за того, что первый раз не с тем связалась. Обещаю, в этот раз всё будет по-другому. Я буду очень нежным… Вспомни, как целовала меня в коттедже, и как тебе было хорошо… В этот раз всё будет ещё лучше…
– Я тебе язык откушу, - промямлила я и начала всхлипывать, понимая, что и эта попытка вырваться провалилась.
– Клянусь, очень пожалеешь, если хоть что-нибудь со мной сделаешь…
– Конечно пожалею… что раньше не сделал этого, - нежно ответил он и поднявшись с кровати, снял с меня обувь, а затем принялся раздеваться.
– А за предупреждение - спасибо. Значит, пока в губы целовать не буду.
Дергая руками, я пыталась высвободиться, но силы всё быстрее покидали меня и, поняв, что меня может спасти только крик, я громко завизжала:
– Помогите!
– Вот же неугомонная, - Арсений рассмеялся.
– Сейчас я тебе помогу. Только музыку включу. Здесь хоть изоляция и хорошая, но всё же стоит перестраховаться.
Раздевшись полностью, он подошёл к музыкальному центру, стоявшему на небольшом комоде и, включив музыку, двинулся снова к кровати, нисколько не смущаясь своей наготы.
“А тело у него просто загляденье”, - мимо воли подумала я, глядя на пресс, широкие плечи, мускулистые руки и накаченные ноги. “Да и мужским достоинством природа не обделила… Зря я его пельменькой называла… Он жеребец, и боюсь, после всего я долго буду с ужасом вспоминать произошедшее…”, - эта мысль заставила меня содрогнуться и я снова промямлила, корчась от стыда: