Вы не гаджет. Манифест
Шрифт:
Часть вторая
Что станет с деньгами?
Я уже рассказал о двух причинах, по которым доминирующая сегодня идеология цифрового мира, кибернетический тотализм, провалилась.
Первая может быть названа духовным провалом. Идеология поощряла ограниченные философии, отрицающие таинство существования опыта. Практическая проблема, которая может проистекать из этой ошибки, состоит в том, что мы становимся уязвимыми для переноса той веры, которую мы называем «надежда», с людей на гаджеты.
Второй провал — поведенческий. Разработки, следующие идеалам ноосферы и кибернетического тотализма, естественным образом имеют тенденцию
Для миллионов людей Интернет означает бесконечные бесплатные копии музыкальных композиций, видео и других форм отчужденного человеческого опыта. Для немногих очень умных и везучих Интернет — это возможность строить финансовые схемы, слишком сложные для того, чтобы быть осуществленными в прошлом, и это создало опасные временные иллюзии существования способов делать деньги из воздуха без риска.
Я приведу аргументы в пользу того, что между этими двумя тенденциями есть общее и они неявно связаны. В каждом случае есть очевидные краткосрочные выгоды для некоторых, но в конечном счете они означают катастрофу для всех.
Сначала я рассмотрю «свободную культуру». Катастрофа, связанная со свободной культурой, все еще находится в ранней стадии. Слабые формы человеческого самовыражения, такие как музыка и репортажи в газетном стиле, уже совершенно унижены. Более сложные формы, как кино, находятся на пути к тому же состоянию.
Глава 4
Цифровой шик деревенщины
Еще одной проблемой критикуемой мною философии является то, что она приводит к экономическим идеям, которые ставят в невыгодное положение высокие профессии. В этом и последующих разделах я буду говорить о недавно возникшей ортодоксальности в мире культуры и предпринимательства. Проблемы, связанные с излишне абстрактными, сложными и опасными финансовыми схемами, имеют отношение к идеалам «открытой», или «бесплатной», культуры.
Идеология, захватившая большую часть пространства вычислительных облаков и проявляющаяся в существовании бесплатной или свободной культуры, обладает потенциалом разрушить момент, которого человечество ожидает по крайней мере с XIX века. Что произойдет, когда технологическое развитие станет достаточным для того, чтобы потенциально предложить всем людям здоровую жизнь без проблем? Получит ли преимущества лишь немногочисленное меньшинство?
Хотя относительное число очень бедных людей уменьшается, разница в доходах между богатыми и бедными увеличивается возрастающими темпами. Промежуточная зона между достатком и бедностью растягивается, и, вероятно, появятся новые шрамы.
Медицина находится на пороге познания некоторых фундаментальных механизмов старения. Серьезные различия в достатке людей будут преобразованы в беспрецедентную, огромную разницу в средней продолжительности жизни. Развитый мир начнет испытывать на себе, как чувствуют себя сегодня наиболее униженные, голодные и больные люди в беднейших частях света. Продолжительность жизни среднего класса в сравнении с жизнью счастливых членов элиты может начать казаться ничтожной.
Как вы будете себя ощущать, если однажды утром обнаружите, что, в то время как некоторые из ваших знакомых, которые сделали или унаследовали
Идеология Маркса построена на технологических изменениях. К несчастью, его подход к исправлению неравенства породил ужасную серию насильственных революций. Он считал, что прежде, чем технологии изобилия станут зрелыми, необходимо выровнять начальные условия для всех. Однако уже неоднократно подтверждалось, что выравнивание условий с помощью марксистских революций приводит к смерти, отупению или коррупции большей части населения. Несмотря на это, вариации его идей продолжают оказывать огромное влияние на многих, особенно на молодых. Идеями Маркса до сих пор окрашено утопическое технологическое мышление, в том числе многие из идей, которые на первый взгляд кажутся либертарианскими. (Я буду обсуждать скрытый техномарксизм позже.)
Нас спасло от марксизма то, что новые технологии в целом создавали новые рабочие места, которые в среднем оказались лучше старых. Они всегда были лучше — более интеллектуальными, творческими, культурными или стратегическими, — чем те, которые они замещали. Потомки Лудда, который сломал ткацкий станок, сегодня могут программировать роботизированные станки.
Абрахам Маслоу был психологом хх века, предложившим идею о том, что люди стремятся удовлетворять возрастающие потребности по мере удовлетворения базовых. Например, голодный человек может стремиться насытиться прежде, чем попытается изменить свой социальный статус, но, как только он насытился, желание более высокого статуса станет настолько же важным, насколько важным ранее был поиск пищи.
Иерархия Маслоу начинается с самого низа, с сельского хозяйства и выживания, но в то же время достигает заоблачных высот. Иногда ее представляют в виде пирамиды с основанием в базовых потребностях выживания, таких как пища. Следующий уровень — безопасность, затем любовь/сопричастность и, наконец, завершает пирамиду самореализация. Самореализация подразумевает творчество.
Историческое улучшение экономического положения обычных людей можно связать с подъемом по пирамиде Маслоу. Одним из последствий развития технического прогресса, набравшего скорость в период индустриализации, было то, что возрастало количество людей, которые начинали жить за счет удовлетворения потребностей на все более высоких уровнях пирамиды Маслоу. Там, где раньше было несколько слуг королевских дворов и церквей, появился обширный средний класс учителей, бухгалтеров и — да, репортеров и музыкантов.
Ранние поколения марксистов, хотя и стремились выровнять социальный статус в обществе, не испытывали ненависти к этим поднявшимся соперникам. Мао привнес в идею другой смысл, согласно которому лишь труд в рамках основания иерархии Маслоу считался достойным. Крестьяне, работающие в полях так же, как они делали это тысячелетиями, заслуживали поощрения, а высший класс вроде интеллектуалов должен был быть наказан.
Движение открытой культуры мистическим образом способствовало возрождению этой идеи. Классический маоизм на самом деле не боролся с иерархией — он лишь подавлял любую иерархию, которая не была структурой власти правящей коммунистической партии. В сегодняшнем Китае эта иерархия смешана с другими, в том числе со знаменитостью, академическими успехами и личным богатством и статусом, что, несомненно, сделало Китай более сильным.