Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум
Шрифт:
Он далеко не болван, мой старик-тесть... Нет, это не Даша. Не моя Дашка! Не может быть она...» – бормотал он, сворачивая к моргу больницы.
Он хотел увидеть ее.
Это была она. Его Дашка. Никакой ошибки, к сожалению. На каталке, в мешке для покойников, лежала похожая на студень его девочка. Еще вчера живая и беззаботная...
В себя Голда пришел лишь ночью. Пришел и пожалел, что сделал это, что пришел в себя...
«Личная жизнь не складывается и, видимо, уже не сложится...» Павел Олегович шел куда-то
– Я родился, мне повезло! Я же мог не родиться! А я пью много водки!.. Пью и буду много пить!.. И где мое теплое одеяло, хотел бы я зна-а-а...
Это была какая-то фантастическая улица, внезапно понял он, глядя на закрытые черные окна... Никто не высунулся полуголый из форточки и не послал его. Ни один из живущих не крикнул ему с бешенством разбуженного монстра:
– Пошел нах!..
– Пошел нах!!!
– Пошел нах...
НУ РАЗВЕ ОН ПОХОЖ НА ПРИЛИЧНОГО МУЖЧИНУ?
В Мавзолее лежал Ленин. И думал, и знал, что он не Ленин... а все на него смотрят и думают, что он – Ленин, а он ведь – не Ленин... Он – двойник Ленина, к тому же загримированный и предварительно вымоченный в специальной глицериновой ванне.
И хотя он был мертв – тело его чесалось... Тело, которое было забальзамировано на скорую руку, чесалось (!), но почесать Ленин себя не мог – ведь он был мертв...
И его посещали мысли... Разные мысли: «Люди в течение жизни меняются очень... Умный молчит с каждым прожитым годом все больше... Простой становится сложнее, как два или три простых... Не очень добрый становится терпимее и добрее... И только злой становится, как зыбучий песок – идешь, разглядываешь солнце и небо, и вдруг твердь внезапно проваливается — как злой человек...»
«Мы с тобой парни одного времени», – отпускал то и дело сомнительный комплимент поддельному Ленину его костюм, сшитый в ведомственном ателье и стилизованный под двадцатые годы предыдущего столетья.
«Будет чем скрасить ночь», – ворчала петлица, сжимая свежую утреннюю гвоздику суконной губой.
«Я очень
Два ангела проведали «Ленина» в начале июля, и Чугунов «описался» сквозь костюм – сказалось нервное возбуждение после долгого ожидания.
– Подождите, я же просил – в живого Ленина! – мысленно крикнул двойник.
– Сие невозможно, – ответили ангелы.
– Как? А что же вы не предупредили?.. – возмутился Владимир Ильич.
– А ты не спрашивал, – парировали ангелы. – Ты захотел стать Лениным, а он к тому времени был уже восемьдесят лет мертвым, разве не так?..
– И сколько я тут буду лежать? – теряя остатки надежды, прокричал что есть силы он.
– Пока еще кто-нибудь не захочет стать Лениным. Жди, это возможно.
– А меня тогда куда?
– А куда ты хочешь, Владимир Ильич? – добродушно переглянулись ангелы.
– Пожить бы. – Владимир Ильич Чугунов вдруг задышал, несмотря на свое плачевное состояние.
– Ну, посмотрим, посмотрим... – Ангелы почему-то оглядели его ноги в маленьких черных ботинках.
– Мило, – разозлился он. – Что это значит – посмотрим?!
– Возможно, мы выполним твою просьбу, – кивнул ближний ангел и добавил: – Ты лишь сформулируй поточней, а не как в прошлый раз.
– И долго мне здесь еще лежать? – устало приподнялся Чугунов. – Что значит – возможно, выполните, я бы хотел знать?..
– Если Ленина решат хоронить, пока ты тут лежишь, сам пойми, что придется закопать именно тебя. – Ангелы вздохнули.
Они всегда говорили только правду всем желающим их выслушать.
– Меня?!
Ангелы задумчиво кивнули и улетели.
В Мавзолее стало тихо, лишь по полу бегали большие черные тараканы с микрофонами. Секретные сотрудники спецслужб.
ВРЕМЯ ДЕБИЛОИДОВ
Был вечер.
Пес Кустик обнюхал траву на дорожке и потрусил к своему дому, а его хозяин дед Поламарь, ворча, уселся под вяз у дома, в котором жил, и закурил.
– Свинохвостый макак, – пробормотал дед, глядя на выходящего из соседнего подъезда знакомого. Тот выплыл на прогулку с псом, которого называл не иначе как Большой Королевский Пудель, и, заметив деда, поздоровался с ним издали.
Дед Поламарь сложил ручки на животе и кивнул в ответ. Кустик с королевским с достоинством понюхали друг у друга под хвостами и побежали за вороной, гавкая на птичку. А дед и знакомец курили, жмурились и молчали.
– Кхе-кхе... – Сосед кивнул на прыжки «большого королевского» и сообщил: – Безукоризненная родословная этой собаки не вызывает никаких сомнений!
Дед Поламарь крякнул – за вороной вместе с Кустиком бегал обычный большой неухоженный пес бурой дворовый масти.
– И это пудель? – спросил дед. – Это ж Барбос.
– Я сейчас его паспорт с антресолей вытащу, – взвился сосед, – собачий синий паспорт!
– Ну, если они обозвали его пуделем... нам без разницы, – примирительно сказал дед. – Я все равно без очков не вижу ничего почти, – соврал он. – Ты сядь...