Вторжение с Альдебарана (сборник)
Шрифт:
— Я в этом не разбираюсь. Альдермот сказал, чтобы я помог вам местными силами, что это были… что он работал над какими-то атомными бактериями. Нечто в этом роде.
— Атомная бактерия, — Ноттинсен рассмеялся, но тут же замолчал. Откашлялся и произнес: — Вистерия Космолитика — так он это называл. Микроорганизм, уничтожающий материю и получающий таким путем жизненную энергию.
— Где он его взял?
— Это производное управляемых мутаций. То есть он исходил из существующих бактерий, постепенно подвергая их воздействию все возрастающих доз радиации, пока не получил Вистерию. Она существует в двух состояниях —
— Да, Альдермот говорил мне, — сказал мужчина в плаще.
— Что?
— Что бактерии будут размножаться и пожирать все — стены, людей, железо.
— Верно.
— И что это уже невозможно будет остановить.
— Да.
— Но к чему тогда такое оружие?!
— Вот поэтому его и нельзя было пока применять. Вистер работал над способом остановки этого процесса, над его обратимостью. Понимаете?
Мужчина сначала посмотрел на Ноттинсена, потом вокруг — ряды концентрических воронок, окруженных земляными валами, таяли вдали в сгущающихся сумерках, кое-где над ними еще поднимался пар — и ничего не ответил.
— Будем надеяться, что ничего не уцелело, — сказал Ноттинсен. — Не думаю, чтобы он решился на какой-нибудь безумный поступок, не имея уверенности, что сможет опять… — произнес он, не глядя на товарища.
— Много этого было? — отозвался тот.
— Спор? Это как сказать. В несгораемом шкафу было шесть пробирок.
— В его кабинете на третьем этаже? — спросил мужчина.
— Да, там теперь воронка, в которой поместились бы два дома, — произнес Ноттинсен и вздрогнул. Посмотрел вниз на мигающее пламя и добавил: — Кроме воронок надо будет прокалить весь участок, все в радиусе пяти километров. Завтра утром приедет Альдермот. Он мне обещал мобилизовать воинские части, нашим людям одним не справиться.
— Какие ей нужны условия, чтобы начать? — осведомился мужчина.
Ноттинсен смотрел на него с минуту, как бы не понимая вопроса.
— Чтобы активизироваться? Темнота. В несгораемом шкафу горел свет, были припасены специальные аккумуляторные батареи на случай перебоя в снабжении электроэнергией — восемнадцать ламп, каждая с отдельной, независимой друг от друга цепью.
— Темнота и больше ничего?
— Темнота и какая-то плесень. Присутствие этой плесени было необходимо. Она вырабатывала какие-то биологические катализаторы. Вистер не изложил этого подробно в своем докладе подкомиссии — все бумаги и материалы он хранил внизу в своей комнате.
— Видно, он не ожидал, — сказал мужчина.
— А может быть, как раз напротив, — неопределенно буркнул Ноттинсен.
— Вы думаете, что свет погас? Но откуда взялась плесень? — спросил мужчина.
— Совсем не так! — Ноттинсен удивленно посмотрел на него. — Это не они. Это… они размножаются без всякого взрыва. Спокойно. Думаю, он что-то делал с этим большим паратреном в подземном помещении — речь шла о том, чтобы найти способ, позволяющий остановить их развитие и, не зная его, быть наготове на случай…
— Войны?
— Да.
— И что он там делал?
— Неизвестно. Это имело какое-то отношение к антиматерии. Ведь Вистерия уничтожает материю. Синтез антипротонов — образование силового поля — деление — таков ее жизненный цикл.
Некоторое время они молча смотрели на работавших
Огоньки на дне воронки гасли один за другим. В серо-голубых сумерках люди карабкались вверх, таща за собой гибкие змеи проводов, — огромные, в асбестовых масках, по которым стекал дождь.
— Пошли, — отозвался Ноттинсен. — Ваши люди на шоссе?
— Да, не беспокойтесь. Никто не пройдет.
Дождь становился все мельче — порой казалось, что на лицах и одежде оседают только мелкие капельки тумана.
Они шли полем, обходя исковерканные, перекрученные и обгорелые стволы деревьев, валявшиеся в высокой траве.
— Даже сюда занесло. — Мужчина, шагавший рядом с Ноттинсеном, оглянулся. Однако все было покрыто серым, сгущающимся туманом.
— Завтра в это время все будет кончено, — сказал Ноттинсен.
Они подходили к шоссе.
— А… ветер не мог разнести это дальше?
Ноттинсен взглянул на него.
— Не думаю. Вероятнее всего, само давление, образовавшееся при взрыве, обратило их в прах. Ведь то, что здесь лежит, — он взглянул на поле, — это останки деревьев, а они росли в трехстах метрах от здания. От стен, аппаратуры, даже от фундамента ничего не осталось. Ни пылинки. Мы ведь все просеивали сквозь сетки, вы были при этом.
— Да, — подтвердил мужчина в плаще, не глядя на собеседника.
— Вот видите. То, что мы делаем, — это на всякий случай, чтобы иметь полную уверенность.
— Вот это было бы оружие, верно? Как оно называлось? Как вы говорили?
— Вистерия Космолитика. — Ноттинсен тщетно пытался поднять размокший воротник дождевика. Ему становилось все холоднее. — Но в управлении оно значилось под шифром — они там любят шифры — «Темнота и плесень».
В комнате было холодно. По стеклам стекали капли дождя. Гвоздь выпал, одеяло с одной стороны провисло, и потому была видна часть грязной дороги за садом и пузыри на лужах. Который час? Он определил время по серому небу, теням в углах комнаты и тяжести в груди. Потом долго кашлял. Прислушался, как трещат суставы, когда он натягивал брюки. Разогрел чай, отыскав чайник и пакетик с заваркой под грудой бумаг на письменном столе. Ложечка валялась на полу у окна. Он шумно прихлебывал горячую жидкость, терпкую и бледную. Разыскивая сахар, он обнаружил среди книг кисточку для бритья со следами засохшего мыла, запропастившуюся три дня назад. А может, четыре? Он исследовал большим пальцем подбородок — щетина еще кололась.
Кипа газет, книг и белья угрожающе накренилась и наконец с мягким шелестом обрушилась за стол и исчезла, подняв облачко пыли, от которой защекотало в носу. Он чихал медленно, с передышками, и все его существо наполнялось какой-то живительной силой. Когда он последний раз отодвигал стол? До чего же нудная работа. Может, лучше пройтись? Идет дождь.
Он поплелся к письменному столу, ухватился за край у самой стены и потянул.
Стол дрогнул, заклубилась пыль.
Он толкал его изо всех сил, тревожась лишь о своем сердце. «Если даст о себе знать, перестану, — решил он. — Не должно». Все, что упало за стол, вдруг потеряло для него интерес, важна была только проверка своих сил. «А я еще довольно крепок», — думал он с удовлетворением, видя, как ширится темная щель между столом и стеной. Торчавший там предмет скользнул вниз и, звякнув, скатился на пол.