Вторжение
Шрифт:
Царапин закончил. И, словно подтверждая его мысли, полковник коротко и дробно ударил пальцами по столу, повернулся к штатскому:
— Ну что, Аркадий Кириллович, ничего нового…
Штатский с сомнением поглядывал на Царапина.
— Да как сказать… — в раздумье проговорил он. — Насколько я понимаю, товарищ старший сержант был чуть ли не первый, кто схватился с ними… мм… врукопашную… Послушайте, Боря… Вот вы самый информированный среди нас человек: всё видели, во всём участвовали… Что вы сами о них думаете?
Царапин сглотнул. Перед глазами возник чёрный обрубок, ещё секунду назад бывший пусть мёртвым, но Левшой, забегали синеватые язычки пламени…
— Бомбой… — хрипло сказал Царапин. — Отступить подальше — и бомбой их…
Широкоплечий мрачного вида майор, до этого безучастно смотревший в низкое чёрное окно, обернулся в раздражении, но тут за стеной снова замурлыкала и забубнила рация.
— Что? — выкрикнул прежний голос. — Две? Каким образом?
Все, кто сидел, вскочили, стоящие сделали шаг к двери, ведущей в соседнюю комнату.
Спустя секунду она распахнулась. В проёме, схватившись раскинутыми руками за косяки, стоял невысокий плотный капитан.
— Есть! — выдохнул он. — Две единицы. Это возле развилки арыка.
Мрачный широкоплечий майор рванулся к выходу. Остановился. Штатскому:
— Аркадий Кириллович, так что мы решим со старшим сержантом?
— Со старшим сержантом? — Аркадий Кириллович оглянулся на Царапина, задумался на секунду. — Старший сержант пойдёт с нами.
Выходя за ним из комнаты, Царапин слышал, как за стеной полковник-артиллерист кричит в микрофон:
— «Таблетка»? «Таблетка», приступайте! У нас всё готово…
Майор быстро, едва не переходя на бег, шагал в сторону колхозных виноградников, чернеющих впереди под луной, как грозовое облако.
— Боря! — негромко окликнул штатский. — А этот ваш Левша… Он по ним выстрелить так и не успел?
— Нет, — сказал Царапин. — Он даже затвор передёрнуть не успел.
— А вы уверены, что он был мёртв? Может быть, просто обморок? Всё-таки ночь, луна — могли ошибиться…
— Н-не знаю, — несколько растерявшись, ответил Царапин. — Мне показалось…
Но штатский так и не узнал, что там показалось Царапину. Неслыханный плотный грохот упал на пустыри и виноградники с тяжестью парового молота. Луна исчезла. По внезапно чёрному небу косо полетели сгустки белого воющего пламени. Грохот сдавливал голову, требовал броситься наземь. Освещаемый пульсирующими вспышками штатский выразительно указывал Царапину на свой открытый рот. Царапин понял и тоже глотнул тугой содрогающийся воздух. Стало немного полегче. Тогда он чуть повернул голову вправо, где лежала территория его части и куда летели грохочущие клочья огня. Там вздымалось, росло ослепительно-белое пламя. Словно снаряды проломили дыру в земной коре и адской смертельной магмой плеснуло из недр.
Майор тоже остановился и прикрыл щёку ладонью. Грохот раскатывался над окрестностями, на территорию дивизиона было уже невозможно смотреть — так, наверное, должна выглядеть поверхность Солнца.
«Да куда же они ещё садят! — в смятении подумал Царапин. — Там же уже ничего не осталось!»
Но тем, кто отдавал приказ, было видней, они работали профессионально, наверняка, и залпы шли и шли волнами в одну точку, и не верилось, что происходящее — дело рук человеческих.
Бомбардировка прекратилась в тот самый момент, когда Царапин решил уже, что она не кончится никогда.
Все трое временно оглохли. Майор, злобно смеясь, вытрясал мизинцем из уха воображаемую воду. Штатский с болезненной улыбкой повернулся к Царапину, и лишь по движению губ тот разобрал слова:
— Ну вот и исполнилось ваше желание, Боря…
Временная глухота чуть было не подвела их — они среагировали лишь на второй оклик ошалевшего часового: «Стой! Стрелять буду!» Бедный парень не знал, куда смотреть: то ли на них, то ли на бушующий справа пожар.
То, что Царапин увидел впереди, заставило его вздрогнуть. Шагах в двадцати от него, там, где большой, как канал, арык распадался на две оросительные ветви, плясали извилистые огненные блики на гладких панцирях. Там, на песке, стояли две чужие машины с зияющими овальными люками, а рядом — хитиновой маской к луне — лежало длинное чёрное тело. Там же — кто на корточках, кто привалясь спиной к броне — расположились несколько мрачных парней в пятнистых комбинезонах. Вокруг стояли и бродили военнослужащие из охраны.
Майор и Аркадий Кириллович подошли к неторопливо поднявшимся десантникам и о чём-то с ними заговорили. Потом Аркадий Кириллович начал озираться, заметил Царапина и поманил его к себе. Царапин приблизился, не сводя глаз с поникших гибких антенн, которые теперь лежали на песке, как верёвки.
— Эти самые? — спросил штатский.
— Да, — сказал Царапин. В горле у него запершило. — Вот по такой я стрелял из автомата. А такую при мне подорвали…
— Они разные, — заметил штатский, кивая на механизмы.
— Да они у них все разные… — хмуро сказал Царапин.
— Вы не ошиблись? — Штатский был взволнован.
Царапин подтвердил, что не ошибся.
Штатский с майором задавали и задавали вопросы. Царапин механически отвечал, а сам не сводил глаз с десантника, стоявшего неподалёку. Это был младший сержант Попов. Или очень похожий на него парень. Он затягивался давно погасшей сигаретой, и в опустевших, остановившихся глазах его была вся нынешняя ночь: лунные блики на чёрных панцирях, бледно-фиолетовые вспышки, горящий янтак.
Потом подкатило сразу несколько машин и в их числе тягач — вроде того, что был сожжён на пустыре. Стало шумно: гудки, всхрапывания моторов, обрывки команд. Из «уазика» выскочили трое офицеров и бегом припустились к тягачу. О Царапине забыли.
Он подошёл к десантнику, вгляделся. Нет, это был не Попов. Но когда парень, почувствовав, что на него смотрят, повернул к Царапину осунувшееся чумазое лицо, тому показалось, что этот совершенно незнакомый человек узнал его. Тоже, наверное, с кем-нибудь перепутал.