Вторжение с Ганимеда
Шрифт:
Она вытащила из сумки обтягивающий, но теплый светло-голубой нейлоновый комбинезон. Довольно сексуальный, но не вызывающий, сшитый по последней моде. Она уже успела понять, какого рода одежду носят женщины в этих Богом забытых местах, но даже ради маскировки не смогла бы заставить себя носить подобные музейные экспонаты. Создавалось впечатление, что мода на одинаковую для мужчин и женщин одежду, воцарившаяся во всем остальном мире еще лет пятьдесят назад, до Теннесси не добралась и по сию пору. Пожалуй, это единственное место на планете, где женская одежда до сих пор отличается от мужской.
Она набрала на аудофоне,
«Я все еще способен думать, — сказал себе в это утро Пол Риверз. После этого он с тяжелым вздохом перевернулся, чтобы грудь и живот обзавелись таким же загаром, который успела заполучить его многострадальная спина. — Вот лежу я, окруженный безмолвной плотью своих собратьев-людей, сказал он себе с некоторой долей горечи, а мои мысли продолжают крутиться так, будто я по-прежнему читаю балбесам-студентам лекцию в университете. Тело мое здесь, зато мысли… возможно, господа студенты… главной проблемой человека является то, что он никогда не там, где он есть, а всегда там, куда собирается, или там, откуда он родом. Таким образом, когда я в одиночестве, на самом деле я вовсе не один. А когда я с кем-нибудь, на самом деле я вовсе не с ним».
«Как же, — едва ли не с гневом спросил он себя, — мне заставить свой разум заткнуть свой большой энергичный рот?»
Лежа лицом кверху, Пол Риверз не открывал глаз. Солнце было слишком ярким, и он видел лишь ярко-розовую пелену, но даже и она раздражала своей яркостью. Теперь же, отвернувшись, он почувствовал, что может спокойно открыть глаза.
Первое, что предстало его взору, оказалось полузасыпанной песком бутылочкой из-под транквилизатора. Кроме того, воздух был наполнен солоноватым морским запахом, к которому примешивались освежающие нотки запаха гниющих водорослей и тухлой рыбы. Прислушайся: шорох набегающих волн, бесконечное рождение, развитие и смерть, не имеющие никакого смысла. Отдаленные крики и смех предположительно просвещенных и невинных, но на самом деле одурманенных спиртным и наркотиками людей — плоды трудов оккупационных властей. «Ощущай, пока можешь, — велел он себе, — этот здоровый вкус песка на губах, старайся почувствовать, как он хрустит на зубах. Запоминай то, как песчаные блохи скачут по твоей поджаренной спине. Вот это, — сурово сказал он себе, — и есть настоящая жизнь».
Однако он не смог заставить себя не прочитать ярлычок на бутылочке. «Да, — подумал он при этом, я — пожалуй, самый мой безнадежный случай».
На натюрморт из бутылочки и песка вдруг упала чья-то тень, и Пол Риверз поднял голову. Медленно. Лица этой женщины он не узнал, зато соски оказались знакомыми. Это была мисс Холли Как-бишь-ее-там, вице-президент местного отделения Общества сексуальной свободы. Возможно для того, чтобы не казаться совершенно голой, она носила солнцезащитные очки в роговой оправе и с очень толстыми стеклами. «Наверное, ей лет двадцать или около того, — мелькнула у него смутная мысль. — Для меня, конечно, молодовата, хотя…»
Высокая и смуглая, с каштановыми, свободно спадающими на плечи волосами, мисс Холи стояла над ним с мягкой улыбкой на пухлых неподкрашенных губах и внимательно смотрела на него
После этого знака приветствия она облизнула губы и сказала:
— Доктор Риверз, вас вызывают по видофону.
Тут он в первый раз заметил, что в руке она держит переносной видофон размером с пачку сигарет. «Что случилось? — подумал он. — Никто, кроме моего начальства, не знает, где я, а они не стали бы беспокоить меня во время отпуска». Озадаченный, он взял видофон и уставился на крошечный экран. Оказалось, что его действительно вызывают из центрального офиса — он узнал своего непосредственного начальника, доктора Мартина Чоита. Изображение было трехмерным и цветным, поэтому доктор Чоит выглядел, словно какой-то подземный гном, высунувшийся из шкатулки, куда его посадили.
— Привет, гном! — сказал Пол Риверз.
— Чего-чего? — переспросил немного удивленный доктор Чоит. — Ладно, Риверз. Вы же знаете, что я не стал бы беспокоить вас по пустякам.
— Слушаю вас, — терпеливо отозвался Пол Риверз тем подбадривающим тоном, который выработался у него за долгие годы общения с неразговорчивыми больными.
— У меня есть для вас пациент, — сказал доктор Чоит и снова запнулся, подыскивая слова.
— И кто же это?
Доктор Чоит откашлялся, слабо улыбнулся и сказал:
— Человечество.
Пыльное такси-ионокрафт с облупившейся краской, когда-то зеленое, а теперь грязновато-серое, опустилось на посадочную раму за окном номера Джоан Хайаси.
— Постарайтесь побыстрее, — грозно заявила машина, как будто в этой глуши, на территории захолустной плантации, когда-то являвшейся частью великой державы, у нее имелась куча других срочных дел. — Счетчик, — добавило такси, — уже включен. — Железяка явно пыталась ее запугать, хотя и совершенно негодным способом. И Джоан это не понравилось.
— Помоги загрузить багаж, — велела она.
Такси тут же, причем — на удивление быстро, просунуло в открытое окно манипулятор, ухватило записывающую аппаратуру, перенесло ее в багажное отделение, и только после этого Джоан Хайаси забралась в кабину.
Когда она усаживалась в машину, дверь номера открылась. Появился грузный мужчина средних лет с толстой шеей, во рту его дымилась желтоватая сигара. Он сказал:
— Меня зовут Гас Свенесгард. Я хозяин плантации, владелец этого отеля и комнаты, которая утверждает, будто вы пытаетесь съехать, не заплатив. — Говорил он довольно равнодушным тоном, как будто это не сердило и не удивляло его.
— Могли бы обратить внимание, — устало заметила Джоан, что я оставляю в номере всю свою одежду, за исключением той, что надета на мне. Я прибыла сюда по делам. Через день или два вернусь обратно. — Ее удивило, что бургер, феодальный владыка всего района плантации, включающего и этот городок, проявляет личный интерес к такому незначительному делу.
Как будто прочитав ее мысли — а, может, так оно и было: вдруг Гас Свенесгард был одним из телепатов, обученных в Бюро психоделических исследований? — потный, коротконогий бургер сказал: