Вулкан: Владыка Змиев

Это легендарное время.

Могучие герои сражаются за право властвовать над Галактикой. Огромные армии Императора Человечества завоевывают звезды в ходе Великого крестового похода. Его лучшим воинам предстоит сокрушить и стереть со страниц истории мириады чуждых рас. Человечество манит рассвет новой эры господства в космосе. Блестящие цитадели из мрамора и золота восхваляют многочисленные победы Императора, возвращающего под свой контроль систему за системой. На миллионах миров возводятся памятники во славу великих свершений Его самых могучих чемпионов. Первые и наиболее выдающиеся среди них — примархи, сверхчеловеческие

создания, что ведут за собой на войну легионы Космического Десанта. Они величественны и непреклонны, они — вершина генетических экспериментов Императора, а сами космодесантники — сильнейшие воины, каких только видела Галактика, способные в одиночку одолеть в бою сотню и даже больше обычных людей. Много сказаний сложено об этих легендарных созданиях. От залов Императорского Дворца на Терре до дальних рубежей Сегментума Ультима — повсюду их деяния определяют само будущее Галактики. Но могут ли такие души всегда оставаться непорочными и не ведающими сомнений? Или соблазны великого могущества окажутся слишком сильны даже для самых преданных сыновей Императора?

Семена ереси уже посеяны, и до начала величайшей войны в истории человечества остаются считаные годы…

Войну невозможно вести в изоляции. Каждая битва влечет за собой определенные последствия. В каждой битве есть жертвы, и не только в рядах сражающихся.

Последствия означают ответственность.

Такова суть жизни на Ноктюрне, и об этом легион никогда не должен забывать. Недостаточно знать, когда наносить удар, а когда оборонять позиции. Мы, ноктюрнцы, как никто другой, понимаем, что значит стоять насмерть. Лава нашей земли, которую мы защищаем, течет в нашей крови, и отступление равносильно предательству по отношению к тем, за кого мы бьемся.

Но когда наносить удар? Это трудный вопрос. Удар в момент наибольшей уязвимости врага может привести и к большим потерям среди невинных. В чем цель такой битвы?

Одной победы недостаточно.

Каковы последствия такой победы? Вернее, какой будет ответственность за этот успех? Возможно, благороднее — и этого требует мораль — ударить не тогда, когда слаб враг, а когда можно сберечь больше невинных жизней, даже ценой больших потерь среди воинов.

Определение такого момента требует не только наблюдательности, но и рассудительности. Когда же все решено, необходимо действовать со всей решительностью, в которой этот легион никогда не испытывал недостатка.

Вулкан, «Размышления»

Воздух дрожал от жары. Из выпускных труб обширных кузниц вырывались языки пламени. Стены пещеры заметно вибрировали.

В гигантском пространстве подземелья Ноктюрна находился еще более грандиозный механизм. Нижняя часть буровой машины протянулась по всей длине пещеры. Ее нос и корма скрывались в проходах, пробитых в скале, верхняя выходила в другие «соты», такие же огромные и такие же жаркие, и эхо ударов звучало там ничуть не тише. Все это окружали многочисленные кузницы, каждая из которых была достойна легенды, и повсюду без остановки кипела работа.

Игниакс Ном Рай’тан шел по пещере, касаясь рукой корпуса машины. Такую толстую обшивку ему раньше доводилось видеть только на пустотных кораблях.

Механизм покрывали величественные гравировки, прославляющие Восемнадцатый легион и историю этого аппарата, а также отражавшие работу кузниц, обновлявших огромный корпус.

«Старый и новый», — пронеслось в голове Рай’тана, страстно желавшего, чтобы эти слова перестали вызывать у него тревогу.

Метрах в десяти от него магистр кузни Т’келл, спустившись с эстакадного крана, смотрел на обшивку оценивающим и хозяйственным взглядом настоящего ремесленника. Лицо Т’келла казалось слепком из того же самого сплава адамантия, что и обшивка корабля. Он закалялся на наковальне Ноктюрна много лет, пока вместе со всеми остальными не

удостоился самой почетной перековки, превратившей их в легионеров Восемнадцатого и истинных сынов Вулкана.

— Отличная работа, магистр Т’келл, — сказал Рай’тан, подойдя ближе. — Сооружение редкой прочности.

— Каким оно и должно быть, — негромко пробормотал Т’келл, обращаясь скорее к самому себе, чем к Рай’тану. Затем он повернулся лицом к игниаксу. — Благодарю, брат. — Он улыбнулся, невольно проявив искру гордости, но внезапно стал серьезным. — Я до сих пор не могу понять, для чего предназначено такое вооружение. Его применение на Ноктюрне немыслимо.

— А почему ты считаешь, что оно будет использовано здесь?

Т’келл тряхнул головой.

— Кратковременное заблуждение, — сказал он. — Порой я забываю, что нам придется покинуть этот мир.

— Нам суждено принять участие в Великом крестовом походе Императора!

— Да, да. Я знаю. Но… когда мы выступим в поход, Ном? И куда? И для чего мы воспользуемся машиной?

— Когда придет наше время, туда, где потребуются наши силы, и в надлежащей кампании, — ответил Рай’тан с уверенностью, которую не испытывал сам.

Т’келл обвел взглядом пещеру:

— Значит, мы оставим Ноктюрн.

— Оставим, но не покинем.

— Я это понимаю. Правда, понимаю…

— Но?..

— Но представляешь ли ты себе нашу цель? Я — нет. Мне ясно лишь то, что я делаю здесь. — Он хлопнул рукой по обшивке. — Я знаю, что могу это сделать. Но истинная наша цель для меня непонятна.

Рай’тан набрал в грудь воздуха для ответа, которого, как он чувствовал, у него не было. В то же мгновение он ощутил новый ритм в вибрации, сотрясавшей пол. Устойчивый, твердый, мощный. Он понял, что это означает, даже раньше, чем заметил огорчение во взгляде Т’келла.

«Я потерпел неудачу, — подумал Рай’тан. — Я позволил своей неуверенности одержать победу».

С горящим от стыда лицом он повернулся и склонил голову перед приближающимся примархом.

Вулкан был одет в простое кожаное облачение кузнеца. Работа над машиной являлась делом его рук и результатом его гениальности, и примарх трудился бок о бок со своими сынами. Как ни прост казался его наряд, он не мог скрыть величия: он был окружен невидимой, но ослепляющей аурой, подобной отблеску кузницы. Если лицо Т’келла походило на слиток металла, то лицо Вулкана казалось высеченным из вещества крепче камня, неподвластного эрозии, но окрашенного мудростью — лицо заслуженного воина, познавшего битву, но не сломленного ею. И в то же время он явно знал ей цену и никогда не забывал о ней, стремясь стать защитной стеной, о которую разбиваются волны конфликтов.

— Прошу прощения, мой господин, — произнес Т’келл.

— За что? — спросил Вулкан. — За то, что у тебя возникли вполне понятные вопросы? За размышления о нашем будущем и сроках отбытия? Мы всегда были честны друг с другом, даже до того, как стали легионом. Разве стоит что-то менять теперь?

— Нет, — ответил Т’келл.

— Нет, — повторил Вулкан. — Если у тебя есть вопросы, ты должен задать их мне. Если у меня есть ответы, я должен дать их тебе. А если ответов нет, я должен сказать об этом прямо. Ответов пока нет. Я не знаю, когда мы отправимся в путь и куда он приведет. Но я знаю одно: у Императора есть для нас работа. Такая, для которой мы подготовлены. А что касается этого, — он бережно коснулся рукой корпуса, — это славный корабль. Он участвовал в самых славных деяниях Восемнадцатого легиона на Терре. Его история стала легендой. И я верю, что эта легенда еще не закончена. Поэтому я и привез его сюда с Марса, где отдыхал корабль.

— Когда он снова отправится в бой, — сказал Рай’тан, — его легенда станет еще громче, я в этом не сомневаюсь.

Вулкан улыбнулся Т’келлу:

— Ты не получил искомых ответов, но удовлетворят ли тебя те, что я дал?

— Удовлетворят, мой господин, — сказал Т’келл.

— В таком случае не буду больше отвлекать тебя от работы. — Он повернулся к Рай’тану. — Ном, не мог бы ты сейчас пойти со мной?

Рай’тан вслед за примархом покинул кузницу, но его сердца снова трепетали от стыда. Разговор Вулкана с Т’келлом нисколько не успокоил его. Его сомнения оставались такими же сильными, как и прежде. Он допускал вероятность того, что новый легион удерживают от воссоединения со старым. Он не хотел об этом говорить, и меньше всего с Вулканом. Но и избавиться от сомнений тоже не мог.