Вторжение
Шрифт:
Впрочем, либералы, оборзевшие от критического заполошья дерьмократы действовали в русле провозглашенной ими доктрины: чем хуже — тем лучше. И потому ихняя «Независимая газета» истерически сообщала, что под Москвой размещается сто пятьдесят тысяч морских пехотинцев, хотя в действительности на всех флотах Державы находилось «черных беретов» в десять с лишним раз меньше.
«Вовсе неплохо бы перебросить морскую пехоту в Москву, — подумал, усмехнувшись, Станислав Гагарин, вспомнив недавнюю баталию на «Великой Руси». — Только зачем так много? Хватит двух взводов. Один послать в Кремль, другой на Краснопресненскую набережную. Вот и обеспечим
Шутка, конечно, но писатель отдавал тебе отчет в том, что для укрепления и реализации конституционной власти крайне необходима сильная воля, убежденная в приоритете государственности. А сей фактор неизменно связан с насилием, ибо государство — аппарат принуждения, желают этого охломоны из охлократов или не очень.
Их-то, к сожалению, никак и ни к чему не принуждали.
Интересную статью ученых-физиков из Московского университета Алешина и Мельникова, поместила 29 января «Правда».
Статья недвусмысленно называлась «Что такое «друзья демократии», и как они воюют против народа». Начав разбирать недавние статьи Гавриила Попова, авторы вычислили несколько приемов, разработанных моссоветовским головой для оболванивания читателей. В приемах этих функционировали и святые угодники «демократы», якобы радеющие за простого труженика, хотя давно уже очевидно, — народ для дерьмократов не более чем навоз для удобрения нивы, на которой вырастут их уже сейчас сверхмеры превысившие льготы прежних аппаратчиков новые, офуенные привилегии.
Здесь, разумеется, и бяка-Центр, не дающий ура-либералам повести нас в светлое будущее, теперь уже к вершинам капитализма. И радение за новую панацею-коалицию, она потом вырастет в монстра по прозвищу круглый стол. И явные намеки на уход со сцены, разумеется, Президента. И протчая, протчая.
Отметив, что «сквозь радикализм некоторых — демократов, разумеется — отчетливо проглядывают самые махровые неофашистские краски», Алешин и Мельников подчеркивали: главный метод, избранный радикалами — разрушение, деструкция в качестве основы общественного мышления.
Но ведь это настолько очевидно, — думал сочинитель, просматривая статью, — что только диву даешься — почему столь долгое время не прозревают люди… Ведь логика деструктивности неумолима. Ломать — не строить! Призывы к разрушению шаг за шагом подводят к черте, за которой, кроме разрушения, вообще ничего нет.
А главное в идее разрушения — уничтожение Советского Союза. Полсотни картофельных, свекольных и лесных республик предлагает разместить умник Попов на шестой части планеты заместо Великой Державы, начать немедленное переселение десятков миллионов соотечественников.
— А в какую копейку сие обойдется, подсчитал профессор-экономист!? — мысленно воскликнул Станислав Гагарин и тут же обрезал себя: не в рублях и копейках дело. Ко вселенскому кровопролитию толкают Отечество поповы и ельцины, афанасьевы, собчаки, старовойтовы и станкевичи-заславские…
Толково написал об этом в том же номере «Правды» Евгений Сорокин, в обширном письме, озаглавленном «Доколе терпеть хулу и клевету», про антикоммунистический шабаш, развернувшийся в стране. Он призвал встряхнуться, сбросить с народной холки, ошалевших от наглости, вылезших из подполья бесов. Не осенять себя испуганно крестным знамением, а коммунисты уже и в церковь зачастили, не повторять «Чур меня!», а подобно гоголевскому кузнецу Вакуле схватить бесов за хвосты, оседлать и заставить работать на Отечество.
А будут отлынивать — назад в преисподнюю! В тартарары, в пекло, в геену огненную…
В последнее время, когда Станислав Гагарин брал в руки «Известия», он заглядывал на последнюю полосу, где внизу значились фамилии редколлегии, отыскивал там шесть букв, образующих имя Севрук, оно предшествовало титулу «первый заместитель главного редактора».
Почти тридцать лет, с магаданских времен, знал Гагарин этого человека, и сейчас с понятным любопытством пытался представить — на чьей же стороне находится Севрук, крупнейший теоретик и практик эпохи застоя, державший в единоличных руках прессу и книгоиздательское дело страны.
Разумеется, говорить с ним на подобную тему да и вообще хоть как-то общаться писатель не собирался, бывшие знакомцы взаимно устраивали друг друга в тапочках, и потому интерес к идейным, так сказать, внутренностям сегодняшнего Севрука носил скорее академический или, что точнее, коллекционерский характер.
Во всяком случае, сама газета круто отдавала ломехузным душком, едко воняло им от ряда известинских материалов. Вот и сегодня на последней полосе затеялся спор вокруг двойного патрулирования, и давно сношавший правовую тему людовед и поборник справедливости Феофанов, ничтоже сумняшеся, доказывал в комментарии, что беспокойство Президента о том, чтобы самому Феофанову уличные хулиганы не проломили голову, по его просвещенному мнению не вяжется, мягко говоря, с правами и свободами граждан, демократическими нормами жизни общества, устоями правового государства.
Нападки на Президента в желтой прессе шли не косяком, а лавиной. Теперь никто уже не сомневался, выдели Президент каждому гражданину по бочке птичьего молока, и дерьмократы поднимут галактический хипиш: почему выдали не в мелкой расфасовке?
«Московская правда» открыла номер дня рождения нашего Водолея репортажем «Операция «Обмен» завершена». В репортаже черным по белому излагалось: Указ Президента по крупным денежным купюрам вызвал переполох у мафии, спешно проводились сходки воров в законе в зонах и на воле. А главное, сообщалось в репортаже, благодаря воцарившейся панике среди мафиозных группировок органам МВД Союза и отдельных республик совместными действиями удалось обнаружить новые бандитские образования.
Да и потеря восьми миллиардов преступных денег — это не кот наплакал.
А коль завопили сверх меры по поводу обмена поповские «Куранты», обвиняя премьера Павлова в грабеже населения, то было ясно, как не по вкусу пришлась сия мера акулам подпольной — пока еще! — буржуазии.
После того, как в «Советскую культуру» пришел Альберт Беляев, читать эту газету, равно как и печататься в ней, Станислав Гагарин перестал. Но для библиотеки «Отечества» издание выписал. Проглядывал порой, начиная убеждаться в том, что ломехузность, которую насаждал с приходом на трон Беляев, подсократилась. Видно, новый секретарь по идеологии, умница и гагаринский земляк Дзасохов недвусмысленно дал перевертышу Беляеву, бывшему теоретику по борьбе с буржуазной пропагандой, понять: работаешь, парень, в газете, которую учредил, понимаешь, Центральный Комитет КПСС, а не какой-нибудь либеральный ЖЭК Октябрьско-Заславского райсовета.