Вурдалак Тарас Шевченко
Шрифт:
Всех троих сослали в монастыри. Калнышевского - на Соловки. Остальных - в Сибирь.
Почему именно их?
Потому, что с 1767 года петербургское правительство подозревало кошевого в двойной игре в пользу Турции. Именно тогда полковой старшина Савицкий написал докладную или донос (как кому больше нравится) о том, что Калнышевский собирается поддаться султану и даже приказал казакам быть готовым к походу на Россию. Правда, вскоре атаман передумал, а во время восстания голытьбы на Сечи даже дал деру под защиту царских войск 21 . Но в год ликвидации Сечи старую "шаткость" ему припомнили. Судья и писарь пошли по делу как "сообщники".
21
Упомянутый эпизод относится к 1768 г., памятному Колиивщиной. Калнышевский не только
О строгости режима на Соловках можно судить по тому, что после опалы Калнышевский прожил еще 28 лет и умер в 1803 году - стодесятилетним 22 .
Можно ли было обойтись с ним еще мягче? Наверное, да. На дворе все-таки стоял Век Просвещения. Но мог бы и Савицкий держать язык за зубами - не к лицу, знаете ли, настоящему запорожцу строчить "докладные" куда попало.
А что же с остальной старшиной? Заставили пахать степь на Потемкина? Перепороли на радостях поголовно по врожденной московитской склонности к зверству? Не угадали. Их "репрессировали" - то есть, приравняв к российскому дворянству, наделили армейскими чинами и землей. Причем, землю оставляли ту, которой владели до "ликвидации". А кому не доставало до положенных на дворянское рыло полутора тысяч десятин, еще и прирезали! Чтоб не обидно было. Некоторые "по знакомству" не остановились даже на полутора тысячах. Атаман Вершацкий, например, оттяпал себе на Днепре 7950 десятин. Атаман Кирпан 11912. А есаул Пишмич "приватизировал" почти двенадцать с половиной тысяч 23 ! Так что, Сечь, как говорится, приговорили ко всеобщему удовольствию. Многие прибарахлившиеся "братчики" даже облизывались на радостях.
22
Слепить из Калнышевского очередного "героя" не удалось при всем старании. На Сечи его не любили за привычку выдавать политических противников на расправу царскому правительству и махлевание с нормами казацкой демократии. Украинский историк Адриан Кащенко даже заметил как-то, что на Старой Сечи такого кошевого "вкинули б у рiчку".
23
Н. Полонська-Василенко, Пiвденна Украчна пiсля зруйнування Сiчi, С. 119
Простые же экс-сечевики, по замыслу Потемкина, должны были по доброй воле поступить в гусарские и пикинерские полки. Но тут он явно недооценил тот исторический фактор, который сам Шевченко называл "невозмутимым хохлацким упрямством". Служить в каких-то там гусарах запорожцы явно не желали, не в силах расстаться с шароварами ради узких рейтуз.
Вместо этого часть казаков дала деру за Дунай, а остальные разбрелись по плавням, таская из тины карасей и дожидаясь очередной перемены политического курса.
В конце концов "хохлацкое упрямство" доконало даже неукротимого екатерининского орла. Шестого апреля 1784 года Потемкин, предвидя очередную войну с турками, добыл разрешение императрицы обновить Войско Запорожское "на манер Донского", чтобы не оставлять южные границы империи распахнутыми, как ворота корчмы.
Поначалу оно так и называлось - "Верное Запорожское Войско". А потом получило новое название - Черноморское. Потемкину же достался диковинный титул Гетмана казацких войск Екатеринославских и Черноморских. Так что, последним нашим гетманом был именно он - даже умер на руках черноморцев из своего конвоя.
В 1792 г. после победоносной турецкой войны, в которой казаки героически захватили крепость Хаджибей на месте нынешней Одессы и со стороны Дуная ворвались в Измаил 24 , Екатерина II пожаловала черноморцам в вечное владение Кубань, отобранную у ногайских татар Суворовым. Бывшие запорожцы получили гигантский шмат целинной земли, удивительно похожий на тот, которого их некогда лишили, и право войскового управления. Все ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ запорожских куреней ПОД ТЕМИ ЖЕ названиями были перенесены на Кубань!
24
В суворовском рапорте о взятии Измаила рядом с полковником Головатым, командовавшем черноморцами, значится и имя одного из предков будущего шевченковского пана - Смоленского драгунского полка подполковника Энгельгардта, поражавшего неприятеля "с отменною храбростию".
Именно тогда судья Антон Головатый, вырвавший из царских рук эту милость, сложил знаменитую песню "Годi нам журитися, пора перестати."
Знал ли об этом Шевченко? Конечно же знал!
В первом издании "Кобзаря" были даже откорректированные потом строки:
Наш завзятий Головатий
Не вмре не загине:
От де, люди, наша слава,
Слава України 25 .
И не только знал! Если бы он действительно хотел вести так ценимый им казачий образ жизни, то для этого в его время существовали все возможности. Достаточно было всего лишь записаться в Полтавский, Каневский или, если уж так угодно, Уманский курень Черноморского войска и с утра до вечера до посинения, до одури, до кровавых черкесских мальчиков в глазах ползать на брюхе по кубанскому пограничью, выслеживая басурмана.
25
Впоследствии по совету Кулиша строчка "Наш завзятий Головатий" была заменена другой: "Наша дума, наша пiсня"...
Конечно, эту реальную казачью жизнь никак нельзя было сравнить по комфорту с петербургским порханьем вольного художника. Но десятки тысяч тогдашних украинцев именно ее и выбрали. Только официально за первую половину XIX столетия на Кубань с Украины переселилось около 130 тысяч человек!
И для этого вовсе не обязательно было ходить в лучших друзьях у атамана Кухаренко. Вольный доступ в казачье войско был прекращен только по окончании Кавказской войны. Но ее хватило на целых шестьдесят лет! Даже Шевченко не дожил до ее окончания. Фактически к тому времени все, что хотело на Украине оказачиться - дернуло на Кубань.
И только один стихотворец, отнюдь не спеша приобщиться к тяготам походной жизни, печально блуждал в мечтах за пустынными днепровскими порогами и время от времени притворно вздыхал: "Нема Сiчi..."
А тайком пописывал Кухаренко. "Думав я завернуть на Сiч..."
Что же, все-таки не завернул?
ИМПЕРСКИЙ ГИМН КОТЛЯРЕВСКОГО
Но есть писатель, опровергший слезливый шевченковский миф еще до его рождения - Котляревский. В отличие от остальной украинской литературы, он принципиально мажорен. Не плачет у него Украина, не ревут волы, не помирает бедный Грыць, не волокут черт-те куда татары Роксолану. Всей этой сопливой каши у Котляревского нет и быть не может. Наоборот!
Превратили в кучу дерьма Трою? Ну, и бес с ней! Посмолим чайки и в море искать новую.
Дидона от любви сгорела в буквальном смысле? Дура-баба. Другая будет лучше.
Много народу положили ради победы? Что ж, вечная слава героям.
Для Шевченко вхождение Гетманщины в Империю - вечный повод к трагедии. А у Котляревского тоже событие породило "Энеиду" - самое веселое произведение из когда-либо написанных по-украински.
Правда, в советскую эпоху Котляревского пытались кое-как приспособить к коммунистической идеологии, превратив в эдакого "прото-Шевченко", высмеивающего "панiв" с позиций народа. Приспособление шло плохо Котляревский и сам был пан. Имел восемь душ крепостных. Служил в кавалерии, за десять лет пройдя от рядового до капитана. Воевал с турками. Орден св. Анны получил за склонение "татар буджакских быть приверженными к России". Был приятелем всех малороссийских генерал-губернаторов - от Куракина до Репнина. Бриллиантовый перстень получил из рук Александра I. Великий князь Николай Павлович (будущий Николай I), проезжая через Полтаву, пожелал получить для себя два экземпляра "Энеиды".
К тому же двери ада у Котляревского, в отличие от Шевченко, открыты всем без социальных различий.
Там всi невiрнi i христьяне,
Були пани i мужики,
Була тут шляхта i мiщане,
i молодi, i старики;
Були багатi i убогi,
Прямi були i кривоногi,
Були видющi i слiпi,
Були i штатськi, i воєннi,
Були i панськi, i казеннi,
Були миряни, i попи.
"Страждання народу в крiпацькiй неволi" давно стало общим местом. При этом забывают очевидное. Так же, как украинский, страдал и русский мужик. И точно такими же привилегиями, как российский дворянин, обладал дворянин украинский. Это была не национальная, а дворянская империя. Как всякий подобный организм, она возникла из слияния двух элит - верхушки малороссийского казачества и петербургского правящего класса. "Брак" между ними был заключен в буквальном смысле - Алексей Разумовский разделил постель с дочерью Петра Великого (того самого, "що розпинав нашу Україну", по словам Шевченка) и стал ее морганатическим мужем.