Выбор рыцаря

Лейтем Джулия

– Ты само совершенство, – пробормотал он. Элизабет не знала, что ей говорить и что делать, она лишь читала восхищение в его глазах – и это было божественно.

Он прижался ртом к ложбинке между ее грудей, и Элизабет позволила себе погладить его шелковистые волосы, о чем она давно мечтала. Джон повел плечами и тихим стоном выразил удовольствие от этой ласки.

А затем он задвигался, пробуя на вкус ее кожу и покрывая легкими поцелуями ее грудь. Он мучил ее таким образом несколько минут, пока она в конце концов не застонала. Лишь тогда Джон сделал то,

что, по-видимому, давно хотел сделать: он взял в рот один сосок и принялся нежно его покусывать.

От этого по телу Элизабет пробежала судорога, она задрожала всем телом. Джон продолжил эту восхитительную ласку, словно ее грудь была лакомством. Когда его губы переместились на другую грудь, первую он продолжал ласкать пальцами, и эти два ощущения слились в такое невероятное наслаждение, какого она не испытывала никогда раньше. В животе Элизабет разгорался настоящий пожар. Ее сорочка сползла еще ниже, и ей хотелось совсем от нее освободиться, предоставив себя полностью в распоряжение Джона.

Но был ли это ее выбор? Или же это была его воля?

Джон забрал глубоко в рот ее сосок, его рука скользнула вниз по ее животу и поверх ткани сорочки накрыла самую интимную часть тела Элизабет.

Чувствуя, как она напряглась, Джон пробормотал ее имя, словно она была дикой кошкой и нуждалась в том, чтобы ее успокоили. Он ласкал, гладил ее бедра: затем его ладонь скользнула под сорочку, и он коснулся рукой ее теплой плоти. Его пальцы затеяли игру и делали это безо всяких усилий, словно ему были известны все тайны. Элизабет была ошеломлена, овладевшая ею паника смешалась с усилившейся страстью и нарастающим жаром. Пальцы Джона погрузились глубже, и она поняла, что ее тело помогает его продвижению, увлажняет проход. Его рот ласкал ее груди, в то время как пальцы дразнили ее самую интимную часть. Элизабет напряглась в ожидании, почти умоляя его дать ей то, чего она так хотела.

И оно пришло совершенно неожиданно и с такой силой, что Элизабет выгнулась и забилась в ошеломительной сладостной конвульсии. В этот момент она осознавала лишь то, что рядом был Джон, его руки и рот, которые умело и нежно ласкали ее и давали ей возможность насладиться умопомрачительно сладостной разрядкой.

Джон уложил Элизабет на кровать, и она лежала молча и неподвижно, глядя на него со все возрастающим смущением и ощущением того, что между ними возникла сильнейшая связь. Казалось, теперь ее разум принадлежал не только ей одной.

Джон наблюдал за выражением ее лица, и она прочитала полное понимание в его глазах. Ничего не говоря, он потянул сорочку вниз, чтобы прикрыть ее наготу, затем накрыл ее до талии покрывалом. Это было странно, потому что она понимала, что он лишает себя удовольствия продемонстрировать ей начало их интимных отношений.

– Спи, – прошептал он.

И внезапно Элизабет почувствовала себя усталой, ей захотелось закрыть глаза и не видеть его лица. Она теряла контроль над собой, когда смотрела на него, и это ее пугало. Элизабет смежила веки.

Но она не спала.

Она чувствовала себя иной, и ее мозг пытался оценить те новые ощущения, которые испытало ее тело. Она слышала, как Джон передвигается по комнате, и поняла, что не знает, где он собирается спать – на матрасе Филиппа или с ней?

Эта мысль вызвала волну дрожи в ее теле. Она должна знать. Она приоткрыла глаза и посмотрела сквозь смеженные ресницы. Джона она увидела сразу же – он стоял возле ванны.

Она испытала шок, поняв, что он собирается раздеваться.

Разумеется, он должен раздеться, сказала она себе. Не может же он спать в одежде. Но затем она догадалась, что он собирается принять ванну.

Элизабет снова сомкнула веки, чтобы не вторгаться в столь интимные дела.

Но разве он не дотрагивался до самых интимных частей ее тела? Она всего лишь посмотрит.

Элизабет снова чуть приоткрыла глаза. Джон снял рубашку. Она видела его торс, когда целительница Рэйчел обрабатывала его раны. Однако сейчас вид его широкой груди вызвал у нее новую волну трепета. Это было так приятно, интересно, хотя и порождало смятение… Элизабет продолжала смотреть.

У него бугрились мышцы там, где у нее они плавно сходили на нет. Грудь его покрывали волосы, дорожка которых, постепенно сужаясь, сбегала на мускулистый живот. Местами на коже были видны светлые следы шрамов, приобретенных в боях.

Элизабет вспомнила, что он не мог носить рейтузы из-за шины на ноге. На нем был лишь скудный клочок материи, прикрывавший его чресла. Стоя спиной к Элизабет, он снял его и оказался нагим.

Его ягодицы выглядели такими крепкими и совершенными, что ей захотелось их потрогать; Элизабет пришла в ужас от своих столь нескромных мыслей. Но ведь она совсем недавно испытала интимную ласку с его стороны, и теперь у нее родилось желание исследовать его таким же образом. Пока что она пользовалась для этого лишь глазами. То, что она увидела затем, способно было ослепить ее.

Джон наклонился, чтобы пощупать воду в ванне, которая наверняка к этому времени остыла. Когда он повернулся в профиль, она увидела выпирающий пенис.

У Элизабет все закипело внутри, ей вдруг захотелось принять его внутрь. Она знала, что мужчина и женщина соединяются воедино – ее мать не хотела, чтобы дочь оказалась совершенно невежественной в брачную ночь. Но раньше Элизабет не могла представить, как это происходит, но сейчас же это сделалось вполне очевидным.

Джон все еще желал ее. Он подарил ей наслаждение, не получив ничего взамен.

Мог ли какой-либо другой мужчина быть таким бескорыстным, тем более что она позволяла ему продолжить ласки?

Джон забрался в ванну и со вздохом опустился в нее, хотя вода доходила ему всего до талии. Он был крупным мужчиной, и ему требовалась большая ванна, но единственная большая ванна находилась в семейном крыле; отец Элизабет сделал ее на заказ. Она могла бы отправить ее Джону и…

«Я веду себя уже как жена, – с удивлением подумала Элизабет, – думая о его потребностях и удобствах».