Выбор
Шрифт:
— Глубокая царапина.
— Пустяки, — отмахнулся Остролап. — Я даже боли не чувствую.
— Когда рана воспалится, сразу почувствуешь, — нахмурился Пышноус, поворачиваясь к Гусохвосту. — Мы принесли пижму?
Старик обнюхал лежавшие перед ним травы и кивнул.
— Иди к Гусохвосту, — велел Остролапу Пышноус. — Попроси его втереть пижму в твою царапину.
Видя, что молодой воин неохотно переминается с лапы на лапу, Пышноус посмотрел на тело Нежнолапки и твердо сказал:
— Тебе понадобятся
Остролап тут же опустил голову и отошел.
Следующей Пышноус осмотрел Белогривку.
— Иди-ка к ручью, вымойся хорошенько, — посоветовал он. — Насколько подсказывает мой нос, это кровь Речного племени, и лучше тебе ее не слизывать, а то еще стошнит.
— Фу, рыбная вонь, — передернулась Белогривка, бегом бросаясь к выходу.
Синегривка подняла лапу и показала Пышноусу свой свернутый набок коготь. Тот сокрушенно покачал головой.
— Да уж, это очень больно. Но быстро заживет, если ты не будешь перетруждать лапу.
Подушечка на лапе отекла и горела огнем, но после того, как Остролап с таким мужеством отнесся к своей ране, Синегривка не могла показать, как ей больно.
— Возьми у Гусохвоста кашицы из окопника, — велел Пышноус. — Это облегчит боль.
— Спасибо, — кивнула Синегривка и похромала к целителю.
Интересно, Гусохвост вспоминал о пророчестве? Думал ли он, что Синегривка достойна своей будущей судьбы? Правда, сегодня она не просияла, как огонь, на весь лес, но все-таки вела себя очень храбро.
Гусохвост как-то странно посмотрел на нее и пододвинул кучку разжеванных трав.
— Это окопник? — уточнила Сингривка.
— А что еще, по-твоему, я мог тебе дать от боли в вывернутом когте? — раздраженно рявкнул старик.
Интересно, откуда он мог узнать про ее коготь? В последние дни Гусохвост, казалось, вообще не обращал внимания на происходящее в лагере. Синегривка вздохнула и начала намазывать целебную мазь на лапу.
— Острозвезд!
Громкий крик глашатая заставил ее обернуться.
Предводитель Грозового племени, как ни в чем не бывало, выходил на поляну из лаза в стене утесника.
Рябинка и Алосветик, смотревшие до этого на Нежнолапку, перевели на него взгляд, Змеезуб обернулся, а Вихрегон недобро сощурил глаза. Все воители разом замолчали, и в наступившей тишине Солнцесвет вышел вперед. Кровь на его разодранном ухе ярко сверкала на солнце.
— Где ты был, Острозвезд? — спросил глашатай.
Острозвезд не ответил.
— Вы победили? — спросил он. Солнцесвет кивнул.
— Мы загнали рыбомордых обратно в реку. Пусть они получили Нагретые Камни — эта битва еще впереди — но они не смеют переступать наши границы!
Вихрегон свирепо зашипел.
— Вот как? Ну, да… Хорошо, — рассеянно ответил Острозвезд.
Он молча прошел через всю поляну и вскочил на скалу.
— Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся здесь и выслушают меня. Я должен сделать важное объявление.
Синегривка переглянулась с Розолапкой. «Что еще за новости? Разве они не должны выслушать подробный отчет Солнцесвета о только что произошедшей битве?»
Львинолап молча подошел к ним и остановился, грустно глядя в землю. «Почему он такой печальный? Огорчается, что пропустил битву?»
Нет. Львинолап не обижался. Если бы он досадовал на то, что его оставили в лагере, он бы прямо сказал об этом. Такой уж у него характер — что на уме, то и на языке.
Холодок пробежал по спине Синегривки. Старые подозрения вновь ожили в ее сердце. Теперь она не сомневалась в том, что золотистый оруженосец посвящен в тайну предводителя.
Острозвезд обвел глазами собравшееся внизу племя. Никто не шевелился, все сидели и молча смотрели на него. Острозвезд выглядел усталым и очень печальным. У Синегривки похолодело в животе. Она уже знала, что сейчас случится что-то непоправимое.
— Коты Грозового племени, — начал Острозвезд, и его голос несколько раз эхом облетел притихшую поляну, отражаясь от камней и стволов деревьев. — Я больше не могу оставаться вашим предводителем. Сегодня я покидаю племя и ухожу жить к Двуногим.
Дружный возглас удивления раздался над поляной. Шерсть на спинах встала дыбом, глаза засверкали, а воздух начал потрескивать от напряжения.
— Собрался стать домашним? — ощерился Вихрегон.
Солнцесвет, не веря своим ушам, смотрел на предводителя.
— Но почему?
Змеезуб глубоко впился когтями в землю.
— Как ты можешь даже говорить такое? — воскликнула Алосветик, на миг отвернувшись от тела своей дочери и глядя на предводителя круглыми от изумления глазами.
Острозвезд низко склонил голову.
— Мне выпала великая честь долго служить вам верой и правдой. Но свою последнюю жизнь я хочу провести в доме у Двуногих, где мне не придется больше воевать и сгибаться под тяжким бременем ответственности за ваши жизни, пищу и безопасность.
— Трус, — бросил Змеезуб, прижимая уши к затылку.
Острозвезд неловко переступил с лапы на лапу.
— Я отдал Грозовому племени восемь жизней — и каждую из них с радостью. Но я не готов рисковать последней.
— Да что может быть почетнее, чем отдать жизнь за свое племя? — проскрипел Сорняк, сидевший возле зарослей крапивы.
— Ведь после смерти ты отправишься в Звездное племя, — проговорила Алосветик, ласково поглаживая хвостом бок мертвой Нежнолапки. — И там тебя будут ждать ушедшие родственники и друзья. Отказавшись от своего долга, ты утратишь эту посмертную награду.