Вторжение
Шрифт:
— В общем, так, — заявил Роги, — не стану я больше тебе помогать! — И двинулся прочь по улице Уилока наперерез «фордам», полосатым «ски-ду» и модели почтового дилижанса 1820 года, перевозящего группу шумных полтроянцев.
Невидимка неотступно следовал за ним.
Сегодня сто лет со дня Вторжения, заметил он. Две тысячи сто тринадцатый год — памятная веха многих событий.
— Et alors? note 7 — огрызнулся Роги, огибая отель и направляясь к Мэн-стрит.
Note7
Ну
Ты должен выполнить последнее задание, настаивал Призрак. Обещаю на этом прекратить свои визиты… если потом ты сам не передумаешь.
— Так я тебе и поверил!
Букинист резко остановился на тротуаре. Мимо сновали прохожие, наполняя эфир телепатическим вздором. Студенты и туристы не замечали его, и он перестал прислушиваться к их разговорам, сосредоточившись на созерцании своего невидимого собеседника. Но, как всегда, ничего рассмотреть не удалось. От ветра и отчаяния на глаза вновь навернулись слезы. Он обратился к Призраку на скрытом канале:
Тридцать лет, черт побери! Тридцать лет я жил себе спокойно, и нате вам, все сызнова! Видимо, теперь тебе понадобились Хаген и Клу. Не выйдет! Я не позволю оболванить этих желторотых, пускай хоть весь Лилмик слетится ко мне в лавку! Вы еще не знаете, как упрямы бывают земляне, особенно старые франки. К дьяволу тебя и твое последнее задание, et va tefairefoutre! note 8
Призрак рассмеялся. Этот смех был совсем не похож на его обыкновенную бесстрастную доброжелательность — такой теплый, почти человеческий, что даже страх и враждебность дядюшки Роги немного отступили. Его вдруг охватило странное ощущение de jвvu note 9 .
Note8
И пошел ты в…! (франц.)
Note9
Чего-то знакомого (франц.).
Он и сам не заметил, как очутился прямо напротив «Красноречивых страниц» — так называлась его книжная лавка. Здесь, вдали от корпусов колледжа и питейных заведений, улицы были почти пусты. Исторический дом с обшитыми белой вагонкой верхними этажами расплывался в сгущающейся метели, и лишь одно окно, выходящее на северную сторону, светилось — гостиная его квартиры на третьем этаже. Он поспешно взошел на крыльцо, сдернул перчатку и нащупал в кармане связку ключей. Отпирая дверь в парадное, глянул через плечо на снежный вихрь. Смех Призрака все еще звенел в мозгу.
— Ты еще здесь, чертово отродье!
Призрак отозвался уже из глубины подъезда:
Здесь. Выслушай меня, Роги!
Букинист выругался сквозь зубы, вошел внутрь и захлопнул дверь. Потопал ногами, встряхнулся, как мокрый пес, и размотал свой красный шарф.
— Ну давай, принуждай меня! А не боишься получить хорошего пинка под вездесущий, неугомонный зад? В конце концов, я — гражданин Содружества, у меня есть права! Даже лилмикам не позволено безнаказанно их нарушать.
Ты много пьешь, сказал Призрак, и становишься смешон. К чему бесноваться, ведь ты даже не спросил, в чем состоит мое задание.
Роги взлетел по лестнице, промчался по темному коридору к двери своей квартиры и опять начал обшаривать карманы в поисках треклятой связки ключей на красном блестящем брелоке.
— Что, я не знаю, на кого ты нацелился? — бросил он, дико озираясь. — На Хагена с Клу и на их детей!
Буквально вломившись в квартиру, он чуть не наступил на огромного пушистого кота, Марселя.
Их тоже это касается, подтвердил Призрак. Но не прямо.
Снег лепил в окна. Старое деревянное строение отзывалось на бурю и натиск множеством стонов и шорохов. Роги бросил пальто и шарф на старую кушетку и, плюхнувшись в обитое кретоном кресло у камина, принялся стягивать сапоги. Марсель неторопливо расхаживал перед кушеткой, передавая хозяину телепатические послания на кошачьем канале.
— В правом кармане пальто, — сказал ему Роги. — Поди замерзла уже.
Марсель приподнялся на задних лапах, которые бы сделали честь канадской рыси, и выудил из кармана пакет жареной картошки, оставшейся от хозяйского ужина. Издав негромкое «мяу», совершенно не соответствующее его размерам, он зажал добычу в зубах и гордо удалился из комнаты.
Неужели тот самый Марсель, первый ворюга во всем квартале?
— Потомок девятого колена, — ответил Роги. — Так чего ты хочешь?
Опять знакомый, волнующий смех наполнил сердце и ум.
На сей раз тебе нечего опасаться. Ты сам то и дело об этом подумываешь, но за двадцать лет все никак не соберешься, старый flemmard note 10 Вот я и пришел тебя поторопить. Ты напишешь мемуары.
У букиниста отвисла челюсть.
— М-мемуары?
Да. Историю твоей выдающейся семьи. Хронику Ремилардов.
У Роги вырвался какой-то беспомощный смешок.
Обо всем напишешь, как на духу, продолжал Призрак, не утаишь ни своих, ни чужих грехов. Теперь самое время это сделать. Больше откладывать нельзя. Все Содружество будет перед тобой в долгу за непредвзятый рассказ о возвышении человечества в галактике — не говоря уже о Хагене, Клу, их детях. Так что немедленно приступай к делу.
Note10
Лентяй (франц.).
Роги едва заметно покачал головой и уставился в психоэнергетический огонь, пляшущий за стеклянным экраном камина. Марсель, облизываясь, вплыл в комнату и потерся о ноги хозяина, сидевшего в одних носках.
— И это все?
Вполне достаточно. Мемуары должны быть подробными и обстоятельными.
Старик снова покачал головой и погрузился в молчание, машинально поглаживая кота. Он даже не позаботился прикрыть свои мысли: если гость действительно лилмик, то он без труда одолеет любой барьер, если же он — галлюцинация, тогда от кого таиться?