Выбор-побег
Шрифт:
Глава четырнадцатая
Беспокойные джунгли, попытка первая
Естественно, что перенести дату выхода на маршрут не предоставлялось возможным. Даже не смотря на знаковое появление редкого болотного филина.
– Вас, соратники, очень ждут в Буэнос-Айресе, – аргументировано объяснил дон Аугусто. – Конкретных деталей я, к сожалению, не знаю. Но и в Аргентине, похоже, происходят всякие малопонятные сюрпризы и коллизии. Нервы у всех на пределе, аж, звенят…
Они встали в кромешной темноте, когда до рассвета оставалось ещё часа полтора. Из-за наполовину разрушенного кирпичного забора доносились резкие вскрики беспокойных тропических попугаев, в конюшне настороженно вздыхали мулы, словно бы предчувствуя трудности и опасности предстоящего пути. Где-то вдали тоскливо и обречённо завыли на круглую янтарную Луну одичавшие никарагуанские собаки.
«Полнолуние – коварное время», – отчаянно зевая, принялся ворчать сонный внутренний голос. – «То бишь, далеко не самый удачный период – для начала важных и серьёзных дел…».
Путешественники умылись холодной водой, пользуясь старинным бронзовым рукомойником, при тусклом свете масляного светильника оделись в походную одежду защитного цвета, напялили на ноги соответствующую обувку и собрались в гостиной-столовой.
Меню завтрака, на этот раз, отличалось некоторым разнообразием. Очевидно, донья Анна, понимая, что гостям предстоит откровенно-трудный день, дала немногочисленным слугам строгий приказ – старательно «поскрести по сусекам». На стол подали: большую чугунную сковородку с яичницей, щедро сдобренной подкопчённым беконом, крупно-нарезанные куски варёной говядины, пышные пшеничные булочки, жёлтое деревенское масло, краснобокие яблоки, шикарный тёмно-фиолетовый виноград и пузатую серебряную турку с крепким кофе.
– Кушайте, ребятки! – настоятельно советовала сеньора Монтелеон. – Кушайте! Когда-то в следующий раз вам доведётся попробовать домашнюю пищу? Я не знаю точного ответа на этот вопрос, могу только предполагать…. А кофе, и вовсе, бразильский. С полгода, как доставили. Контрабанда, естественно…. Кстати, вам сегодня надо – обязательно до заката – дойти до Круглого холма и там разбить лагерь. До этого холма тянутся сплошные болотистые джунгли, где ночевать не стоит. Если, конечно, среди вас нет идейных самоубийц…. Ещё одно. Если случайно встретите на Индейском нагорье моего старшего сына Артура, то передайте ему – пусть возвращается домой. Я уже давно его простила…
– За что – простили? – полюбопытствовала Санька.
– Расскажу сегодня вечером, – прозвучал непонятный ответ. – Если, конечно, напомните.
«Видимо, бабушка страдает лёгким старческим маразмом», – предположил Егор. – «Или же она решила добраться до Круглого холма другой дорогой? Отдельно от нас? Маловероятно…».
Когда на востоке робко затеплилась тоненькая розовая нитка зари, они – друг за другом – вышли на каменное крыльцо. Рядом с распахнутыми настежь воротами, недовольно вздыхая, печалились гружёные мулы, чуть в стороне от них невозмутимо попыхивал короткой курительной трубкой индеец Хорхе.
– Счастливой вам дороги, мальчики и девочки! – пожелала на прощанье сеньора Анна и внимательно посмотрела на Аугусто. – Ещё раз повторяю, отважный идальго Мартинес, почаще посматривай под ноги. Всем советую – прямо сейчас – попрыскаться антимоскитной химией…. Ну, идите уже! Долгие проводы – лишние слёзы…. Да пребудет с вами – Светлая Тень! А все Тёмные Тени – пусть трусливо спрячутся за облаками…
«Очередной хитрый сюрреализм!», – возмутился памятливый внутренний голос. – «Чукча Афанасий всё толковал про какие-то разноцветные «тени», теперь донья Монтелеон упомянула о них…. Какая, спрашивается, существует связь – между образованной аристократкой, имеющей благородные андалузские корни, и дремучим чукотским шаманом? Вот, я и говорю – сюрреализм навороченный, мать его!».
Походную колонну возглавил дон Аугусто – с новёхоньким бельгийским нарезным карабином в руках. За ним шагала Санька, нарядившаяся в классический охотничий костюм, со щёгольской ковбойской шляпой на черноволосой голове. На её левом боку располагалась старинная деревянная кобура с солидным парабеллумом (подарок доньи Анны), без всякой меры украшенная серебряными нашлёпками и перламутровыми инкрустациями, на правом – в кожаных ножнах – красовался стандартный нож-мачете с костяной рукоятью.
«Артемида натуральная! Богиня!», – без устали восторгался про себя Егор, шедший следом. – «Отважная охотница-авантюристка! Гибкая, чувственная и опасная…. А тут, понимаешь, доктора – с их гадкими советами-запретами. Сколько ещё осталось ждать – до начала повторного медового месяца? Что-то около десяти суток…. Надо будет потом уточнить у Александры. Засмеёт, понятное дело, продемонстрировав природное ехидство в полном объёме. Да и Бог с ним! Перетерпим…».
За Егором, выстроившись в цепочку, дисциплинированно следовали, нервно подрагивая длинными ушами, навьюченные мулы. В качестве замыкающего выступал, забросив за спину допотопное двуствольное ружьё, индеец-соло Хорхе.
Первые семьсот-восемьсот метров они передвигались по широкой прямой просеке, заросшей высокой светло-зелёной травой и серо-фиолетовыми разлапистыми папоротниками.
«Это, скорее всего, бывшая главная аллея приусадебного парка», – предположил внутренний голос. – «Парк умер от старости, а аллея постепенно превратилась в неухоженную просеку.
Один раз – со страшным шумом – просеку пересекла огромная стая изумрудно-зелёных попугайчиков, насчитывавшая несколько сотен крикливых особей. А ещё – примерно через каждые сто двадцать метров – наблюдались местные змеи.
– Вот же, заразы упорные, – ворчала под нос брезгливая Сашенция. – Ползают и ползают, гады бестолковые…. И что они здесь забыли? Чего, спрашивается, ищут? Причём, все змейки разные – однотонно-бурые и покрытые изысканными разноцветными узорами, совсем крохотные и полутораметровой длинны, тонюсенькие карандаши и с человеческую руку толщиной…
Взошло светло-жёлтое утреннее солнце, по просеке-аллее беспорядочно запрыгали лукавые солнечные зайчики. Впереди показалась тёмно-зелёная шумная стена – тропические джунгли, наполненные беспокойным птичьим гомоном.
– Дальше будем продираться сквозь заросли, прорубая по очереди дорогу мачете, – объявил дон Аугусто. – Меняемся через каждые пятнадцать минут. Естественно, что к вам, сеньора Александра, это не относится…
– Почему это? – тут же обиделась гордая Сашенция. – Наблюдается некорректная дискриминация по половому признаку? Терпеть ненавижу! Буду трудиться наравне со всеми, без всяких слюнявых скидок на мою – якобы слабую – женскую сущность…. И прошу, идальго, не спорить! Дело откровенно зряшное и бесполезное. Не верите? Напрасно. Поинтересуйтесь-ка у моего мужа.