Второй верхний предел
Шрифт:
К счастью долго терпеть Соя не пришлось. Все каким-то образом собрались. Фэринэ раздала одноразовые амулеты и помогла Тошиминэ провести инструктаж. Так, на всякий случай, чтобы кому-то не пришло в голову поиграть в героя назло излишне молодому, да еще и чужому командиру. Быть убедительной Феринэ умела как никто.
Хатахан явился как раз под конец вдохновенной речи Рыжей Сволочи, немного послушал, коротко ругнулся и ушел раздавать пинки своим подчиненным, проверять посты и убеждаться, что носитель демона под шумок не пробрался во дворец, решив, что места лучшего для того,
А потом был забег. Совершенно безумный забег. Сначала по дороге. Потом прямо по сугробам, сметая их с пути и устраивая маленькую метель. Потом опять по дороге, только другой. Поуже, грязнее, с древесной корой, угольной пылью, шелухой и прелым сеном пятнающими утоптанный снег. Эта дорога петляла и петляла. Огибала деревья, большие камни, а временами просто чем-то не понравившиеся сугробы. Вела она к темнеющей вдалеке полосе. Может очередной лес, может что-то другое, с такого расстояния понять невозможно.
Дорога почему-то напоминала змею. Сытую такую змею, которой на данный момент не интересно кто и почему там шебуршит. Но если она проголодается, суетливой мышке лучше затаиться и молиться своим мышиным богам, чтобы ее не заметили.
— Предчувствие, — выдохнул на бегу Хаски.
Он за несколько мгновений успел порадоваться, что близнецы остались присматривать за спасенным мальчишкой, побеспокоился из-за Льда, окинуть недоверчивым взглядом пейзаж и порадоваться, что Тошиминэ выглядит скорее задумчивым, чем сосредоточенным. Сосредоточенный Тошиминэ, это плохо, а вот с задумчивым бывают варианты. Потом Хаски физически почувствовал, что ему в спину смотрит Лой Амария. Причем, смотрит одобрительно. Очень хотелось обернуться, чтобы убедиться, что это действительно так. Вот только Хаски был уверен, что никаких неживых предков и прочих призрачных сущностей там не увидит. Еще первому желтых хотелось схватиться за меч и вытащить его в этот мир, но он этого не делал. Ему казалось, что пока еще рано, или неуместно. Что-то пока не успело случиться.
— Проклятое предчувствие…
Хаски не очень понимал, откуда это предчувствие могло взяться. Ничего подобного до сих пор он за собой не замечал. Но не мог ему не верить. Словно, наконец-то из неведомых глубин выплыла такая нужная уверенность. Уверенность в себе и своих силах, но большей частью все-таки в правильности выбора, того, что он делает, намеревается делать. Или не делать.
Словно он, наконец, нашел свою дорогу.
И если это так, понятно, почему доволен Амария. Похоже, именно этого он и добивался все это время. Не важно, для чего.
— А потом мы придем, и там будет пространство, — тихонько, ровно и умудряясь как-то не сбивать дыхание произнес, глядя на спину своего командира, Хаски. — Да, пространство. Много пространства. Словно насмешка. Не сложно идти по своей дороге, когда на обочинах растут непроходимые заросли, возвышаются скалы или пугают глубиной пропасти. А если дорогу даже рассмотреть сложно на плоской равнине и на самом деле можно пойти куда угодно? Ведь ничто и никогда больше мешать не будет. И что тогда делать?
— Живи, или не живи, — улыбчиво прошептало заснеженное пространство голосом Амарии. — Иди куда хочешь. Весь мир станет твоим.
— Понятно, — кивнул Хаски. — Знания и сила дают свободу, и тогда только сам человек может себя ограничить, загнать в рамки, определить для себя… А что определить? То, что лучше, приятнее, сложнее? Сложнее…
— Сложнее, — как эхо подтвердил предок. — Чем сложнее, тем интереснее.
— Ты что там бормочешь? — голос Соя прозвучал излишне громко и заставил разлететься колючими снежинками то странное состояние, в которое успел себя загнать Хаски, сам того не замечая.
— Философские беседы веду, — широко улыбнулся первый желтых.
Сой даже споткнулся.
Все ведь просто. Выбор — всегда выбор. И тот, кто выбирает меньше, просто лишает себя чего-то большего, навсегда. Даже не попытавшись воспользоваться всеми возможными и невозможными шансами.
Поражение без битвы.
Именно то, чем он довольно продолжительное время занимался.
А казалось, он просто ищет покой. Стабильность. Не важно какую. Интересно, однообразие всегда синоним стабильности? Или это от человека зависит?
И сейчас, когда оказалось, что дорога просто ограничение… Куда бы пойти для начала? И стоит ли куда-то ходить? Вон впереди мчится рыжий парень, который думает, что он всем что-то должен. Который просто не умеет жить иначе, ибо в тот момент, когда он решит, что здесь и сейчас он может переложить проблему на кого-то другого, он станет хуже. В собственных глазах. И это самое страшное. Хаски был в этом уверен, он был плох сам для себя большую часть своей жизни. Меньшую часть был приемлем. А еще меньшую…
— Обязанность, — выдохнул Хаски, на что первый фиолетовых отреагировал удивленным взглядом. — Обязанность, Сой. Та тяжесть, которая одинаково тяжела вне зависимости от того, сами мы ее взяли или кто-то нам ее всучил. И разница вовсе не в том, что свое нести легче. Свое просто сложнее бросить, понимаешь? А Тошиминэ умеет превращать чужое в свое, просто принимает. Как думаешь, может и мне попробовать?
Сой вылупился совсем уж глупо.
— Понимаешь, это разные вещи, как оказалось. Если обязанность твоя целиком и полностью, никто кроме тебя больше за нее не отвечает. Ты больше не должен прислушиваться к чужим советам и пожеланиям, касающимся этой обязанности, но в то же время, только ты отвечаешь, если что-то не получится.
Сой кивнул.
— Вот. Тошиминэ умеет отвечать сам. Поэтому и смог сделать то, что сделал. А я… Я бы, наверное, искал помощи. Попытался бы с кем-то эту тяжесть разделить. И наверняка бы ошибся в выборе. Я вообще слишком легко в людях ошибаюсь. Придется как-то избавиться от этой привычки.
Похоже, Сой решил, что над ним издеваются и наконец, немного отстал. Продемонстрировал, что и без столь сомнительного общества обойдется.
Хаски улыбнулся своим мыслям и поспешно догнал Тошиминэ.