Выбор воина
Шрифт:
– Теперь мы уйдем, – сказала Сигурни, – но скоро вернемся. Многие хотят проведать тебя, но они подождут. А пока с тобой побудет Миав. Она умеет лечить не многим хуже нас.
– Хагену привет… – сказал Сашка и удивился, что говорить совсем не трудно. «Сколько же я здесь валяюсь, если раны почти не болят?»
В тех местах, где должна бы, по идее, угнездиться боль, он чувствовал лишь легкое онемение.
Сигурни кивнула и приложила палец к губам: молчи.
«Есть, товарищ военврач!» – подумал Сашка.
Женщины ушли, тихо прикрыв за собой двустворчатую дверь. А Миав оказалась кошкой смешной масти, какие водятся только в Скандинавии. Белая, с рыжим пятном на хребте и рыжим же хвостом. Кошка посидела немного внизу, рассматривая Савинова
Глава 2
Рябь на волне
Что за бледный и красивый рыцарь
Проскакал на вороном коне
И какая сказочная птица
Кружилась над ним в вышине?
И какой печальный взгляд он бросил
На мое цветное окно,
И зачем мне сделался несносен
Мир родной и знакомый давно?
– Батюшка! Я же не могу так просто сидеть и ждать! Он в беде! Быть может, тяжело ранен! Я должна отправиться туда…
– Куда? – Богдан Садко покачал черными с проседью кудрями и со звоном бросил на наковальню тяжелый молоток. – Куда ты отправишься, горе мое? Ведь не знаешь поди даже, где он?
Ярина упрямо наклонила голову.
– Пойду к волхвам, они скажут! Батюшка, помогите! Отпустите со мной Ждана с молодцами, мы снарядим лодью…
– Вот развоевалась! Куда ж вы пойдете? Откуда тебе знать, какой путь изберет князь, назад возвращаясь? Может, вообще через Варяжское море [67] пойдет… И как я Ждана отпущу? Твой брат мне в кузне нужен. Ему науку мою постигать надобно, пока я жив…
67
Варяжское море – Балтика.
Ярина вскинулась, будто отец ударил ее. Слезы навернулись на глаза. И здесь никто не поймет, что у нее на сердце! И так вдруг стало душно в отцовской кузне, что бросилась она к дверям.
– А ну стой, дите непокорное! – Голос отца до того грозным сделался, что остановилась она, будто за косы схватили. Обернулась. Отец стоял у наковальни, как-то устало ссутулившись, и смотрел на нее. Потом тяжело вздохнул, расправил плечи и сказал: – Ну вот что, ты на меня очами-то не сверкай! Знаю я твой норов: вся в матушку. Распустил тебя Олекса – совсем от рук отбилась. Да и я виноват – баловал тебя, ни разу вожжами не поучил… Ты не думай, ишь подбородок-то вздернула, люб мне твой муж, иначе не отдал бы за него кровинушку свою… Ежли случилось худое с ним, как не помочь? Но очертя голову лететь, куда глаза глядят, – не дело! Пойдем-ка в горницу, потолкуем.
Отец шагнул к чану с водой, сполоснул руки, плеснул в лицо себе пару горстей. Ярина смотрела, как он вытирается цветным рушником. И суров вроде родитель, вон как брови свел, а ведь прячется в бороде хитрая улыбка! Значит, будет все хорошо. Поможет батюшка! И она как-то сразу успокоилась. А Богдан уже отворил двери и кивнул ей: пойдем, мол, судить да рядить, как тоску печаль из сердца избыть!
– Отпусти меня, хевдинг, с русами! – Могучий воин в халогаландском клепаном шлеме стоял перед Хагеном, опираясь на тяжелую секиру.
«Это ж надо, кого отец в кузнечных подмастерьях держал! – подумал хевдинг. – Если бы не этот венд, неизвестно, устоял бы борг перед нападением ярла Рагнвальда. А
Он хорошо помнил этого трэля, которого отец привез из очередного набега на земли вендов. Звали великана Брандом, и его даже приходилось приковывать в кузнице цепью, после того как он трижды пытался бежать. Эорвис приказала освободить тех из трэлей, кто захочет биться с халогаландцами, и Бранд получил свободу. В битве с фениями стоял как скала, отражающая удары волн, и его секира сразила многих. У Хагена оставалось не так уж много людей. Не хотелось ему отпускать венда. Ну да тот свободу свою завоевал честно, как удержишь?
Хаген поднялся с лавки. В недавно построенном длинном доме еще пахло свежеструганным деревом и смолой. Только доски, что вставляются на ночь в пазы столбов, чтобы оградить ложе, темнеют старой резьбой. Их привезли с собой из Норвегии как наследие предков.
– Хорошо, Бранивой! – сказал хевдинг на языке русов. – Ты волен уйти, хоть и жаль мне терять такого воина.
– Ты по нраву мне, хевдинг, хоть и сын моего врага! – Голос у венда звучал, как боевая труба. – Я рад, что здесь мне больше некому мстить. Твоя мать была добра ко мне, я буду просить за нее Святовита, чтобы он ниспослал ей хорошее посмертие. Здоровых детей тебе, Молниеносный Меч, тебе и твоей жене-воительнице. Пускай твои дети никогда не встречаются в битве с моими. Вместе с тобой было мне радостно сражаться в одном строю. Прощай же! – Бранивой, не поклонившись, вышел из дома.
«Гордый!» – подумал Хаген, глядя вслед венду, и ему отчего-то стало печально. Он знал: так бывает всегда, когда уходит частичка твоей прежней жизни. Русы скоро отправятся домой, побратим выздоровеет, и они расстанутся, может быть, уже навсегда. А пока надо навестить его. Хаген подхватил копье, прислоненное к столбу, и направился к выходу.
Черный дым поднимался над берегом реки. Русы смолили борта своих лодей, вытащенных на берег. Скоро домой! Ольбард смотрел, как ловко работают корабельщики, а дух его уже мчался над седыми волнами, стремясь на восход, туда, где впадают в Варяжское море воды Нево. Путь мимо земель данов и свеев, через Нево, по реке Свирь на Онегу и далее к Белоозеру – гораздо короче полуночного, что лежит вокруг берегов Скандии. Короче, но не безопасней. Однако хаживал князь тем путем и с меньшей дружиной. Там кроме «драконов» хищных датских конунгов промышляют и быстрые снекки ободритов и лютичей. Эти всегда придут на помощь родичам. В их землях до сих пор помнят Рюрика-Рарога и братьев его. Там можно будет отдохнуть в крепкой гавани Волина перед последним броском к Нево мимо опасных свейских берегов. Там Бирка и Хедебю – самые богатые торговые города Скандии, где можно продать часть добычи, прикупить иных товаров, а то и нанять воинов. Хотя лучше делать это у ободритов. Удастся ли до того зайти к Руяну, что даны зовут Рюгеном, в священный город Аркону? Там стоит один из храмов Древних, и к его жрецам у князя есть вопросы…
Ольбард оглянулся на стены Бруга. Там в хоромах Ангуса лежат почти четыре десятка тяжелораненых, тех, чье здоровье должно окрепнуть, прежде чем они смогут выдержать трудный морской переход. Но они выживут, и большинство из них снова смогут носить оружие. Те же, кто не сможет, уже переселились в Светлый Ирий и смотрят оттуда на своих родичей. Курган возле Бруга вместил почти сотню храбрых воинов: дружине русов тяжело дался поход в Ирландию. Да еще этот случай на охоте… Александр поправляется медленно, его раны не особенно тяжелы, но его тянет тот мир, откуда он прибыл сюда. Тянет с все возрастающей силой. Ольбард уже потерял в этом походе друга. Храбр ушел к предкам, сражаясь отважно, как и подобает вождю. Если и Медведкович уйдет, это будет большой потерей. Быть может, Сигурни придется снова отправляться в путешествие Духа, чтобы вернуть его назад. Князь был готов к этому, но его вещий дар хранил молчание. Исход борьбы таился во мгле. Но отступать без боя было не в обычае Ольбарда.