Второй шанс
Шрифт:
Прикоснувшись к ее руке, Вуд вывел ее из состояния глубокой задумчивости. Его теплый взгляд на этот раз не дал никаких ответов. Кристина рассеяно улыбнулась ему. Вяло ковыряясь вилкой в своем салате.
– Не думай ни о чем, милая, - прошептал он, наклоняясь к ней.
– Все правильно. Мы уедем, и все забудется, как страшный сон.
– Я уже это проходила, - грустно сказала Кристина, крепко сжимая его руку, словно ища в нем свое спасение из кромешной тьмы, которая надвигалась на нее. Снова.
– Но на этот раз мы будем вместе, - заверил ее Вуд. Его голубые глаза были полны нежности и любви. И Крис вдруг трезво и ясно осознала, что никогда не сможет полюбить его так, как
– Боже, что же я делаю.
– Прошептала она. Нож соскользнул со стола и упал на пол. Вуд смотрел на девушку в немом удивлении. Любовь в нем боролась с гордостью. Вуд знал, что причина ее отчаянья вовсе не он, но верил, что время может изменить все. И знал также, что однажды это самое время ничего не изменило для нее.
– Я пойду в студию. Мне нужно кое-что доделать, - неожиданно вскочив, быстро проговорила Кристина. Вуд попытался удержать ее, но девушка вырвалась и почти бегом понеслась к лестнице.
– Что мне с ней делать?
– тяжело опускаясь на свой стул, с болью в голосе спросил он у Лизы, которая молча, сидела напротив нее с каменным лицом.
– Ничего. Вызови его на дуэль. Ты же у нас рыцарь.
– Скривив губы, ответила женщина. Вуд холодно посмотрел на нее.
– Ты не успокоишься, пока у нее не останется никого, кроме тебя, - спокойно сказал он.
– Не дождешься.
Он резко встал и пошел к выходу.
– Пойду погуляю. Вернусь поздно, если Крис спросит.
– Скатертью дорога, милый.
Кристина не могла рисовать. Она просто водила кистью по чистому холсту. Раньше она считала, что человек не может ни о чем не думать даже несколько секунд, но вот уже час в ее голове была абсолютная пустота. Если бы это могло продлиться вечно. Странно, но ей казалось, что ее прежняя жизнь с бессонницей, маниями и приступами тошноты была даже легче. У нее была боль, и был, как выразился Майкл, виновник. А теперь не осталось ничего. Пустота мешала дышать, превращаясь в бездонную пропасть, в которую ей хотелось кануть, исчезнуть без следа. Майкл назвал ее трусихой. И он прав. Он никогда не лжет. Разве не сама Лиза настаивала на этом? А раз он не лжет, значит, его слова не были обманом. Или он обманул сам себя? И поверил в это. Или он действительно любит ее. И она так боится признать такую правду, что придумывает сотни причин не верить ему. Но можно ли судить ее за это? Ведь именно Майкл сделал ее такой. Он научил ее не доверять никому, ждать подвоха и бояться, всегда бояться. Она сказала ему, что не боится его. И солгала. Она - лгунья. И она трусиха. Жалость к себе затмила все остальное. Синдром жертвы - вот очередная ее мания. И она хуже всех остальных. Ей слишком понравилась роль вечной страдалицы. Неужели она решила присвоить себе статус великомученицы? Да с нее иконы писать, просто эталон отречения от всего земного.
Кристина оторвалась от созерцания своей разноцветной размазни, услышав какой-то звук у дверей. Наверно, это Лиз со своими нравоучениями. Вуд слишком деликатен и воспитан, чтобы навязываться. Она подняла глаза и начала готовить предлог, чтобы выставить подругу, но когда открылась дверь, на пороге ее мастерской, появился никто иной, а Майкл Рис. В глаза бросились его всклоченные волосы, темные подглазины, поврежденные в драке губы плотно сжаты, мышцы лица напряжены. Одежда в легком беспорядке.
– Что ты….
– придя в себя от потрясения, начала Крис, но умокла, когда он вошел, прикрывая за собой двери.
– Ты не слышала звонка?
– спросил он, заметив ее удивление.
– Я долго звонил, прежде, чем Лиза открыла мне. Мы с ней успели немного выпить. Ты не против?
– С чего это мне быть против?
– обретя дар речи, холодно просила Крис, прячась за мольбертом.
– Ты уже отпраздновал свою победу?
– Разве я победил?
– скептически подняв бровь, спросил Майкл, медленно приближаясь. Он замер посередине комнаты.
– Зачем ты пришел?
– спросила Кристина, сложив руки на груди, словно защищаясь от его взгляда.
– Ты обещал, что оставишь меня в покое.
– Да, обещал, - кивнув головой, признал Рис.
– Я не собираюсь разыгрывать сцен. Прости меня за вчерашнее. Я был пьян и не понимал, что делаю и говорю. Это не оправдание, но я просто слетел с катушек, когда ты сказала, что между нами все кончено.
– Ты пришел поговорить об этом?
– яростно сверкнув глазами, спросила Кристина.
– Нет. Я пришел попрощаться. Ты же уезжаешь….
– Да. Завтра, после обеда. Путь свободен. Можешь, забыть снова обо мне и своих грехах.
– А если я не могу забыть?
– горькая улыбка тронула его губы.
– Не о своих грехах, а о тебе? Что мне делать, Крис? Я тебя люблю. Разве можно об этом забыть?
– Ты уже говорил, - девушка отвела глаза, чтобы не видеть отчаянья на его красивом лице.
– Уйди. Ты попрощался. Я очередной раз приняла твои извинения. Все.
– Да, - кивнул он.
– Я уйду, но ты должна мне показать картину. Ту самую, последнюю. И я навсегда исчезну из твоей жизни.
– Она у окна. Первая в стопке.
– Небрежно бросила Кристина. Терять нечего. Рано или поздно он все равно ее увидит. Она заметила, что он шел к окну, изрядно пошатываясь. Не может быть, что за час он успел так много выпить с Лизой. Или он начал до прихода сюда? Неужели для храбрости? Крис внезапно вспомнила о его сыне, и это придало ей сил и гнева. Он не одурачит ее снова. Тем временем, Майкл развернул ее работу, где он был главным героем. Она видела его со спины, но заметила, как дрожь прошла по его телу, руки его мелко затряслись. Что с ним? Сколько он выпил?
– Майкл….
– несмело позвала она.
– Ты в порядке?
– Да.
– Глухо отозвался его голос, - То есть, нет. Почему ты написала меня так?
– Просто пришло в голову и все.
– Хмуро ответила она, разглядывая его. Рис повернулся. Он был очень бледным, в глазах появился какой-то странный блеск, потом они помутнели.
– Но это было, - он снова обернулся, чтобы посмотреть на картину.
– Я хотел уйти, выслушав от отца все, что он хотел мне сказать, я шел по коридору мимо дверей реанимации. Я знал, что там за стеклом … ты, но хотел пройти мимо. И не смог. Меня словно тянуло обратно. Я подошел к дверям и прижался к ним лбом. Так, как ты нарисовала. Я смотрел на тебя, на то, что от тебя осталось, на то, что я сделал с тобой, и вспоминал, какой ты была красивой в тот день у бассейна, когда впервые стала моей, о том, как ты говорила мне, что любишь, и твои глаза, чистые, честные, преданные, и я понял, что я натворил. Твои рассыпавшиеся по подушке волосы были чернее ночи, их ничто не изменило, но я в одно мгновение стал другим. Я умер, Крис. Я умер там с тобой. Но ты не могла видеть меня, не могла….
– он снова обернулся. Глаза его были полны боли.
– Неужели ты не понимаешь, что это значит? Даже отделенная от тела твоя душа была со мной, ты не оставляла меня все эти годы, и ты вернулась, чтобы я осознал, как сильна наша связь, как сильная твоя любовь и вера в меня, и как отчаянно я нуждаюсь в твоей любви и прощении. Я не заслужил и капли этих чувств, но я знаю, что жизнь без души - лишь подражание жизни. Моя душа осталась с тобой, в той палате, в этот самый миг, который ты так правдиво отразила.