Вторжение
Шрифт:
Брошенными оказались хорошо знакомые авто. Наш всепогодный ЗИЛ и пара «санитарок». В том, что машины из нашей колонны убедился ещё на подходе к первой из них. Как известно, я никогда, ничего не забываю, тем более если видел это не один раз. А номера, прикрученные к крайнему УАЗу, мелькали перед глазами неоднократно. Дальше только фиксировал то, что уже знал, попутно обращая внимание на многочисленные отверстия от пуль, во всех трёх машинах и не к месту радуясь тому, что транспорта Королёвых среди них не оказалось. Радовало и отсутствие пуль в лобовом стекле ЗИЛа, Аркаша наверняка в нём сидел.
— Когда это случилось? — спросил я солдата с ружьём, вернувшись через несколько минут обратно.
— Утром. Рано. Во сколько точно не скажу, но по тревоге нас подняли в семь сорок.
— А было их тут сколько? Знаешь?
— Нет, откуда. Нам такого не говорят. Спроси вон у того. Он вроде здесь старший — махнув рукой на человека с палкой, ответил мне боец.
Задерживаться на посту долго, не
Мост преодолел на одном дыхании, ну а вот дальше, самое настоящее светопреставление началось. Видимость на дороге, из-за снегопада, резко упала, а чистить её по прежнему никто не хотел. Нет, фары я врубил, не побоялся, но это мне мало помогло. Ветер кидал на стекло огромные кучи снега, причём делал это сразу с двух сторон, с обочины, где его накопилось очень много и с неба, откуда он валил и валил. В результате, где то в районе Коткозеро, я встал, так как прямо перед бампером образовалась преграда, которую взять с ходу, смертельно уставшая машина не смогла, несмотря на давно помогавшую ей раздатку. Делать было нечего, пришлось выходить и подручными средствами пробивать себе путь. Ох и намахался я прежде, чем снова сел за руль. Копал лопатой, ногами снег трамбовал, а в одном месте даже веток еловых насыпал, чтобы колёса в каше не стали буксовать. В общем никого я в эту ночь не встретил, никого не догнал и даже пост, гарантированно стоявший перед Петрозаводском, проскочил ни с кем не пообщавшись, с помощью только мне знакомых букв. Не знаю, то ли я такой везучий, то ли служивые плюнули на всё и спрятались от непогоды в придорожном лесу или совсем на службу забили, и скопом уехали по домам. Как бы там ни было, а тёмный город я оставил позади, не получив от нашей с ним встречи ни морального, ни эстетического наслаждения. Зато достигнув пригорода очень быстро отыскал, где можно было бы встать на днёвку и наконец то по настоящему отдохнуть. Заехал в понравившийся отворот, понятное дело на половину засыпанный снегом, где снова осадки покидал. Потом, примерно метров через сорок, прикинув, что с дороги меня не видно, остановился, использовав ветвистый куст в качестве маскировочного материала и сходу, даже не побаловав измученный сухомяткой желудок, завалился на бок и сразу же заснул. Всё, что было в моих силах, за эту ночь я сделал, а прыгать выше головы, сегодня не хочу.
Спал не долго. Нет, меня никто не будил и напасть не пытался, я специально двигатель отключил, чтобы проснуться по мере промерзания машины и соответственно того, что в ней лежит. На этот раз покинул транспорт сразу. Бодро выскочил на улицу, взял в руки лопату и начал согреваться, избавляя собственный автомобиль от всего, что на него за это время налипло. Затем немного подкрепился, естественно лишь тем, что можно было разжевать в такой мороз. После этого залил бензин, из двух оставшихся канистр и поехал дальше, надеясь ещё до вечера повстречать «потерявшихся» на дороге друзей. Нет, конкретную задачу перед собой я не ставлю. Получится добраться до конца, за день и ночь — ну что ж, будем считать повезло, а нет, так снова заночую в поле. Мне важен результат, а когда он выскочит, теперь не принципиально. Если колонна едет в том же направлении, что и я, нам ни за что не разминуться.
Чем дальше продвигался на север, тем тяжелее мне давался каждый километр пути. Снега на дороге становилось всё больше и больше, но о том чтобы его кто то пробовал убирать и речи не шло, а движение транспорта наоборот, всё заметнее сокращалось и за последнее время мне практически никто не попадался. Днём было ещё ничего, хотя бы можно было разглядеть куда ехать, а после обеда, когда на улице резко начало темнеть и с неба снова повалили крупные, белые хлопья, стало совсем невмоготу. Правда на этот раз проезд затрудняли только осадки, монотонно забивающие лобовое стекло. Ветер, как утром стих, так больше и не пытался голову подымать, хотя легче от этого не сильно стало, мне и предыдущих его закидонов было по горло. Он местами так трассу перемёл, что она мало чем отличалась от засыпанных снегом озёр и болот, со всех сторон обнимавших многострадальную, не реально промёрзшую, северную дорогу. Так что двигался вперёд не очень быстро и постоянно оглядываясь по сторонам. Когда требовала обстановка тормозил, покидал машину, брался за лопату и пробивал очередную колею, способную вместить тольяттинскую Ниву. Отработав участок, снова садился за руль и медленно ехал до следующего затора, где опять кидал, трамбовал и утаптывал, делая себе мало мальский проезд между огромных сугробов. С помощью подручных средств и всем известных изречений, примерно часов за пять, к огромному моему сожалению, сумел доехать только до Кондапоги, хотя, при более благоприятных погодных условиях, давно должен был миновать Медвежегорск. Городок, невидимый мной из-за снегопада, если судить по атласу автомобильных дорог Советского Союза, ничего примечательного на своей территории не имел, поэтому я даже не пытался в него заехать. Да если бы и захотел, навряд ли бы это у меня быстро получилось. Думаю снега и на его улицах достаточно намело. Проехал мимо, зачем зря упираться, но уже минут через десять снова уткнулся в очередной затор из рыхлого снега, в перемежку с комками зимней грязи, разгребать который, моральных сил уже не имел.
— Да пошло оно всё к чёрту! Хватит на сегодня — сказал я себе лишь для того, чтобы не разучиться языком ворочать. — На ночь надо становиться, укромное место искать. Завтра буду эту заразу лопатой чистить.
Остановился прямо на дороге. В бок не съехать, вперёд обстоятельства не дают, а назад возвращаться я и сам не желаю. Заглушил двигатель. Горючку придётся экономить, бензина в запасе больше нет. По инерции запихал в себя какую то гадость, поворочался на сидении, можно подумать, что от этого оно станет мягче и как то незаметно заснул, но перед этим дав себе установку проснуться рано утром, какая бы погода на улице не была. Хочешь не хочешь, а к выбранной цели при любой ситуации продвигаться придётся.
Кимарил до тех пор, пока ноги окончательно не околели, а что тут поделаешь — это самое уязвимое место у меня. Всё же сапоги не очень греют. Открыл глаза, ещё не совсем понимая, что уже окончательно вышел из сна и тут же с интересом посмотрел на лобовое стекло автомобиля, самый надёжный индикатор наличия осадков за бортом. Да, ничего там не изменилось, снег так и валит, словно поставил задачу перед собой, всё здесь замести и засыпать, чтобы я дальше проехать не смог. Вздохнул тяжело, мысленно представляя сколько придётся в течении дня потрудиться, включил свет, с трудом нашарив выключатель на крыше и взглянул на часы, щурясь даже от лампы, что в салоне не ярко горела.
— О, как! — почти выкрикнул я и с наслаждением потянулся.
Обе стрелки крутились возле пяти, как раз там, когда и собирался проснуться.
— Ну что ж, пока двигаюсь точно по плану — продолжил я с собой говорить. — Что там дальше у нас? Покушать?
Есть, если честно, совсем не хотелось, но я заставил себя слопать очередную консерву, разбавив её добросовестно просушенным сухарём. Ситуация к лучшему за ночь не изменилась, так что лопатой помахать мне сегодня изрядно придётся, да и общая обстановка требует находиться в постоянном напряжении, что тоже не способствует экономии сил.
— Сейчас бы чайку попить. Горяченького — уже находясь на улице, скромно помечтал я и почти сразу же, сам себе ответил: — Ну да. Минут через двадцать тебе так жарко станет, что никакого чая не захочешь.
Так оно и случилось, уже через полчаса беспрерывной работы мне хотелось только одного, скинуть с себя тёплую куртку и напиться воды из какого нибудь деревенского колодца, чтобы хоть как то сбить жар, что внутри меня разгорался. Устал не сильно, всё таки я кое чего могу, а вот морально крепко подорвался. Чего я только себе не наговорил, как не обзывался, вспоминая ту минуту, когда дёрнул меня чёрт немного по окрестностям города Чудово покататься. Да и в самом деле, взрослый же человек, побольше многих в жизни повидавший, а повёлся на сиюминутный порыв, как неразумный ребёнок, до этого момента ничего не знавший. В очередной раз крепко ругнувшись, разогнулся, осматривая пробитую крохотной лопатой колею.
— Нормально. С этой стороны ещё немного прокопаю и можно будет ехать. С разбега точно проскочу.
ГЛАВА 15
Наказание за необдуманный поступок, совершённый мной несколько дней назад понёс суровое, испытав в полной мере, на собственной шкуре, что из себя представляют круги ада. Пускай на мою долю свалилось их не так и много, из общеизвестного перечня, но мне и этого хватило, как говорится, за глаза. Зато теперь я точно знаю, через что в состоянии пройти для достижения поставленной цели. А она, цель эта, вот тут, прямо передо мной стоит, всего метрах в пятистах и светится яркими бликами зимнего солнца, отражённого в грязных окнах многоэтажных домов. Кажется стоит только руку протянуть и схватишь её за хвост, мелькающий чуть ли не перед самым носом, но не всё так просто, не зря же говорят, что когда кажется — креститься надо. Подтверждаю — надо, ещё, как надо. Лично проверено. Я вот, судя по всему, человек неверующий, так как не произвёл требуемый обряд, по задабриванию сил природы, когда это действительно необходимо было и всё, стоп машина, дальше хода нет. Намертво встал. Всё, что когда то называлось дорогой, теперь зовётся другим словом — нецензурным конечно, но обзову его более респектабельно — целина. Я и до этого места доехал, можно сказать, на честном слове, собственном упрямстве и откровенном везении, а здесь и они закончились, причём все сразу. Разгребать в ручную то, что тут нанесло, буду долго и наверняка не очень продуктивно, так как куда повернёт дорога, через следующие пару метров, одному богу известно. Территория здесь почти без растительности и дорожники могли себе многое позволить, в плане проложения маршрута движения.