Вторжение

Беловец Александр

— К чертям такую известность, — нахмурился сержант, ничуть не разделяя радости друга.

— Уж извини, сам виноват. После сегодняшнего выступления магическое сообщество ещё не скоро о тебе забудет…

Вартис махнул пробегавшей мимо служанке.

— Милая, принеси-ка нам кувшинчик лучшего пива и чего-нибудь мясного на твоё усмотрение.

Девушка кивнула, озорно окинула взглядом хмурого сержанта, смутилась, залилась румянцем и ушуршала юбками в сторону кухни.

— А ты ей понравился, — ухмыльнулся Вартис, пытаясь хоть как-то поднять настроение угрюмого друга. Колин отмахнулся от подначки и сменил тему, задав

давно назревший вопрос:

— Вместо того чтобы шутить объясни лучше почему ты меня не предупредил о смертности на арене?

— А что бы это изменило? — парировал Вартис, вопросительно задрав бровь.

— Нет, но… так же нельзя…

— Можно, нельзя, — отмахнулся маг, — какая теперь разница? Главное — результат. А лишние знания вызывают лишь пищу для сомнений… О, вовремя! — он подхватил с только что принесённого подноса кувшин и наполнил кружки. — За тебя!

Колин не стал спорить с доводами друга, тем более что в какой-то степени он прав. Знай сержант заранее об опасности быть убитым и что? Отступился бы? Конечно же, нет. Он успел полюбить способности, подаренные Снежным Сапфиром. Поэтому Колин принял тост и осушил стакан в два глотка. После чего задал ещё один вопрос волнующий не менее первого:

— Знаешь что мне ещё интересно, друг Вартис? Почему так получается, что обучение в академии длится целое десятилетие, а экзаменуют лишь на реакцию и интуицию? Недоработка?

— Отнюдь, мой друг, отнюдь, — Вартис закинул в рот кусок копчёного мяса, запил пивом, тщательно прожевал и лишь затем снизошёл до ответа. — Дело в том, что академия всего лишь готовит будущего мага к самостоятельной жизни, закладывая нужные для дальнейшего развития знания и умения. Это сродни тому, как мать учит дитя ходить и говорить — не научишься в детстве, потом будет намного сложнее. Поэтому выпускников проверяют таким образом. Сумеет ученик выстоять против мага первой ступени, значит, есть у него желание и стремление обучаться дальше. А коли не сумеет, то и жалеть не стоит — годы обучения прошли даром. Думаю, ты и сам это прекрасно понял, но пока не принял как должное.

Вартис решил, что вопрос исчерпан и стал разглядывать собравшихся, прихлёбывая из стакана, но Колин ещё не закончил.

— А как же тогда экзаменуются мастера?

— А зачем тебе об этом знать сейчас? Вот пройдёшь стажировку, тогда и поговорим.

— Что за стажировка?

— Колин, тебе действительно хочется говорить об этом в такой день? — сержант настойчиво кивнул. Вартис с видом обречённого на вечные муки вздохнул и отставил только что наполненную чашу. — Стажировку, как и все новоиспечённые подмастерья, ты будешь проходить у мастера второй ступени.

— У любого?

— Нет, наставника назначает академия. К тебе скорей всего предоставят сразу троих. Им же впоследствии и сдашь экзамен на мастера третьей ступени. Здесь всё достаточно просто — экзамен на третью ступень считается проходным и носит символический характер. Теперь, надеюсь, ясно, что тебя ожидает?

— А остальные экзамены как проходят? На вторую, на первую ступень? На магистра, в конце концов, — не унимался Колин.

— Остальные экзамены проходят не так помпезно и в специально экранированном зале Цитадели Стихий. Там, как правило, присутствуют представители совета. Сдача проходит так же — поединком, но здесь уже одной реакции мало. Никто не станет швырять в тебя сырой энергией. Здесь применяются более изощрённые заклинания, и потребуются все приобретённые знания ведь экзаменуется претендент четырьмя магами всех стихий одновременно. На вторую ступень это будут маги первой, на первую — четыре магистра. А вот медальон магистра заполучить не так-то просто. Для этого нужно в полной степени обладать своей стихией да к тому же предоставить совету принципиально новое заклинание. От того последнее время магистрами становятся единицы. Не так-то просто в наш век придумать что-либо новенькое. Но поверь медальон того стоит. Магистр волен распоряжаться своим временем не оглядываясь на совет. А если он обладает сразу несколькими стихиями, то вдобавок к медальону получает и посох Архимага. Так что, дружище, тебе есть к чему стремиться. Давай уже закончим обсуждать учёбу и насладимся, наконец, остатками вечера, который по твоей милости стал короче.

Колин не стал возражать. Допив стакан он оглядел празднующих и вдруг заметил в лице снующих туда-сюда служанок смутно знакомые черты. Вот только разглядеть как следует не удалось — на девушке был одет уж слишком пышный чепчик, да к тому же она успела скрыться на кухне.

— Давай выпьем за будущее, — отвлёк голос друга. Колин поддержал тост и прислонился спиной к стене. Хмель, наконец-то, нашёл дорожку до мозга. В голове чуть зашумело, и тело сковала приятная слабость. После некоторой паузы он спросил:

— А в какой академии обучаются женщины? — Вартис фыркнул в стакан, расплескав добрую половину, и откровенно заржал.

— Ну, ты дал, приятель! — он утёр рот рукавом. — Надо же такое сморозить.

— А что я не так сказал? Или у женщин не проявляется магического дара?

— Дар-то проявляется, да только кто ж им даст его развивать? По крайней мере, официально.

— Это отчего же так? — Колин опешил. Он и раньше задавался вопросом, почему не видит магов женского пола, а виновата, оказывается неприкрытая дискриминация.

— Да кто ж бабу-то до власти допустит?! — искренне удивился Вартис. — Их удел рожать и жрать готовить.

— И что во всём мире не сыщется ни единого мага-женщины?

— Где-то может и сыщется, но без должного обучения всё, чем бабы могут овладеть — целительство и зельеварение. Всё, Колин, утомил ты меня разговорами. Либо давай веселиться, либо я домой пойду. Вон кстати уже и мастер иллюзий пожаловал.

И действительно на небольшом постаменте, где трудилась четвёрка музыкантов, появился высокий худощавый старик в чёрном одеянии.

— Мастер иллюзий? — переспросил Колин, но Вартис только шикнул на него, мол, объяснения позже и затих, как и все присутствующие.

Как заправский дирижёр старик взмахнул руками, и музыканты заиграли заунывную мелодию. Огонь в масляных светильниках «утих», и Колин вдруг почувствовал зуд в районе шрама, как всегда происходило, когда на него была направлена волшба. А затем…

Поначалу показалось, будто прямо перед глазами включилась телевизионная панель, по которой стали транслировать фильм про любовь деревенского юноши к богатой горожанке, но и звуки, и краски, и даже запахи — всё оказалось настолько реально, что если бы Колин не ощущал под задом жёсткой скамьи, непременно бы решил, что всё происходит наяву. Он видел происходящее глазами всех героев одновременно и это, как ни странно, не сводило с ума, а делало картину живой и насыщенной.