Вурдалак
Шрифт:
— Можно войти? — спросил он.
— Да, только закройте дверь. Доктор вошел в кабинет.
— Почему вы не сказали мне о гибели Дерика? — спросил он.
— Слишком много событий. Извините.
— Что там за новые люди?
— Моя замена, — ответила она и, помолчав, добавила: — Со мной все, Уинстон.
— Пока вы сидите в этом кресле, Хилари, вы в игре.
— Два, от силы три дня. Как только они будут готовы…
— За два или три дня многое может произойти.
— Спасибо, Уинстон. Но мы оба прекрасно понимаем, что все кончено.
— Пока не пущен последний шар, игра продолжается.
— Это теоретически, —
— Кто у вас теперь вместо Дерика?
— Никто. Я одна. На меня работают сотни детективов, со мной – ни одного. У меня больше нет отдела, у отдела — начальницы.
— А как же старое правило Ярда «каждому командиру — адъютанта»?
— Уинстон, новая власть сидит за этой вот дверью, и все это знают. Никто не хочет со мной работать. Я — достояние истории, общее место, на котором вот-вот захлопнут книгу.
— Вы можете приказать.
— Да полно!
Брейтуэйт придвинул к себе блокнот Ренд, достал из кармана пиджака ручку, написал какое-то имя и вернул блокнот со словами: «Как насчет него?»
Старший суперинтендент прочла: «Сержант Скотт Ма-каллестер».
Недоверчиво тряхнув головой, Хилари бросила блокнот на стол и отошла к окну. Она чувствовала себя раздразненным зверем в клетке.
— Ох уж эти британцы с их страстью к честной игре, — вздохнул Брейтуэйт.
Ренд резко обернулась. По оконному стеклу за ее плечом струились потоки серого дождя.
— Себя вы к ним уже не причисляете, Уинстон? — сухо поинтересовалась она.
— В моем лагере трусов нет. Взгляд Ренд посуровел.
— Макаллестер, — выговорила она с презрением. — Вы что, знакомы?
— Только по слухам.
— Для меня их вполне достаточно. Он олицетворяет все, что мне ненавистно в сегодняшнем Скотланд-Ярде.
Доктор уперся в нее взглядом.
— В мае 1980 года, — проговорил он, — семеро террористов захватили иранское посольство и взяли двадцать четыре заложника. Освобождал заложников спецназ. Четверо преступников погибли, остальных арестовали. Так вот: как бы вы поступили с теми тремя, что сдались?
— Судила бы, — ответила Ренд.
— И их организация получила бы то, к чему стремилась. Громкий процесс и мировую прессу, ради чего и затевался сыр-бор.
— А вы одобряете то, что, по слухам, сделал Макаллестер?
— Смею сказать, благодаря ему в этой стране и по сей день довольно редки случаи взятия заложников. Цена слишком высока.
— Макаллестер, — звенящим от напряжения голосом отчеканила Ренд, — вышиб мозги троим безоружным, выстрелом в голову, в упор, одному за другим!
— Да, — согласился Брейтуэйт, глядя ей прямо в глаза. — Но что делать цивилизованному человеку при встрече с варварами? Вопрос глубоко философский, верно?
— Он ударил командира. Это вас тоже восхищает?!
— На вашем месте я бы радовался, — заметил психиатр. — Именно поэтому он сейчас служит в Ярде, а не в армии.
— Политика, — пренебрежительно скривилась Ренд. — Спасибо, обойдусь.
— Возможно, на восьмом этаже правы, — задумчиво промолвил Брейтуэйт, — и такое трудное дело действительно должен вести мужчина.
Зазвонил телефон. У Хилари дернулась щека.
— Да, — рявкнула детектив в трубку. Слушая, она мрачнела, потом
— Хилари, что-то назревает.
— Я знаю, Уинстон.
— И вы либо дадите самый ожесточенный отпор и сохраните самоуважение, либо позорно проиграете. — Психиатр подтолкнул к ней блокнот. — Доверьтесь мне. Я с ним работал.
16: 04
Лондон снабжает энергией Национальная сеть. Переменный ток в десятке различных точек поступает в черту города, подается на подстанции, где напряжение понижается, и по 17000 миль кабеля поступает к конечным пунктам назначения. Кабели проложены по туннелям, принадлежащим Лондонской комиссии по электрификации, по туннелям Британской телесвязи или, наряду с кабелями Лондонского транспортного управления, по туннелям городского метрополитена. Затем эти линии электропередачи по специальным шахтам поднимаются наверх, по неглубоко залегающим кабельным каналам подводятся к распределительным шкафам, и оттуда расходятся к учреждениям и частным домам.
Джек Ом шел по одному из таких подземных туннелей.
Спустившись по стальным скобам, вмурованным в стену шахты, он оказался в широком, облицованном кирпичом туннеле, проложенном под улицей. Кроме электрических кабелей и водопроводных труб здесь проходила отслужившая свое шестидюймовая труба высокого давления — память о тех днях, когда лондонские гидравлические подъемники и лебедки работали на пневматике. Над головой слышалось шарканье ног по тротуару. Подняв глаза к мокрой решетке, Ом увидел на фоне хмурого давящего неба бесконечную стену домов.
Наконец он остановился и принялся внимательно изучать светившуюся на экране портативного компьютера карту, составленную Лондонской комиссией по электрификации. На карте было обозначено, где в этой части города расположены подстанции и как проходят фидеры — высоковольтные кабели, соединяющие линии электропередачи лондонской сети с конкретными зданиями. Ближайшей к клинике, помеченной черным немецким крестом, какими североамериканские газеты любят обозначать на схемах места обнаружения трупов (на карту Ом нанес его собственноручно), была подстанция «Уиттингтон-3».
Джек набрал на клавиатуре код и вызвал на экран другую карту, схему связей электросети — крупномасштабный подробный план прохождения фидеров, питавших подстанции током высокого напряжения. План этот позволил Джеку Ому заранее, до визита на подстанцию, вычленить нужный фидер — «17 W.L.9».
Ом набрал новый код. Третья карта, обозначенная «17 W.L.9 (Уиттингтон-3)», представляла собой узкую вертикальную диаграмму, которую приходилось прогонять вверх-вниз по экрану. Она в мельчайших подробностях воспроизводила маршрут прохождения искомого фидера под улицами Вест-Энда и указывала точное расположение люков, дающих к нему доступ. От ближайшего к клинике люка Джека Ома отделяло двадцать семь футов. Джек искал прерыватель В-926718.