«Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!»
Шрифт:
Затем мы должны были критиковать эссе Хаксли «О кусочке мела», в котором он описывает, что обыкновенный кусочек мела, который он держит в руке, представляет собой останки костей животных и что силы, которые находятся внутри земли, подняли его, и он стал частью Уайт-Клиффс, потом его добыли в каменоломне, а сейчас, когда с его помощью пишут на доске, его используют для передачи мыслей.
И вновь вместо того, чтобы критиковать заданное нам эссе, я написал пародию, которая называлась «О кусочке пыли», где рассказал о том, как пыль показывает цвета при заходе солнца,
Но когда нам задали написать сочинение по «Фаусту» Гете, я потерял всякую надежду! Работа была слишком длинной, чтобы на нее можно было написать пародию или придумать что-то еще. Я носился по всему сообществу и орал: «Я не могу это сделать. Я просто не буду этого делать. Я не собираюсь это делать!»
Один из моих друзей по сообществу сказал: «Ладно, Фейнман, ты не будешь это делать. Но профессор подумает, что ты не выполнил задание, потому что не хочешь работать. Напиши сочинение о чем-нибудь – с таким же количеством слов – и сдай его с примечанием, что ты не понимаешь „Фауста“, что у тебя душа к нему не лежит и что ты просто не можешь написать сочинение по этой книге».
Так я и сделал. Я написал длинное сочинение «Об ограничениях разума». Я размышлял о научных методиках решения задач и о том, что существуют некоторые ограничения: моральные ценности невозможно определить с помощью научных методов, ля, ля, ля и т.д.
Потом другой парень дал мне еще один совет. «Фейнман, – сказал он, – у тебя ничего не получится, если ты сдашь сочинение, которое никак не связано с „Фаустом“. Знаешь, что тебе нужно сделать? Вставить то, что ты написал, в „Фауста“».
– Это смешно! – сказал я.
Но остальные ребята сочли это отличной идеей.
– Ладно! Ладно! – недовольно говорю я. – Я попробую.
Я добавил еще полстраницы к тому, что уже написал, сказав, что Мефистофель представляет разум, Фауст представляет дух, а Гете пытается показать ограничения разума. Я все смешал в одну кучу, все впихнул и сдал свое сочинение.
Для обсуждения наших сочинений профессор приглашал нас по одному. Я вошел, ожидая самого худшего.
Он сказал: «Вступительный материал прекрасный, однако материал, который связан с „Фаустом“ немного коротковат. А так сочинение очень хорошее – четыре с плюсом». Я опять выкрутился.
Теперь о курсе философии. Курс читал старый бородатый профессор, которого звали Робинсон. Он говорил ужасно нечетко. Я приходил на занятие, он в течение всего занятия что-то бормотал, а я не мог понять ничего. Другие студенты, похоже, понимали его чуть лучше, но они, судя по всему, вообще его не слушали. У меня оказалось с собой небольшое сверло, одна шестнадцатая дюйма в диаметре, и, чтобы убить время на этом курсе, я занимал себя тем, что зажимал пальцами сверло и сверлил в подошве своего ботинка дырки, неделя за неделей.
Наконец, однажды уже в конце курса профессор Робинсон сказал: «Бу-бу-бу ву бу-ву-бу бу ву-бу-ву…», и все заволновались! Все начали разговаривать друг с другом и обсуждать что-то, откуда я понял, что он наконец-то
Я спросил у кого-то, и мне сказали: «Мы должны написать сочинение и сдать его через четыре недели».
– Сочинение о чем?
– О том, о чем он говорил весь год.
Я был убит. Единственное, что я услышал за весь семестр и что я смог вспомнить, было, когда однажды произошел подъем его речи из глубин горла на поверхность: «Бу-бу-бу-бу-ву-ву-бу-поток сознания-бу-ву-ву-бу-бу-ву», и хлюп! – все снова погрузилось в хаос.
Этот «поток сознания» напомнил мне о задачке, которую мой отец задал мне много лет назад. Он сказал: «Представь, что на Земле появились марсиане, а марсиане никогда не спят, они постоянно бодрствуют. Представь, что у них нет этого бредового явления, которое есть у нас и которое называется сном. И они тебя спрашивают: „Как это спать? Что ты при этом чувствуешь? Что происходит, когда ты засыпаешь: твои мысли внезапно останавливаются или они движутся все мееедленнее иииииии мммммммеееееддддддлллллеееееннннннееееее? Как в действительности отключается разум?“».
Я заинтересовался. Итак, мне нужно было ответить на вопрос: «Как заканчивается поток сознания, когда мы засыпаем?»
Итак, каждый полдень в течение следующих четырех недель я работал над своим сочинением. Я задергивал шторы в своей комнате, выключал свет и ложился спать. Я наблюдал за тем, что происходит, когда я засыпаю.
Кроме того, я засыпал и ночью, так что я мог проводить наблюдения два раза в день, и это было здорово!
Сначала я обращал внимание на множество второстепенных вещей, которые были мало связаны с процессом засыпания. Я заметил, например, что я очень много размышляю, мысленно разговаривая сам с собой. Кроме того, я мог визуально представить различные вещи.
Потом, когда я уставал, то замечал, что могу думать о двух вещах одновременно. Я обнаружил это, когда однажды мысленно разговаривал сам с собой о чем-то и одновременно с этим пассивно представлял две веревки, привязанные к моей кровати, проходящие через какие-то шкивы, обмотанные вокруг вращающегося цилиндра и медленно поднимающие кровать. Я не осознавал, что представляю эти веревки до тех пор, пока не начал переживать, что одна веревка цепляется за другую и они накручиваются на цилиндр неровно. Но я мысленно сказал себе: «Ничего, сила тяги все расставит по местам». Эта мысль перебила мою первую мысль, и я осознал, что думаю о двух вещах одновременно.
Также я заметил, что мысли не прекращаются и тогда, когда засыпаешь, просто между ними постепенно пропадает логическая связь. Отсутствия этой логической связи не замечаешь до тех пор, пока не спросишь себя: «А почему я об этом подумал?» Пытаешься проследить обратный путь, но зачастую не можешь вспомнить, что же, черт побери, привело тебя к этой мысли!
Так что существование логической связи – иллюзия, а на самом деле мысли становятся все более и более разрозненными, пока не станут абсолютно беспорядочными, и после этого ты засыпаешь.