Вверх. Шаг за шагом
Шрифт:
Догадка оказалась верной. Не без труда преодолев шесть пролётов Вадим оказался на чердаке. Именно на чердаке, поскольку сколько не называй помещение между верхним этажом и скатом крыши мансардой, оно от этого чердаком быть не перестанет. Узкий коридор, по бокам дверцы. Вадима неприятно удивило малое расстояние между дверями. Он не без труда рассматривал в полумраке цифры, накорябаные на дверях. Вот и дверь с надписью «42». он отпер её полученным ключом и вошёл. Поставил сумки на пол и с трудом преодолел желание завалиться на кровать. Он заставил себя аккуратно снять одежду, повесить её на плечики и развесить на вбитых в стены крючках. Только после этого позволил себе растянуться на кровати и расслабиться.
Никогда раньше он не забирался так далеко от дома. Собственно, он кроме
Повернувшись набок он уснул.
Разбудил его деликатный стук в дверь:
— Господин, вы ужинать будете?
Желудок среагировал быстрее разума, радостно заурчав в ответ на предложение. Вадим испуганно покосился на дверь. Не услышал ли его слуга? Стоит сейчас, наверное, прикрыл рот рукой и давится от смеха. Он сел на кровати, та отчаянно заскрипела. Слуга за дверью, видимо, по звукам скрипящих досок понял, что был услышан, и удалился, негромко топая по полу.
Может быть, не стоит позориться и спускаться в общий зал? У него ведь нет ни копейки. Однако, есть хочется отчаянно. Вадим решил, что стоит спуститься вниз и попытаться завязать знакомство с кем-нибудь, узнать новости, да и вообще, не затем же он прибыл в Слободу, чтобы сидеть сычом в маленькой комнатушке под крышей!?
Он неумело вычистил щёткой свой единственный приличный костюм. Облачился в него и спустился в общий зал. Там царила та же атмосфера, которую он застал вчера по прибытии в отель. За столами сидели многочисленные аристократы, старающиеся казаться значительнее и богаче чем они есть, а оттого заказывающие блюда и напитки чья цена в обычное время была им не по карману. Их жены и дочери блистали нарядами, за которые отцам семейств наверняка пришлось выложить немалую часть своего дохода.
Вадим решил, что не стоит здесь задерживаться, и вышел на улицу. Он пересек двор, и оказался на улице, идущей к центру Слободы. Тротуары отделены от проезжей части газоном, засеянным низкорослой зеленой травой, по моде, введенной островитянами. Хоть Остров и был заклятым врагом Империи, но мода на всё островное царила в среде высшей аристократии Империи, и, по слухам, на острове ситуация была зеркальной. Там ценилось всё связанное с Империей, в особенности, с тёмной магией.
По тротуару неспешно прогуливались пары, иногда Вадиму встречались имперские гвардейцы, зорко поглядывающие по сторонам. Всё-таки совсем рядом с благородной и чинной Слободой располагался Посад, более известный как Гнилушка — темный антипод императорского двора, без которого двор не мог бы существовать. Слугам требовалось где-то жить, и если личная обслуга аристократов жила в их особняках, то разнообразные извозчики, грузчики, мусорщики и прочие имели право работать в Слободе, но не имели права в ней жить. И, хоть внешняя граница Слободы была защищена сильной магией, но и в барьере находились лазейки. Злоумышленники ухитрялись проникать в Слободу и учинять здесь свои козни. К примеру, Вадим читал не так давно в купленной на постоялом дворе газете, что не далее как в прошлом месяце в особняк князя Милованского ворвалась банда в масках, обездвижила барона и его супругу и разграбила особняк. Оставалось непонятным, каким же образом им удалось одолеть столь мощного мага Льда, каковым слыл князь. Он умело применял свой дар в битвах на востоке, нанося противнику немалый урон, но не смог защитить свой дом. Поговаривали, что барон был попросту пьян во время нападения, что для старого воина было вполне допустимо. Некоторые же считали, что к барону ворвалась не просто шайка, один из нападавших сам имел магический дар. Вадим не мог взять в толк, что могло толкнуть родовитого человека на столь низкое занятие.
Тем временем окончательно стемнело и на улицах начали зажигаться фонари. Большая часть их были либо масляными, по старинному обычаю, либо с магическим огнем. У одного из фонарей, сияющего непривычным взгляду Вадима слепяще-белым светом, он даже остановился. Про такие
Он побродил по улицам ещё немного, и аппетит превратился в голод. От особняков и ресторанов потянуло запахами тонких вин и изысканных блюд, и он поспешил назад. Ему хотелось забиться в свою комнатушку и свернуться клубочком. Он не думал о том, что станет делать после того как доберется до Слободы. Ему казалось, что главное — преодолеть путь, а в конце все решится само собой. И вот он здесь. Входит в гостиницу, где в его распоряжении самый дешевый номер, и тот завтра придётся покинуть. Вадиму становилось мучительно стыдно от понимания, что завтра он окажется с багажом на улице без копейки денег. Ему рано или поздно придётся обратиться к кому-нибудь за помощью, с тем чтобы ему заняли денег под гарантии фамилии. Родители примут его назад и он вновь окажется в своей затерянной в дремучих лесах деревушке, теперь уже — навсегда.
Послышался громкий хлопок разорвавшегося воздуха, Вадим вздрогнул и отскочил. Его испуг был встречен взрывом смеха. Он выпрямился. Что ж, он с детства привык к насмешкам стихийных магов. К сожалению, присущий его семье тёмный дар не помогал в схватках, но он знал, как будет действовать потом.
Из-за стола, за которым собралась компания подшутивших над ним молодых людей, поднялся человек. Он обратился к Вадиму:
— Дорогой друг, с прибытием в Слободу! Вы, я вижу по реакции на невинную шутку, человек здесь новый. Прошу, присоединяйтесь к нашему столу!
— Благодарю, но не воспользуюсь.
— Не обижайте отказом! В конце концов, что может помешать одному благородному человеку угостить другого благородного!?
Вадим не нашелся чем возразить на столь веский довод, пришлось принять приглашение.
— Прошу простить за нашу шутку, мы устроили небольшое состязание.
— Если вы состязались, чей хлопок будет громче, полагаю это был победитель.
Замечание Вадима было приятно всеми за тонкую шутку и встречено очередным взрывом хохота. По приказу восседавшего во главе стола седоусого мужчины служанка принесла ему блюдо, бокал и он приступил к застолью. Из разговора он уяснил что оказался за одним столом с семьёй Бреговичевых. Они проживали в центральных землях и сейчас прибыли в Слободу дабы пристроить своего сына Григория на службу. У отца семейства имелся давний друг, с которым они вместе служили, прошли множество битв, но впоследствии их пути разошлись.
— Вы не представляете себе, молодой человек, насколько выбор невесты влияет на судьбу, — заговорщическим шепотом сказал седоусый старик, когда его супруга с дочерью отлучилась в дамскую комнату, — Я женился на красавице, да-да, не смейтесь!
— Я и не думал, — сдержано ответил Вадим. Он уже немного осоловел от съеденного, и готовился к следующему подходу, попивая вино.
— Да, моя жена была красива, как адов пламень. Весь полк по ней с ума сходил. И если бы кто мне тогда сказал, что надо смотреть не только на грудь невесты, но и на грудь её отца, я бы тому в морду дал — и зря.
— Грудь отца? — не понял глубокой метафоры вадим.
— Ордена, друг мой, ордена. Не те, которые дают простолюдинам для придания им способностей, а те, что свидетельствуют о заслугах перед Императором. Грудь моей невесты была прекрасна, но грудь её отца — пуста. Тогда как грудь отца невесты моего приятеля была увешана орденами. И вот результат: я — провинциальный отец семейства, тогда как он — обитает в особняке в хорошем районе Слободы. Теперь я вынужден идти к нему на поклон, дабы просить пристроить своего непутевого отпрыска.
Вадим посмотрел на Григория, развлекавшегося тем что катал шарики из хлебного мякиша и швырял их в гостей отеля. Ему даже не хватало сообразительности воспользоваться своим умением направлять воздушные потоки, чтобы отвести от себя возможные подозрения.
Старик горестно вздохнул.
— А вы, Вадим, достойный молодой человек. Я вывел это умозаключение из нашего разговора о политике Империи относительно южных варваров. Должен отметить, миссия молодого князя Плечеева, о которой писали в газетах, вызвала двоякое отношение в высших кругах, и вы придерживаетесь разумной точки зрения.