Вяземская катастрофа. Страшнейшая трагедия войны
Шрифт:
Есть еще одно авторитетное свидетельство о масштабах потерь Резервного фронта, в составе которого в боевых действиях участвовали 24-я и 43-я армии, мимо которого прошли исследователи. В связи с огромными потерями Ставка и командование фронтов вынуждены были изыскивать возможности пополнения боевых частей. Так, Сталин в разговоре с Жуковым 6 сентября, в день освобождения Ельни, в ответ на его просьбу о пополнении поставил тому в пример работу командования Западного фронта, где за счет замены в тыловых частях и учреждениях военнослужащих молодых возрастов старшими изыскали для боевых частей более 21,5 тыс. человек. И пригрозил, что если не будут достигнуты желаемые результаты в этом отношении и у Жукова, то подвоз пополнения Резервному фронту будет приостановлен.
В ответ штаб Резервного фронта доложил, что в период с 1 августа по 10 сентября фронт
31
ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 684. Д. 5. Л. 193, 194.
Считается, что лишь недостаток танков и авиации не позволил нашим войскам завершить окружение и полностью уничтожить врага. Сколько их было к началу боев, сколько было потеряно в плохо организованных и безуспешных боях до 30 августа, установить по отрывочным данным невозможно. Дело в том, что многие документы, в том числе и карты, касающиеся первой успешной наступательной операции советских войск, засекречены до сих пор. С чего бы это? Может быть, разгадка связана с большими потерями? Например, в 103-й дивизии, которую переформировывали то в танковую, то в мотострелковую, по состоянию на 16 июля имелось в наличии 46 танков. Сколько осталось в дивизии танков к 30 августа – не ясно.
Принято считать, что к началу Ельнинской операции 102-я тд имела 20 исправных танков. Затем в состав армии был включен 103-й отдельный танковый батальон, имевший 15 танков. Получается, что в наступлении в составе двух ударных группировок имелось всего 35 танков. В это верится с трудом. Вот и Сталин выразил беспокойство, как будут наступать танки Жукова по трудной местности на Починок. Жуков в донесении Сталину 8 сентября 1941 г., описывая захваченные трофеи, упомянул 31 танк и отметил, что «большинство наши, подбитые и сгоревшие». Между тем известно, что из-под Ельни было эвакуировано 164 наших танка, из них отправлено в ремонт 34, а 130 не подлежали восстановлению. Конечно, большая часть из них была потеряна в безуспешных атаках до начала операции. На 19.09 в составе фронта уже числилось 128 боеготовых танков и 47 находилось в ремонте [32] .
32
ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 679. Д. 25. Л. 26.
Что касается 40 немецких танков, якобы имевшихся на плацдарме, о которых упоминается в некоторых публикациях, то их там, в момент решающего советского наступления, не было. Из немецких источников однозначно следует, что все танковые части в полном составе убыли вместе со 2-й танковой группой Гудериана. Оставшиеся подбитые свои и советские танки, закопанные в землю, немцы, следуя своей обычной практике, использовали в качестве укрытий и огневых точек.
Иногда, учитывая громадные потери наших войск в людях, вооружении и боевой технике, ставят вопрос: а стоило ли овладение Ельней и ликвидация плацдарма этих жертв? Тем более что немцы в последний момент смогли избежать окружения и успели отвести с плацдарма свои потрепанные части. Ничего не поделаешь – наука побеждать давалась нашим войскам большой кровью. Ликвидация ельнинского выступа в сентябре 1941 г. была первой нашей по-настоящему успешной наступательной операцией по прорыву хотя и очаговой, но довольно прочной обороны противника. Ценой огромных жертв удалось устранить угрозу ударов во фланг войскам Западного и Резервного фронтов, лишить противника важного узла дорог (кстати, в восточном направлении хороших дорог от Ельни через лесной массив не было). Гитлеровским генералам очень не хотелось оставлять выступ. Гудериан 4 августа в разговоре с Гитлером сказал, что Ельня незаменима для будущего наступления на Москву, а если даже оно не начнется в ближайшее время, удерживать этот плацдарм необходимо из соображений престижа. И хотя Гитлер тогда возразил Гудериану: «Мы не можем позволить соображениям престижа влиять на наши решения», оставление плацдарма явилось сильнейшим ударом по престижу и генералов, и Гитлера. Сообщение об оставлении Ельни вызвало широкий резонанс в оккупированных странах Европы. Геббельсу пришлось оправдываться. В сообщении о совещании в штабе фон Бока говорилось, что слухи, распространяемые за рубежом, о немецких потерях на ельнинском выступе (8 дивизий и 108 орудий) не соответствуют действительности [33] .
33
NARA. T314, R347, F000628.
В приказе 4-й армии по операции «Тайфун» № 1 от 23.09.1941 в информации о совещании в ГА «Центр» были приведены данные о потерях по состоянию на 7.09 (очевидно, с начала боевых действий):
«2-я армия – 23 000 человек, 4-я армия – 38 000, 9-я армия – 48 000, 3-я танковая группа – 17 000, 2-я танковая группа – 32 000, итого: 160 000.
Получено пополнение около 125 000» [34] .
Убедившись, что длительное наступление наших войск на подготовленную оборону противника не приносит ощутимых успехов, Ставка 10 сентября директивой войскам Западного фронта № 001805 приказала прекратить атаки и перейти к обороне:
34
Ibid.
«Длительное наступление войск фронта на хорошо окопавшегося противника ведет к большим потерям. Противник отошел на заранее подготовленные оборонительные позиции, и наши части вынуждены прогрызать ее.
Ставка приказывает прекратить дальнейшие атаки противника, перейти к обороне, прочно закопаться в землю и за счет второстепенных направлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий, чтобы создать мощную маневренную группировку для наступления в будущем» [35] .
35
ЦАМО РФ. Ф. 3. Оп. 11556. Д. 2. Л. 154.
Изданная в тот же день директива командующего войсками Западного фронта была разослана всем армиям. В конечном итоге к середине сентября фронт на московском направлении в основном стабилизировался. Однако командующим разрешалось проводить частные операции в интересах улучшения тактического положения войск.
Изменения в характере действий советских войск были отмечены в оперсводке ОКХ № 92 за 15.09.1941 г., где, в частности, говорилось:
«… На всем фронте Красной Армии продолжает падать наступательный дух и воля к сопротивлению, число перебежчиков увеличилось. Танковые силы все чаще встречаются лишь мелкими подразделениями, экипажи плохо обучены.
… на центральном участке войска западного направления с 13.09.1941 не предпринимают сильных атак. Действия авиации и артиллерии заметно ослабли. Пленные офицеры говорят о переходе к обороне.
…Побудить русских прекратить атаки могли и такие причины, как истощение войск, большие потери и нехватка боеприпасов» [36] .
Аналитики из штаба ОКХ, к сожалению, были не так далеки от истины.
Пора подвести итоги Смоленского сражения, продолжавшегося два месяца на огромной территории – по фронту до 650 км и в глубину до 250 км (хотя попытки наступать начались еще до 10 июля – даты, считающейся официальным началом Смоленского сражения).
36
ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 548. Л. 16–18.
Советские войска в результате тяжелых поражений в приграничных и последующих сражениях понесли огромные потери и утратили значительную часть вооружения и военной техники. В этих условиях наиболее приемлемым и реальным способом ведения военных действий для Красной Армии могла стать упорная оборона, первостепенной задачей которой стал бы выигрыш времени для создания резервов и ввода их в сражение. Но полностью отдавать инициативу противнику, чтобы он мог спокойно сосредоточивать силы для следующего удара – там, где ему это будет выгодно, – было недопустимо. Поэтому решение на проведение наступательных операций выглядело вполне обоснованным. Тем более что силы для их осуществления удалось найти.