Выбор в любви
Шрифт:
А ее мать бросила на произвол судьбы собственного ребенка и даже ни разу не удосужилась поинтересоваться, как тот живет! Энн закрыла глаза, подбородок ее задрожал…
Она была благодарна Нику за то, что он не внял наветам Велмы, и даже тронута его доверием. Но ни в коем случае нельзя было позволить себе думать, что это доверие означает нечто большее.
Неожиданно Ник резко выпрямился, открыл дверцу джипа и протянул Энн руку:
— Мне хочется поговорить с вами, кое-что объяснить, и будет лучше, если мы прогуляемся немного, хорошо?
Энн секунду безмолвно глядела на
— Хорошо.
Однако самостоятельно выбралась из машины и демонстративно засунула руки в карманы джинсов.
Ник сделал глубокий вздох. То, что с Энн будет нелегко, он знал с самого начала, но не подозревал, что до такой степени.
— Там внизу, за деревьями, речушка. Сходим туда и дадим собакам напиться.
Окинув девушку еще одним долгим взглядом, Ник понял, что она напугана до смерти. Черт! Энн будила в нем такую взрывоопасную смесь эмоций, что он так и не смог разобраться по отдельности, каких именно. Лишь одно он знал наверняка: ему надоело постоянно ходить босиком по битому стеклу!
Пока они шли по направлению к зарослям, он не проронил ни слова, а затем вдруг произнес удивительно четким и ровным голосом:
— Когда мы поженились, я не любил Элис.
— Что?! — Энн замерла на месте, не поверив своим ушам.
— Я не имею в виду отношения между мужчиной и женщиной, — продолжил он, как ни в чем не бывало взяв Энн под руку. — У нас была тесная компания в университете, где все прекрасно ладили между собой, дружили, ну, вы понимаете… Мы старались, чтобы этой дружбе не стали помехой более серьезные увлечения, поэтому каждый из нас имел какие-то романы на стороне, но все придерживались некоего правила: никаких любовных связей внутри компании. Мы это даже не обсуждали, каждый и так знал, что можно, а что — нет.
— И Элис была одной из вас? — слабым голосом спросила Энн. Меньше всего она ожидала услышать то, что услышала.
Он медленно кивнул.
— Только двое из нас решили специализироваться на ветеринарии, поэтому мы продолжали тесно общаться с Элис — простая дружба, и ничего больше. По крайней мере, мне так казалось… Но затем Элис начала часто болеть… слабость, общее недомогание и все такое прочее… — Ник замолк, покачав головой. — Так вот, вспоминая теперь, как это все было, я понимаю, что должен был заставить ее обратиться к врачу, но она все отговаривалась тем, что это обычное переутомление и достаточно будет выпить чего-нибудь тонизирующего. Тонизирующего!
Голос Ника был полон горечи и отвращения к самому себе, и это тронуло Энн до глубины сердца.
— Ник, вы не виноваты, вы ни о чем не знали. — Все мысли о самозащите улетучились, и сейчас девушкой владело только одно желание: теснее прижаться к нему и как-то успокоить. — Как вы могли догадаться?
— Обязан был, Энн. Я был единственным, кто знал ее так близко. Я знал, что она смертельно боится врачей, больниц, всей той атмосферы, которая окружает больных. Это было результатом травмы, перенесенной в раннем детстве, и она воздвигла в сознании Элис стену, преодолеть которую не было никакой возможности. Но я должен был хотя бы постараться. Вместо этого я был увлечен учебой, а Элис еще и ловко скрывала от меня, что…
— Вы не могли знать, — мягко повторила Энн, и в голосе ее теперь звучала одна только нежность. — Не могли.
Она глядела ему прямо в глаза, взяв за обе руки и ощущая под пальцами напрягшуюся сталь мускулов. Ник глубоко вздохнул, как будто собираясь с силами:
— Все открылось во время одного из последних экзаменов, когда она вдруг упала в обморок. Она чувствовала себя так плохо, что решила, будто умирает, и тогда… Тогда призналась, что влюблена в меня с первой недели нашей совместной учебы. Однако ее немного подлечили с помощью новейших лекарств, и здоровье ее даже начало немного улучшаться. Конечно, все понимали, что это только временная отсрочка. Врачи говорили о девяти месяцах, от силы — годе, причем значительную часть срока ей предстояло провести в больнице. Вы представляете себе, каково это — наблюдать день за днем, как мучается человек, который вам близок?
— Нет.
Элис была близка ему, но он ее не любил.
— И вы женились на ней…
— Да, женился. Это был самый настоящий брак — во всех смыслах. Так хотела Элис.
Энн не ожидала, что у нее хватит сил и воли молча кивнуть, хотя слова Ника вызвали в ее душе такую бурю страстей, что впору было криком кричать. Девушку поразила пришедшая в голову мысль, что, доведись ей поменяться местами с прекрасной брюнеткой хотя бы на один год, когда та стала женой Ника, Энн согласилась бы не раздумывая. Пусть даже это был бы последний год ее жизни…
— Ник, мне очень жаль… Элис и вас…
— Я рассказал это вовсе не с целью вызвать жалость. — Глаза его горели, а руки сжимали тело девушки с такой силой, что казалось еще чуть-чуть и хрустнут кости. — Вы вообще представляете, какие чувства во мне разбудили? Похоже, нет? Я вовсе не хочу вас напугать, Энн. Но я никогда ничего подобного не чувствовал, и это меня убивает!
— Ник, не надо.
Что со мной делает жизнь, подумала Энн! Еще до того как она узнала правду о Элис, девушка догадывалась, что чувства Ника в отношении нее не просто физическое влечение. И это пугало ее еще больше, потому что именно этому чувству она сопротивлялась все то время, пока находилась рядом с Ником, — живя с ним под одной крышей, помогая ему в работе, любя его…
— Я люблю тебя, Энн. — Слова слетели с его губ так медленно, что время для Энн будто остановилось, и она могла видеть окружающее как на мгновенном снимке — мужское лицо рядом с собой, каждый изгиб сильного мускулистого тела, зелень деревьев и пронзительную голубизну неба. — Я никогда еще не говорил ничего подобного ни одной женщине…
— Замолчите!
Он не любит ее, безумием было бы даже на секунду допустить возможность такого чуда! Вероятно, кроме физического влечения, его обуревают другие чувства, но только не любовь. Если то, что сказал Ник, — правда, остаток жизни превратится для Энн в сплошную муку. Потому что именно сейчас она поняла — внезапно и без тени сомнения, — что слишком труслива, чтобы поверить в подобное счастье.