Выбор
Шрифт:
– Берт, что делать? Ты самая старшая, самая опытная... Неужели он меня бросил?
Даже и думать о таком не хочу, нет. Чувствую, не та здесь история.
– Нет, Белла, не верю. Вы поссорились, это бывает. А что внезапно исчез, так у военных это в порядке вещей, Сондра знает как никто...
Та в подтверждение кивнула, положила руку Белле на плечо, тихо сказала.
– Прости за сказанное, ты должна понимать... Быть женой офицера нелегко, ты ещё узнаешь. Но если вы любите друг друга, то все преодолеете. И помни - мы все с тобой. Мы же "Сигма", твоя "Сигма", не забыла? Соберись-ка, перестань раскисать. Я все же позвоню Арчу, можно?
– Зачем, Сан?
– Он может навести справки через своих знакомых в штабах, если Саймон уехал по военной линии, мы узнаем, где он и сможем с ним связаться. Он должен
Белла радостно закивала, улыбнувшись. По комнате словно пронеслась струя свежего ветра, пришла уверенность - все и на этот раз будет хорошо. Джил щелкнула пальцами, я закатила глаза - жестом фокусника из сумочки извлечена знакомая фляжка, отчетливо булькнуло. Сондра взяла трубку телефона...
– Девочки, давайте...
– А мне можно?
– Нельзя!
– Берта, не будь занудой...
Послышался негромкий вежливый стук в дверь, мы удивлённо обернулись к ней. Кто это? Дети и миссис Энсон давно спят, Клайд с Гилбертом задержались на фабрике, потом заехали к его матери на Уикиги. Они сейчас должны быть там... Пожав плечами, подошла к двери, открыла ее.
Последующая немая сцена достойна кисти любого из великих художников. Джил успела молниеносно бросить фляжку обратно в сумочку. Первым в комнату вошёл огромный букет цветов. Его держит высокий незнакомец в полном парадном офицерском мундире. Точнее, это уже не незнакомец, а наш будущий зять - майор Саймон Хаксли собственной персоной. Лица следующих за ним Клайда с Гилбертом... Это неописуемо. На лице моего невыносимого мужа очень знакомая усмешка, наслушаюсь потом шуточек. А Гил источает просто ледяную иронию пополам с огромным облегчением, что сюрприз, преподнесенный сестрицей, оказался с хорошим исходом... А они ещё про беременность не знают...
Белла хлопнулась в обморок, что вполне простительно в ее состоянии.
Засиделись до утра, слушая уже рассказ бедняги Саймона. Сначала он мялся, колебался, ведь столько времени все держалось в тайне - и вдруг перед ним столько требовательных взглядов. Но очнувшаяся Белла, улыбающаяся, счастливая, держащая его за руку - она сказала, что мы все - ее семья. Добро пожаловать, как говорится.
В тот роковой вечер Саймон не воспринял всерьез истерику Беллы, действительно решив дать ей отойти и все обдумать. Как раз подвернулась поездка в дальний гарнизон за Озёрами. Но уже в дороге... Пришло чувство, что он поступает неправильно. Да, Белла ещё, в сущности, ребенок, но... Он за нее в ответе и нехорошо вот так ее оставлять, словно она умудренная опытом взрослая дама, которая все поймет сама и примет правильные решения. Юность - возраст поспешных и часто необратимых поступков. А Саймон Хаксли - не безусый ветреный юнец. На первой же станции с телефоном он сообщил, что прерывает командировку по семейным обстоятельствам, выхлопотал двухдневный отпуск. Как можно быстрее вернулся в Ликург. И позвонил в дверь особняка Грифитсов на Уикиги, разумеется, нарядившись в парадную форму и вооружившись букетом. Представляю разговор с миссис Грифитс, Гилбертом и Клайдом... Большую роль во всем сыграла Майра, она погасила первый неизбежный гнев матери на поступок Беллы. И все закончилось хорошо, как в сказках - веселой пышной свадьбой...
Сейчас они во Флориде, мы часто звоним друг другу, помногу разговариваем. Белла стала отличной офицерской женой и у них двое замечательных сыновей, Фрэнк и Джеймс. И что любопытно... Все наши мужья - намного нас старше, все похожи друг на друга. Словно я начала эту цепочку, а мои подруги ее продолжили, счастливо продолжили. Пусть так будет всегда.
Вот фотография высокой худощавой девушки с печальными глубокими глазами, Майра... Она так и не смогла стать матерью, осталась с мужем на Уикиги, не хочет оставлять миссис Грифитс одну в опустевшем доме. С ней мы сохранили теплые доверительные отношения, всегда буду помнить, с какой добротой она меня встретила, робкую, испуганную, когда я впервые перешагнула порог их дома.
Улыбаюсь, Герт... Немного смешная младшая сестрёнка Джил, она уже давно не спит с куклой, ее заменил Николас Мур, художник с горящими глазами, который в первый же вечер их знакомства подарил Гертруде ее портрет. Он набросал его за пять минут и так удачно схватил детско-восторженное выражение лица, что все ахнули. Их роман развивался стремительно, Мур бросил свою преуспевающую галерею в Олбани и переехал в Ликург. Он очень походил на мужа Джил в своем сокрушающем все препятствия чувстве. У них уже есть очаровательная Сиан, и Герт хочет ещё ребенка. Перевожу взгляд на стену, там висят два небольших портрета, они убраны под стекло, простые деревянные рамки... Это была моя идея.
– Берта, ты уверена?
Клайд все ещё сомневается, а я знаю, что правильно придумала. И нечего тут опасаться, Ник - один из нас и Герт не подведёт. Кроме того, есть Джил, которую она до сих пор боготворит и слушается беспрекословно. А потому...
– Уверена, милый. Я всегда хотела их увидеть и было грустно оттого, что это невозможно. Теперь же...
Два портрета. Мужчина и женщина. У нее круглое добродушное лицо, глаза слегка прищурены, в них видно затаенное лукавство, немного склонила голову набок. Губы готовы улыбнуться, словно вот-вот она скажет что-то смешное. Волосы собраны сзади в узел, полные руки сложены под грудью. Видно, что она очень добрая... Смотрит на меня так, как будто знает, кто я... Спокойное бесстрастное лицо мужчины избороздили морщины, но он не кажется слабым или старым. Это следы, которые оставили пережитые испытания, которые он с честью преодолел. Прозрачные серые глаза смотрят холодно, но чувствуется в их глубине, что он не жесток, не зол. Этот холод - осознание враждебности окружающего мира, готовность вступить с ним в схватку, если понадобится. И победить.
Это его мать и отец. Так я придумала, когда увидела, с каким мастерством Николас нарисовал портрет Гертруды в их первый вечер. Почему тогда нельзя, чтобы он нарисовал портрет по словам Клайда, по описанию из его памяти? Так мы и сделали. Несколько вечеров они сидели, Клайд говорил, а Ник ожесточенно водил карандашом, комкая и отправляя в корзину эскиз за эскизом, накалывая на большую доску те, в которых ему удавалось схватить знакомые черты... И вот, последний вечер. Бросая быстрые взгляды на доску, суммируя полученные контуры, муж Гертруды уверенно набрасывает линию за линией, штрих за штрихом. Мы затаили дыхание, уже скоро. Осторожно смотрю на лицо Клайда, Ник и Герт ведь не знают, кого именно мы попросили нарисовать. Но он держит себя в руках, лицо спокойно, и только я вижу, чего это ему стоит... Сейчас в этом мире появятся его родители, мы увидим их лица, я их увижу... Джил... Она тоже здесь и знает правду. Ее взгляд напряжен, вот закусила губу, надеюсь, сестра не придаст этому значения. А Ник... Он не замечает ничего, так увлечен... Вот глубоко вздохнул, прищурился, в который раз окинул взглядом пока не видимый нам результат, что-то подправил неуловимым движением. Вдруг внимательно посмотрел на Клайда, цепким горящим взглядом художника, перевел глаза на портреты... Я затаила дыхание, что он увидел? Что понял? Клайд не может быть похож на них... Не может? Николас молча развернул к нам большой двойной мольберт. С него на нас посмотрели такие знакомые глаза... Николас оказался слишком, слишком хорош...
Не сдержавшись, тихо вскрикнула Гертруда, Джил метнула на нее обеспокоенный взгляд. Я на мгновение пожалела, что затеяла это. А если сейчас и они о чем-то догадаются? Но мы с Джил не успели испугаться, все разрешил сам Клайд. Он просто подошёл к Нику и крепко пожал ему руку, прежде, чем тот успел что-то сказать.
– Это мои родители, как я их вижу. Мы с Робертой давно хотели сделать их портреты. Спасибо, Ник...
Художник задумчиво посмотрел на Клайда, обвел всех нас глазами, усмехнулся.
– Как я понимаю, мне надо принять это объяснение и более ни о чем вас не спрашивать? Это просто два портрета, не правда ли?
Клайд не дал молчанию сгуститься до неловкости, Ник с Гертрудой не заслужили это.
– Ник, мы правда очень вам благодарны, эти портреты...
– Клайд вздохнул, махнул рукой, - не хочу ничего сочинять, дружище, но и всего сказать - также не могу. Оставим всё как есть и будем друг с другом деликатны. Согласны?
– Конечно, мы согласны, - Гертруда ласково погладила мужа по руке, - Ник, ну вот такие они иногда загадочные, Клайд с Бертой, привыкай. Мы в Ликурге уже привыкли и все хорошо. Давайте пить чай?