Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны
Шрифт:
Владимир Демьяненко, рядовой: В начальный период гибло немало солдат. В основном, из-за отсутствия опыта. Я, например, в считанных боевых операциях участвовал. А опыт, он только в бою рождается. Однажды захватили мы семерых пленных. У них насечки на оружии — сколько наших уложили. Немало было насечек. Стреляли они хорошо…
Николай Петухов, рядовой: Ну, положим, и некоторые из наших насечки тоже делали. Малый у нас был в роте, откуда-то из Якутии. С малолетства охотник. Он тоже царапинки на автомате делал. Таких больше, вроде, не было.
Николай Ковтун, младший сержант: В карауле было дело, ранней весной. Двое наших стояли на посту и вдруг исчезли. У подножия горы нашли их, в арыке. Истерзанных, изуродованных, уши отрезаны,
Алексей Мякинький, младший сержант: Попасть в плен к «духам» — не приведи господь. Промеж себя мы говорили: лучше уж погибнуть. Под Гератом случай был. Одна наша группа выдвинулась в ущелье, мы следом. И тут нас отсекли два пулемета. Голову высунуть нельзя. Два часа лежали, пока «вертушка» не прилетела — мы ее по рации вызвали. Забросала НУРСами пулеметное гнездо, мы смогли подняться. А первая группа, зашедшая в ущелье, вся погибла. Один солдат только остался, раненый. Сказал: «Если бы вы не подоспели, я бы застрелился».
Панджшерская операция
Строго говоря, Панджшерских операций было шесть. Здесь речь пойдет о так называемом «втором Панджшере». Именно эта операция стала одной из самых громких за всю афганскую войну. Ей в 1982 году была посвящена специальная научновоенная конференция. Выступая на конференции, заместитель главного советского военного советника в Афганистане генерал-лейтенант Д. Г. Шкруднев, в частности, сказал:
«Боевые действия войск и авиации по уничтожению мятежников в районе Панджшера нельзя сводить к обычной акции по уничтожению бандформирований. Если в операциях, проведенных до этого времени, войска, как правило, имели дело с одной или несколькими объединенными в группу бандами, не имеющими определенного, заранее разработанного плана ведения боевых действий, то в Панджшере мы встретились с заблаговременно подготовленной, хорошо продуманной системой обороны и огня в горах, хорошо обученными, отличающимися высокой стойкостью, довольно многочисленными бандформированиями противника, объединенными единым командованием и единым планом действий.
Поэтому эту операцию, по нашему мнению, нужно отнести к разряду войсковых, проведенных в сложных условиях высокогорья… Подобного рода боевых действий с применением таких сил и средств наши Вооруженные Силы не имели с 1945 года…»
Остановимся на последней фразе генерала и порассуждаем с позиции военных. Необъявленную войну в Афганистане развязали политики, 40-я армия, верная долгу и присяге, выполняла их волю, ввязавшись в бои, которых могло не быть. События развивались так, что, оказавшись на чужой территории, армия не властна была диктовать свои условия вооруженной оппозиции, поддерживаемой значительной частью афганского народа. Но и медлить военные не могли. Хотя к тому времени уже избавились от иллюзии скорого завершения боевых действий. Что им оставалось? Хладнокровно наблюдать, как копят силы отряды вооруженной оппозиции, как создают в Панджшере крупнейшую партизанскую базу, как совершают оттуда дерзкие нападения? Это означало бы в самой ближайшей перспективе начать терять сотни и тысячи солдат и офицеров, едва «духи», окрепнув и осмелев, подогреваемые нашей нерасторопностью, перешли бы в наступление. Обстановка диктовала принятие решительных упреждающих мер.
Был и другой аспект, который негоже забывать. На войне как на войне. Уж если она развязана, военные стратеги хотят извлечь из нее максимум выгод. В условиях высокогорья наши Вооруженные Силы не проводили подобных операций даже во время Великой Отечественной. Теперь представилась отличная возможность практикой испытать теоретические выкладки и наставления, и генералы не преминули ею воспользоваться. Ведь только так приобретается боевой опыт.
Этим рассуждениям не откажешь в логике. И однако просматривается в них недоговоренность, проистекающая от умалчивания некоторых фактов. И коль мы взяли на себя определенную смелость оценивать логику и доводы военных, упомянем эти факты.
В Панджшере полновластным хозяином ощущал себя Ахмад Шах Масуд, возглавлявший отряды «Исламского общества Афганистана» (ИОА). Этот человек на протяжении всей войны был самым опасным противником Кабула (а значит, и нашей 40-й армии). В обширной долине реки Панджшер, протянувшейся на 70 километров при ширине 12 километров, он практически создал «освобожденный район», где установил собственную власть. У Ахмад Шаха там были свои школы, мечети, органы управления. По свидетельству В. Н. Спольникова, «в военном отношении территория долины была разделена на 16 зон, в каждой имелась своя «группа обороны» численностью до «50 человек. Задачи «группы обороны» — принять на себя первый удар правительственных войск, поэтому они были не мобильными, находились в хорошо оборудованных укрытиях, имели на вооружении крупнокалиберные пулеметы, в том числе зенитные… Предусматривалось, что после первого удара, принятого на себя «группами обороны», в бой должны были вступить многочисленные «ударные группы» (по 30–35 человек) и наносить фланговые удары по колоннам правительственных войск, втягивавшихся в долину. На вооружении этих групп были противотанковые безоткатные орудия, ручные гранатометы, пулеметы, гранаты».
Виктор Спольников, отдавая должное «хозяину Панджшера», отзывался о нем почти с восхищением: «Надо отметить, что в лице Ахмад Шаха Масуда, таджика по национальности (долина реки Панджшер заселена горными таджиками), бывшего учителя, молодого и энергичного военного руководителя афганская исламская контрреволюция обрела представителя новой плеяды военных и политических руководителей…» Ахмад Шаху был присвоен титул «главнокомандующего» фронтами провинций Каписа и Парван, его провозгласили «военным теоретиком исламской контрреволюции в Афганистане».
Кабул свои отношения с Ахмад Шахом пробовал строить по-разному. Периоды недолгих перемирий (заключавшихся путем взаимных компромиссов или даже вульгарных торгов) перемежались ожесточенными столкновениями.
Но вернемся в год 1980-й. В апреле осложнилась обстановка на дороге Термез — Кабул. Почти ежедневно на участке Хинджан — Джабаль-Уссарадж (южнее перевала Саланг) обстреливались автоколонны. Нападали мятежники и на сторожевые заставы. И тогда было принято решение ударить по Ахмад Шаху.
Будучи уверенным, что ни советские, ни верные правительству афганские войска не посмеют войти в долину, Ахмад Шах тогда еще не создал разветвленной системы оборонительных сооружений. Минировались лишь отдельные участки единственной дороги в долину, на ней устраивались завалы — вот практически и все.
Операция прошла успешно. В рейде участвовали три советских (мотострелковый, парашютно-десантный и десантно-штурмовой) и два афганских батальона, а также представители госбезопасности ДРА и партактивисты. Шли батальоны с двух сторон, навстречу друг другу, при поддержке вертолетов и артиллерии (самолеты не использовали, ибо еще не умели поддерживать с их помощью войска в узкой долине, окруженной горами). Противостоявшие нашим и афганским подразделениям разрозненные силы Ахмад Шаха, еще не ведавшие тонкостей стратегии и тактики, без радиосвязи, средств отражения атак вертолетов, потерпели поражение.
Потеряв изрядное количество людей и оружия, Ахмад Шах заключил негласное соглашение с командованием ОКСВ. Он, по-прежнему не признавая правительство Б. Кармаля, тем не менее пообещал воздержаться от проведений военных акций против наших и афганских войск. В ответ ему было обещано не бомбить Панджшер, пропускать караваны в долину и из долины, а также оказывать ему помощь, если его отряды столкнутся с людьми из ИПА («Исламской партии Афганистана»), с которыми Масуд не ладил. Срок негласного соглашения должен был истечь в мае 1982 года.