Вторжение
Шрифт:
Она заколебалась.
— Я бы хотела спуститься, Ток, если не возражаешь. Слишком много времени потрачено, чтобы позволить себе оставлять сомнения.
— Хорошо.
Не доверяя приборам, он провел быстрое метапсихическое сканирование самого большого континента, что располагался на некотором удалении от зоны умеренного климата. Часть планеты с преобладанием пространств суши находилась в начале зимы, но снега пока не было, и растительность еще не поражала своей пышностью.
— Переместимся к восточному побережью? Там теперь большая река пересекает старый континентальный шельф и довольно любопытная береговая линия побережья.
— Согласна.
Судно слежения приблизилось к планетарной поверхности, защищенное
Крондаки осторожно спустились, с трудом пробрались сквозь гравитационное поле, вдвое превышающее оптимум для их расы, и заскользили по поверхности низкорастущих антофитов. Некоторые высохли, другие, еще зеленеющие, имели звездчатые розовые, желтые или белые половые органы. В воздухе пахло терпиэолом, геранилом, ацетатом, кумарином и фенил-этиловым спиртом. Ощущался также хлористо-йодистый аромат от морских организмов на скалистом берегу моря. Легкий бриз шелестел в хвойных лапах, волны разбрызгивались, накатывая на сушу. Невидимое создание на вершине одного из деревьев исполнило сложнейшую фиоритуру частотой где-то между двумя и четырьмя тысячами циклов в секунду. Маленькие белокрылые особи летели низким клином над водами залива, направляясь в сторону открытого моря.
Монстры некоторое время обозревали пейзаж с применением как первичных, так и высших органов чувств. Солнце село; безоблачное небо поменяло цвет с желтого на аквамариновый, потом на фиолетовый, усеянный первыми яркими звездами. Главная луна в полной фазе огромным янтарным диском выплыла над чернеющим восточным морем. Одна из маленьких лун-близнецов также показалась на горизонте, скромно посверкивая серебром сквозь ветви деревьев.
— Да, мир разрушен, — подтвердила Дота-Эфу с патетической уверенностью. — В нынешнем состоянии планета, безусловно, непригодна для колонизации какой-либо из сопричастных рас Содружества.
— Да, безнадега, — согласился Лума-Эру, — Экологическая инженерия вплоть до десятой степени едва ли что-нибудь даст. Странно, все это напоминает мне об их мире. — Помедлив, он выдал неуклюжий расовый образ, из тех, что столь часто становились мишенью для насмешек гораздо менее великодушных планетологов Симбиари и Полтроя.
— А что, пожалуй, ты прав. Давай вернемся на борт и сопоставим корреляты?
— С удовольствием. А то боюсь, моя плазма не вынесет этой жуткой гравитации.
Крондаки вернулись на корабль и сразу прошли в контрольный отсек, где компьютер подтвердил предчувствие Лума-Эру. Предположительный процент совместимости составил 98 — невероятно!
— Таким образом, если допустить крайне проблематичную перспективу их принятия в Содружество, наша бедная сиротливая планетенка будет неминуемо колонизована ими. — Дота-Эфу вызвала на дисплей добавочные данные. — Вот важный момент. Недавно они отправили экспедицию на самую «гостеприимную» из близлежащих планет — пыльную красную бесплодную пустыню с обедненной атмосферой. А еще строят орбитальные станции в тщетной попытке организовать отток населения.
— Идиоты! Почему бы просто не ограничить рождаемость?
— Это противоречит морали большинства этнических групп, остальные же слишком невежественны, чтобы оценить репродуктивные перспективы своей планеты. Пойми, Ток, люди даже более плодовиты, чем полтроянцы, и это накладывает как технические, так и мотивационные сложности для применения противозачаточных средств. Их главные рычаги сдерживания прироста населения — голод, аборты, высокий процент детской смертности среди аборигенов второго статуса и война.
— Ох уж эти люди! Не перестаешь им удивляться! — Лума-Эру озадаченно поднял две пары щупальцев. — Если непредсказуемый Лилмик в самом деле решит обременить ими Содружество, нас ждут интересные времена. Думаю, мы с тобой еще скажем спасибо, что на дальнем краю галактики имеются десятки солнечных систем, требующих нашего персонального внимания.
Его подруга подсветила свой умственный тонус едва уловимой насмешкой.
— И все же есть в них какая-то бесшабашная смелость. Представь себе расу их уровня, всерьез пытающуюся освоить бесплодную, пустынную, почти безвоздушную планету… Или — хуже того — искусственные спутники!
— Это выше моего понимания.
Дота-Эфу вызвала из компьютера последний блок данных.
— Если земляне будут приняты в Содружество, проблема их перенаселенности разрешится за один день. На сегодня у нас семьсот восемьдесят две экологически совместимые планеты в радиусе двадцати тысяч световых лет от них, и все они готовы к обживанию. Она махнула в иллюминатор на залитый лунным светом приморский ландшафт в обрамлении вечнозеленых деревьев. — А с этой семьсот восемьдесят три.
— Пугающая перспектива. Всего за несколько тысячелетий они расплодятся по всей галактике.
Дота-Эфу содрогнулась.
— Полетели отсюда!
Ее спутник включил ро-поле на полную безынерционность и направил судно слежения в межпланетное пространство.
6
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
Внешне ничего подозрительного в смерти трех моих племянниц не было.
В начале января 1995 года близнецы Жанетта и Лоретта двадцати одного года и их сестра Жаклин двумя годами моложе возвращались после уик-энда, проведенного в Норт-Конвей. На скользком шоссе их новенький «RX-11» потерял управление, перевернулся и вспыхнул. Дени прилетел на похороны из Эдинбурга, куда его пригласили в качестве эксперта и свидетеля защиты на сенсационном суде над доктором Нигелем Вайнштейном. И вновь они с Виктором с двух сторон поддерживали свою вдовую мать во время старомодного и мучительного франко-американского veillйe note 100 , заупокойной мессы и траурной процессии к кладбищу на окраине Берлина, где сестер похоронили рядом с отцом.
Note100
Ночного бдения (франц.).
Солнышко была не просто убита горем. В ее тоскливом оцепенении и Дени, и я углядели оттенок безумия, но не распознали страха. Дени надо было немедленно возвращаться в Шотландию, и он упросил меня задержаться на недельку в Берлине — понаблюдать за поведением матери. Когда я сообщил ему, что у Солнышка острая депрессия, он поручил Колетте Рой приехать в Берлин и проконсультироваться с семейным врачом Ремилардов. Доктор Рой, жена Гленна Даламбера, изучала психические аномалии оперантов и была на отделении лучшим корректором (если не считать Дени). Поверхностный осмотр ничего не выявил, и Колетта стала настаивать, чтобы я привез Солнышко в Хановер для более фундаментального обследования в клинике Хичкока. Солнышко наотрез отказалась ехать. Заявила, что нипочем не оставит пятерых детей (в возрасте от тринадцати до восемнадцати), даже когда Виктор предложил нанять экономку на полный день. Страшная тревога Солнышка за свое уже довольно взрослое потомство была расценена Колеттой как еще один симптом психоза; однако в этом она ошибалась. Мать двух метагигантов умудрилась завуалировать тайные мысли с такой тщательностью, какую ни один из нас при ее латентности не считал возможной.