Вторжение
Шрифт:
– Работайте, негры, солнце еще высоко.
На лице стоявшей рядом Белоснежки не дрогнул ни один мускул. Она относилась к Злобному так же, как закоренелый фаталист относится к явлению стихии: оно есть, и от него никуда не деться. С тех самых пор, как мой друг со словами: «Держи, пацан вырастет – пригодится», – подарил измученной родами молодой маме утыканную гвоздями бейсбольную биту. Склонность к эпатажу сыграла с ним в тот раз плохую шутку: из палаты он вылетел быстро и болезненно – в период беременности и сразу после него способности женщин-псионов значительно усиливаются.
Нашу работу по зачистке туннелей можно описать двумя словами: бессмысленная и необходимая. Все прекрасно понимали, что новые твари могут появиться сразу после прошедших бойцов, поэтому усиленные патрули регулярно проверяли наиболее часто используемые маршруты. Думаю, ни одна страна в мире не смогла бы в одиночку справиться с задачей подобного масштаба – не достало бы сил. Тем не менее, даже такого огромного количества высококлассных бойцов едва хватало, чтобы контролировать самые сложные участки.
За два следующих дня мы взяли еще два яруса. За прошедшее время моя группа трижды штурмовала переходы, один раз – портал, и один раз пришлось спускаться на восьмой ярус за провалившейся группой. Всякий раз, вступая в схватку, я прислушивался к себе – не отзовется ли сидящий внутри чужак, но никакого признака его присутствия не заметил. Он исчез, словно его и не было. С одной стороны молчание радовало, а с другой – хотелось определенности. Ничто так не страшит, как неизвестная опасность.
Труднее всего нам дался штурм портала. Через него можно было попасть на четырнадцатый уровень, и охранявшие его твари изрядно нас потрепали. Я даже не знаю, с чем их можно сравнить: четыре пылающих сгустка света и огня, впитавшие в себя Щит огня и остановленные Ледяной цитаделью. Объединись они в стаю – наша группа, скорее всего, полегла бы целиком. Легко отделались: после разрушения портала пришлось отдыхать половину суток от истощения.
Первый тревожный звоночек в моей голове прозвенел на седьмом ярусе. По ментальной сети пришло короткое сообщение, что передовая группа вступила в контакт с противником, не объединенным в стаю, но использующим множество разноплановых знаков. Собственно, я получил отрывочное ощущение командира группы, даже не ментата: оно содержало в себе минимум информации. Его хватило только на то, чтобы сообщить, что требуется мое присутствие. Спустившись, я получил более подробное сообщение: группу атаковали свои, люди, и первый удар пришелся по ментату. Слава богу, что он сумел удержать сеть, несмотря на ранение.
Я еще мог понять, почему союзники не определили моих людей – ментат надежно удерживал маскирующую ауру. Но как мои бойцы могли прохлопать чье-то появление? К сожалению, пострадавшими оказались люди Мийо, известие о чем еще сильнее ухудшило испорченное настроение. Сначала проверю своих, остальное потом.
– Что, пришел посмотреть на своих идиотов? – Туннель не самое лучшее место для выяснения отношений, но Мийо считал иначе.
Я проигнорировал его крик и обратился к Фиме – Володе Ефимову, старшему группы:
– Докладывай.
– Мы заметили приближение отряда европейцев, остановились подождать. Наш ментат послал сигнал, чтобы заметили. В ответ последовала атака – ментат пострадал, требуется часа два на восстановление. У них ослаб щит с правой стороны: там дисбаланс в энергетике, – я пробил его Копьем вихрей, зацепил одного. Все.
Я развернулся к Мийо:
– Твои уроды напали на моих людей.
Мне показалось, он сейчас взорвется. Аура Мийо налилась красным всесокрушающим гневом, тело затряслось, от ярости он даже, кажется, попытался создать какой-то знак, но потерял над ним контроль. Из его горла раздалось сипение, Мийо не сразу смог заговорить. Я заметил, что его бойцы медленно отползают в стороны.
– Да будь я проклят! – наконец смог он выдавить из себя что-то членораздельное. – Мой боец ранен, а ты смеешь меня в чем-то обвинять?
– Разве я не прав? Мои люди повели себя корректно – сообщили о своем присутствии, и в ответ получили атаку.
– Да мне плевать! У нас недостаточно ментатов, чтобы отслеживать ваши дурацкие сигналы! Вы вообще не должны находиться в этой части Гнезда!
– Ты ошибаешься: это наша зона. Зная об этом, твои могли бы действовать осторожнее.
– Осторожнее! – Кажется, он окончательно потерял над собой контроль: – С девчонкой своей малолеткой будешь осторожнее кувыркаться!
Раньше мне не доводилось ненавидеть. О, конечно, я злился на подчиненных, в ярости дрался с чужаками, презирал многочисленную армию чинуш, иногда, крайне редко, выходил из себя. Но то, что я испытал после слов Мийо…
Сердце рухнуло вниз – и там медленно, тягуче забилось, превращая все тело в невесомый темный комок. Мысли стали четкими, кристально прозрачными, мир сузился до одной цели. В голове словно прошла темная волна, напрочь смывая воспоминания о добре, зле, долге перед подчиненными, и оставляя место только для одного чувства. Жгучего, разъедающего желания убить. Медленно, с наслаждением, превратить тело стоящего передо мной человека в изломанную массу – так, чтобы он долго чувствовал муку и не мог ее прервать. Губы сами собой растянулись в улыбке, я почувствовал, как от моей антрацитово-черной ауры отшатнулись все, даже попятился мой враг. Новое, незнакомое чувство захватило, – в эту минуту я был благодарен Мийо за то, что он позволил мне его изведать, почти любил. Да, любил. Осознание простой истины пронзило тело: я ее понял. Ненависть – это счастье.
В глубине моего сознания зародилась маленькая точка. Незаметная сначала, она стремительно выросла, захватила все пространство, увеличивая свое влияние, постигая меня. Остаток чужака наконец-то дал себя знать и, пользуясь моей слабостью, пытался захватить носителя – сделать его собой. Впрочем, это не совсем верный термин. Чужак почувствовал источник энергии, которым послужили мои эмоции, и инстинктивно подключился к нему. То упоение, с которым я окунулся в океан ненависти, дало ему пищу и возможность вырваться на свободу. Крошечная часть моего «я» осознавала происходящее, но ничего не могла поделать – столь сильным стало желание увидеть смерть врага. На мгновение мне показалось, что я падаю в бездну и не хочу взлететь.
Думаю, от окончательной потери личности и превращения в чужака меня спасли друзья. Ярость Злобного, услышавшего слова Мийо, Васино беспокойство при виде застывшей фигуры командира, уважение, с которым относился ко мне Мальцев, решимость Холодного, благодарность и искренне преклонение стоявших рядом бойцов Фимы. Ментальная сеть доносила отзвуки чувств сражающихся псионов, их беспокойство за состояние командира, готовность прийти на помощь. Опираясь на них, на это подставленное вовремя плечо, я остановил чужака. А потом выдавил, как мерзкую гадину, из своей сущности. Напрочь.