Вторжение
Шрифт:
– Но не прошли твои терзания.
– Нет, я же говорил тебе. Но, как видишь, они отыскали себе местечко для отдыха. Я, понимаешь ли, пытаюсь объяснить тебе следующее: моим единственным наказанием за ту идиотскую ошибку стали воспалившиеся яйца, тогда как для тех, других, расплатой за нее оказалась смерть, а для их семей – страдания. Тебя не поражает такая насмешка судьбы?
– Но ты же терзаешься куда больше, чем следует. И это никогда не прекратится, как бы долго ты ни держал эту боль в себе. Ты говоришь о каких-то наказаниях, не желая понять простую истину: сама по себе жизнь не наказывает нас, мы сами присваиваем это право
Калвер немного помедлил, слишком удивленный, чтобы ответить сразу. Согласился ли он с философствованиями Кэт или нет, но он понял, что недооценивал ее. Ему следовало бы разглядеть это еще тогда, когда она быстро приспособилась к жизни в убежище, когда помогала Клер Рейнольдс ухаживать за больными, включая и его самого, когда так быстро приняла эту ужасную, травмирующую перемену в жизни всех. Более того, не только приняла, но и приладилась к ней! А еще Кэт доказала, когда они спасались из убежища, что она отнюдь не трепетная, припадочная девица.
– Что это ты на меня так смотришь? – спросила Кэт. – Ты расслышал то, что я говорила?
– О да, я расслышал. – Он поцеловал ее в лоб. – И возможно, ты права. Что же ты не говорила мне обо всем этом раньше?
Раздражение Кэт мигом исчезло.
– А что же ты не рассказывал мне раньше о твоей аварии?
Калвер ухе собрался ответить, как вдруг его взгляд привлекло какое-то движение.
– Давай-ка подождем с этим. Похоже, что наши там чем-то взволнованы.
– Стив... – потянулась Кэт к Калверу, когда тот начал подниматься. Он лукаво посмотрел на нее сверху вниз, и Кэт вернула ему поцелуй.
– О Господи, где же все? – послышался чей-то испуганный голос.
– Не дергайся, Эллисон, – отозвался Калвер. – Ты в полной безопасности.
Он натянул ботинок и неохотно поднялся на ноги, не сводя взгляда с лежавшей Кэт. Потом он нежно коснулся ее волос и, слегка прихрамывая, пошел к механику. Кэт пошла вслед за ним.
Проснулись остальные, встревоженные криком Эллисона. Испуг добавил еще и туман. Все в изумлении озирались вокруг. Подойдя к товарищам, Калвер быстро осмотрел всех. Эллисон, Дили и Фэрбенк разлеглись под склонившимся деревом. Там, дальше – Джексон и с ним еще один механик, кажется, его зовут Дин. Выходит, пятеро. Да еще он и Кэт. Значит, всего их семеро. А остальных они что же, растеряли во время поспешного бегства через руины? Нет, подумал Кал-вер, они ведь еще раньше могли утонуть, их могли разорвать на куски эти твари там, внизу, в убежище. А могли даже и сгореть заживо: выбор вариантов смерти был богатым. Увидев его, Эллисон успокоился.
– Что это за место? – спросил он, вставая.
– Насколько нам удалось различить, это то, что когда-то было лугами адвокатской корпорации Линкольна, – ответил Калвер. – Вот что от них осталось.
Эллисон пытался разглядеть то, что скрывал туман.
– А крысы?..
– Пока их нет. Они остались там, в убежище. Так что на данный момент мы вне опасности.
Дили привстал лишь на колени, как будто Мир все еще был неустойчивым.
– А этот туман – это что, просто туча пыли? – спросил он.
– Пошевели мозгами, – ответил Калвер, беря его под руку и помогая подняться. – Ты что же, не чувствуешь, как жарко и влажно? Этот ливень, а потом палящее солнце превратили все вокруг в парную. И если это доставляет тебе неудобство, ты просто подожди, пока тебя не начнут кусать насекомые. Ну, как дела, Фэрбенк?
Маленький коренастый механик зевнул и улыбнулся, глядя на Калвера.
– Дела просят есть.
– Что ж, вполне здравая мысль. А вы как, Джексон, Дин?
Оба механика выглядели не столь веселыми. Они подошли к остальным, с опаской озираясь вокруг.
– Кто-нибудь ранен? – спросил Калвер, обращаясь ко всем.
– А синяки и царапины здесь идут? – спросил подошедший к ним Фэрбенк.
– Нет, требуются только крысиные укусы и переломы рук и ног.
– Ну, тогда у меня даже и шансов нет.
– Тем не менее осмотри себя повнимательнее. Не зарекайся: мало ли что с тобой могло там случиться.
Все тщательно исследовали свою одежду, нет ли в ней дыр, и поискали, нет ли ссадин и царапин на теле. Порезов и в особенности синяков нашлось в изобилии, но укусов не было.
– Нам повезло, – сказал Фэрбенк.
– Да, и повезло побольше, чем жалким ублюдкам, которые пока что остались позади, – гневно заметил Джексон. Все замолчали. Тишину нарушил Дили.
– Надо убираться отсюда. Думаю, что здесь, на открытом месте, все же не так уж и безопасно.
Мужчины, измученные и боявшиеся того, что могло ожидать их впереди, с мрачным спокойным презрением посмотрели на растрепанного человека из министерства, как бы считая отныне его одного ответственным за гибель своих коллег и друзей, оставшихся там, на бирже. Кэт понимала и разделяла их презрение, но все же, как ни странно, испытывала к Дили легкое сострадание. Он стоял среди них, маленький, плешивый, немолодой человек, одежда его была разодрана, лицо и руки перепачканы грязью, а плечи – да что там плечи, куда подевалась его осанка! – ссутулились и дрожали. Кэт знала, что они были неправы, приписывая ему столь серьезную вину. Что ж, благо глупость – вещь распространенная.
И она прорвала это напряжение, стремясь избежать разгоравшейся стычки. Это сейчас было уж совсем ни к чему.
– А разве возможно выбраться из Лондона? – спросила она не только Дили, но и всех их.
Дили был благодарен Кэт за ее вопрос.
– Да, да, разумеется! Но есть более легкий путь, чем по суше. А кроме того, найдется безопасное место и здесь в городе...
– В каком еще городе, ты что же... – Джексон шагнул к Дили, но Калвер попридержал его, схватив за руку.
– Спокойно, – сказал он. – Думаю, я понял, что имеет в виду Дили. Тем не менее прежде всего нам следует позаботиться о некоторых более прозаичных вещах. Я бы, например, не отказался перекусить, и, думаю, нам неплохо бы еще чуть-чуть отдохнуть, прежде чем строить планы. Кроме того, меня укусила крыса, так что мне надо подлечить рану, иначе я вообще не смогу дальше идти.
– Нельзя оставаться здесь, – настаивал Дили. – Этот туман может быть радиоактивным.
– Сомневаюсь. Самый критический момент уже миновал, а, кроме того, этот долгий ливень должен был смыть почти всю или совсем всю радиацию. В любом случае мы провели целую ночь на открытом воздухе, и если нам суждено быть отравленными, то это уже произошло.
– Но ведь сигнала отбоя не было!
– Господи, да вбей же ты себе это в башку, Дили: никакого отбоя вообще никогда не будет! Потому что не осталось никого, кто бы дал такой сигнал.