Выход на «бис»
Шрифт:
– Меняем курс? – услышал он негромкое.
Переспрашивая:
– Что?
Оказывается, про «держать нос по ветру» выскочило у него бормотанием вслух, и вахтенный, приняв буквально, решил всё же прояснить.
– Нет, нет. Идём прежним.
На пульте ГГС [51] загорелась лампочка связи с вертолётным ангаром – принял старпом – дежурный офицер БЧ-6 [52] детализировал предварительные распоряжения: экипаж «вертушки» проинструктирован на предельную осторожность и соблюдение радиомолчания. В том числе уточняя, что на крайний случай (как необходимая мера для экстренной
51
ГГС – корабельная громкая связь.
52
БЧ-6 – авиационная часть на корабле.
Помощник поднял вопросительный взгляд…
Командир молча кивком одобрил… – вполне адекватная мера.
U-1226
Встречные волны беспрепятственно перекатывались поверх полупогружённого корпуса субмарины, хлёстко разбивались о рубочные выступы, беспощадно обдавая ледяными брызгами всех, кто нёс верхнюю вахту.
Вырванный ветром чужеродный звук сразу насторожил…
Обер-лейтенант Клауссен тоже постарался отстраниться от резонирующей вибрации дизелей и всеобъемлющего клокота океана, обращаясь в слух.
– Оттуда, – неуверенно проговорил один из вперёдсмотрящих, взявшись за бинокль, водя им в поиске на северные румбы, – жужжит, гад… похоже, что…
Зудящие тональности приближающегося двигателя нарастали.
– Вижу! Вон он – низко! Бреющим! Самолёт! – матрос-сигнальщик, энергично жестикулируя, указал направление.
Теперь и командир U-1226 смог поймать в свой «Цейс» показавшийся из дымки нечёткий силуэт… к собственному смущению, замешкавшийся с отдачей необходимой в данном случае команды.
Зато вышколенный расчёт 20-мм зенитного автомата FlaK, смонтированного на платформе в задней части рубки, мешкать не стал… и незамедлительно по боевой готовности открыл огонь, огласившись пороховым треском и лязганьем затвора.
…В насыщенный влагой воздух умчал дымный фееричный след выпущенной очереди, чуть изгибающий траекторию на излёте… в цель?.. мимо?..
Обер-лейтенант Клауссен, получив очередную порцию брызг, сбивших ему фокус наблюдения, всё же успел увидеть, как вражескую машину резко повалило в сторону, просаживая ещё ниже к воде, где она исчезла в туманной взвеси…
Гортанный крик кого-то из матросов «Попали! Мы её сбили!» в конце фразы дал неуверенную слабину…
…и обер-лейтенант наконец проорал ту самую, доннерветтер [53] , необходимую команду:
– Алярм!!! Погружение! Срочное! Всем покинуть мостик!
Германские подводные лодки, как всяко и практически прочие, ныряли под воду за счёт перестановки рулей глубины и заполнения балластных цистерн.
Субмарина типа IXC/40, к которой относится U-1226, была способна скрыться с глаз менее чем за полминуты.
53
Donnerwetter (нем.) – можно перевести как «чёрт возьми».
При срочном погружении перекладкой рулей возникал довольно большой отрицательный угол дифферента – все, что не закреплено, сыпалось в сторону носа.
Череда коротких распорядительных и исполнительных окриков, чертыханья тех, кто не успел – ухватиться для равновесия – под этот сопутствующий «аккомпанемент» Клауссен, привычно устроившийся в центральном отсеке, искал причину своего промедления наверху.
Собственно команда на срочное погружение при воздушной опасности должна была выполняться едва ли не по умолчанию. Только это их и спасало в течение последних дней от неожиданных атак вражеской противолодочной авиации.
«Звук, – сообразил обер-лейтенант, – это был не четырёхмоторный „Либерейтор“ или „Усталая пчела“ [54] . Да и не „Каталина“. Так стрекотать мог только небольшой тихоходный самолёт. Например, биплан, поднявшийся с помощью катапульты с борта корабля». Только поэтому они оставались наверху, а не нырнули точно мыши по одному в нору люка.
Удовлетворившись своей почти бессознательной реакцией, мысленно назвав её «профессиональной», Клауссен примирительно согласился: «Маленькую лоханку-амфибию вполне можно было и сшибить. Натасканный расчёт и открыл огонь, без предварительных окриков, самостоятельно».
54
«Усталая пчела» – прозвище, данное немцами британской четырёхмоторной летающей лодке Short S.25 «Sunderland» за характерный звук двигателей.
– Это был корабельный поплавковый разведчик-биплан? – спросил он у старшего сигнальной вахты. – Я плохо разглядел.
– Ганс говорит, что-то похожее на автожир или геликоптер. Нас предупреждали, что американцы имеют такие на вооружении, – обер-фенрих [55] пожал плечами. – Возможно, зенитчикам удалось его зацепить.
Оба непроизвольно взглянули вверх, представляя пятьдесят метров воды, отделяющие субмарину от поверхности, и выше – враждебное небо.
55
Фенрих цур зее – звание в кригсмарине, относящееся к младшим унтер-офицерам.
Сбили или нет – неизвестно. Загрохочут ли над головой глубинные бомбы? Даже маленький гидроплан вполне мог нести парочку. Технически был способен и геликоптер. Сколько минут прошло? – Тишина…
Тишину нарушил акустик:
– Корабль по пеленгу 20 увеличил ход!
…Помолчав напряжённой паузой, снова заговорил о мощных звуковых посылах чужого гидролокатора:
– Проклятье. Это не обычные «звоночки дьявола»! [56]
Спустя некоторое время он с тревогой сообщил о том, что дистанция начала уменьшаться. И продолжает сокращаться. Из чего следовало, что вражеский корабль сменил курс и двинул в их сторону.
56
«Звонками дьявола» германские подводники назвали работу британских гидролокаторов ASDIC (от заглавных букв Anti-Submarine Detection Investigation Committee); посылаемые импульсы отдавались щелчками по корпусу лодки, предвещавшими скорое обнаружение и последующую атаку глубинными бомбами.
Намерения его были понятны.
ПКР «Москва»
В ходовой рубке крейсера коротко брошенное экипажем Ка-25 сообщение: «База, – борт „четыре-четыре“, попали под зенитный огонь неизвестной подлодки…» разом колыхнуло атмосферу.
С языка командира так и просилось гавкнуть: «Ну что, мать его, получили доказательства?!»
Не стал. Требовательно зачастил вопросами:
– И?.. Под какой огонь – пулемётный? Пушечный? Или наоборот – ПЗРК? Чего молчат?